Слово хипстер постепенно занимает свое место в лексике современного русского языка. В связи с этим Администрация города Екатеринбурга в рамках проекта «Екатеринбург говорит правильно» пробует разобраться, существует ли аналог этому понятию в традиционной речи.

Прежде всего, стоит отметить, что слово хипстер пока не входит в состав литературного русского языка и поэтому не фиксируется большинством авторитетных нормативных словарей.

Понятие хипстеры появилось в США в 1940-х годах как термин, образованный от жаргонного «to be hip», что переводится приблизительно как «быть в теме» (такое же происхождение имеет и слово хиппи). Хипстерами первоначально называли представителей особой субкультуры, сформировавшейся в среде поклонников джазовой музыки. В наше время оно обычно употребляется для обозначения обеспеченной городской молодежи, интересующейся элитарной зарубежной культурой, модой, альтернативной музыкой, артхаусным кино и тому подобными проявлениями современного искусства.

Существует ли в русском языке укоренившееся слово, несущее подобный смысл? Пожалуй, нет. «Большой словарь-справочник синонимов русского языка» В.Н. Тришина в качестве синонима к существительному хипстер приводит слово битник. Однако, на наш взгляд, поставить хипстеров и битников в один синонимический ряд можно с большой натяжкой. Согласно определению «Большого толкового словаря русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова, битник - это «представитель молодежного движения, направленного против существующей морали и выражающего свой протест в броской одежде, необычных прическах и манерах и провозглашении добровольной бедности и отрешенности от социальных проблем».

Двойка, тройка, четверка, пятерка – это привычные названия школьных оценок по используемой в России пятибалльной системе. Но эти же – и им подобные – слова имеют в русском языке и другие значения.

1. Хотя единица (цифра «один») является формально самой низкой оценкой («очень плохо»), но фактически она ставится только в исключительных случаях – обычно не за знания, а за поведение, – и называется при этом «кол». А «однушкой» называют однокомнатную квартиру (одна комната + кухня).

2. «Двойка» – это оценка «неудовлетворительно». Около двадцати лет назад телевизор, совмещенный с видеомагнитофоном, стали называть «видеодвойкой». А вот двухкомнатную квартиру называют «двушкой». Если же вы спросите у человека старшего поколения, что такое «двушка», он, конечно, скажет, что это двухкопеечная монета, – в советское время именно она использовалась для того, чтобы позвонить из уличного телефона-автомата, и была поэтому предметом особого спроса.

3. «Тройка» – это оценка «удовлетворительно». Во многие другие языки это слово вошло именно в таком виде: как обозначение трех запряженных в традиционную русскую повозку лошадей. Понятно, что сегодня это значение стало глубоко архаичным, – и словом «тройка» чаще называют, например, мужской костюм, в который, помимо пиджака и брюк, входит еще и третий элемент – жилет. «Трешкой» сегодня называют трехкомнатную квартиру; в советское время же это была исключительно бумажная купюра в три рубля (другое ее название – «трояк»). В 50-70-е годы, когда бутылка водки стоила около трех рублей, крайне популярным был мужской «сценарий» проведения досуга под названием «сообразить на троих»: трое мужчин (обычно незнакомых) скидывались по рублю в винном магазине, покупали поллитровую бутылку водки и выпивали ее втроем (по очереди пользуясь одним граненым стаканом) где-нибудь неподалеку, сопровождая этот процесс задушевной беседой.

4. «Четверка» – это сегодня, пожалуй, только школьная оценка «хорошо»; а вот в старой России лошадей могла быть не «тройка», а именно «четверка». Впрочем, есть популярное слово «четверть», употребляющееся, например, в значении «четверть часа»: например, время 11:15 называют «четверть двенадцатого», а 11:45 – «без четверти двенадцать». «Четвертью» называют также каждую из четырех частей школьного года, на которые он делится (и между которыми находятся каникулы).

5. «Пятерка» (оценка «отлично») – в советское время это также и бумажная купюра в пять рублей. Сегодня двойное значение этого слова используется в названии популярного торгового бренда продовольственных магазинов «Пятерочка» (у клиента здесь должны совмещаться две ассоциации: «отлично» и «недорого»). А вот пятикопеечная монета в советское время называлось «пятак» – и была очень востребованной, поскольку использовалась для прохода в метро через автоматические турникеты (цена проезда – пять копеек – не менялась в течение нескольких десятилетий). Уменьшительной формой – «пятачок» – назывался нос поросенка (напоминающий монету – именно пятак был тогда самой крупной по размеру монетой). И уже оттуда слово «пятак» вернулось в грубый сленг, где выражение «дать в пятак» стало означать «ударить в лицо». Кисть же руки – из-за наличия пяти пальцев – называется «пятерня», а выражение «Дай пять!» представляет собой просторечное приглашение к дружескому рукопожатию.

6. «Шестерка» – это самая младшая по достоинству карта в игральной колоде из 36 листов. Именно поэтому в уголовном жаргоне «шестеркой» пренебрежительно называют того, кто занимает самое низкое положение в какой-либо криминальной структуре. А в широком обиходе «шестеркой» несколько десятилетий называли самую популярную, шестую модель массового отечественного автомобиля «Жигули».

7. «Семерка» в современном русском языке не имеет устойчивого второго значения и ассоциируется, пожалуй, прежде всего с популярным американским киновестерном полувековой давности, который шел в советском прокате под названием «Великолепная семерка».

8. «Восьмерка» – это погнувшееся велосипедное колесо.

9. «Девятка» – верхний угол футбольных ворот, забить гол в который считается верхом мастерства. Это также и популярная в прошлом (особенно в криминальных кругах) азартная карточная игра, в которой из последовательно получаемых карт нужно набрать максимум очков, но не более девяти (азарт состоит в том, что при «переборе» очков свыше девяти все они сгорают); сейчас более популярен вариант этой игры под названием «Двадцать одно» (а число 21 в обиходе так и называют – «очко»). «Девяткой» называют и еще одну популярную (девятую) модель «Жигулей», а также самый крепкий сорт пива «Балтика», имеющий порядковый номер 9 и содержащий 9% алкоголя (считается, что пьют «девятку» преимущественно закоренелые пьяницы).

10. «Десятка» – центр мишени для стрельбы; выражение «попасть в десятку» означает «сделать что-то очень точно, правильно». До недавнего времени «десяткой» называли также бумажную купюру в десять рублей, которая сейчас постепенно выходит из употребления и заменяется монетой.

50. А самой мелкой фактически стала сегодня купюра в пятьдесят рублей, которую называют «полтинником» (то есть «половиной» от ста). В советское же время «полтинником» называлась монета в пятьдесят копеек; и любопытно, что по своей покупательной способности эти «полтинники» разных эпох (после всех инфляций и деноминаций) оказываются более или менее сопоставимыми – разве что проезд в метро сегодня (в 2013 году) стоит в шесть раз больше: не пять копеек, а тридцать рублей (то есть примерно один доллар) – и продолжает дорожать.
100. Купюра в сто рублей – это «сотня», или – в более сленговом варианте – «стольник». А вот «сотка» – это единица измерения площади (сто квадратных метров); в обиходном языке это слово употребляется прежде всего в словосочетании «шесть соток». Дело в том, что именно таким был размер садового участка, предоставлявшегося горожанам для ведения подсобного хозяйства – и сейчас «шесть соток» означает «стандартная скромная загородная дача». Само слово «сто» в разных выражениях может использоваться в значении «высшая степень чего-либо»: например, «Стопудово!» представляет собой твердое обещание («Обязательно!»), а «выглядеть на все сто» значит «выглядеть прекрасно». (Впрочем, поздравление 80-90-летнего юбиляра словами «Ты выглядишь на все сто!» будет все же звучать несколько двусмысленно.)

Двойкой, тройкой, четверкой и так далее называли раньше и маршруты городского транспорта. Возможно, в небольших городах это по-прежнему так, но в Москве, где большинство автобусов имеют уже трехзначные номера, этого уже практически не услышишь.

Алексей Михеев

Английская версия: http://rbth.ru/blogs/2013/12/20/russian_numbers_and_their_dual_meanings_32765.html

А также дрянь, дураки и мерзавцы. Давая такую нелестную характеристику кому-либо, нелишне будет знать, что именно она обозначает.

Русский народ остер на язык. За словом, как говорится, в карман не полезет.

Однако, доставая в очередной раз бранное слово из «лексического кармана», не лишним будет узнать о его первоначальном значении. Почему оно, собственно, стало бранным, напоминает блогер vova-91.

1. Дурак

Пожалуй, самое распространенное (наряду с «женским» вариантом – дура) из отечественных ругательств. Надо сказать, что «дураки» на Руси появились относительно недавно: в широкий обиход это слово вошло во второй половине XVII века с легкой руки протопопа Аввакума. Лидер староверов в сердцах так именовал почитателей «бесовской мудрости»: риторики, философии, логики и т.д. Интересно, что поборники старой веры затем стали называть «дураками» защитников исправления богослужебных книг во время реформы патриарха Никона.

Интересно, что Аввакум подсмотрел это слово из скоморошеской культуры: вероятно, это было названием одной из ватаг скоморохов. Лингвисты полагают, что «дурак» происходит от индоевропейского dur (кусать, жалить) и буквально переводится как «укушенный», «ужаленный». Возможно, «титул» дурака был связан с ритуалом посвящение в скоморохи – по одной из версий человек должен бы пережить укус гадюки. Кстати, исходя из этой гипотезы, пословица «дурак дурака видит издалека», скорее всего, изначально имело отношение именно к скоморохам. Дураки, в нынешнем смысловом значении, вряд ли способны идентифицировать себе подобных.

О. СЕВЕРСКАЯ: Мы выбираем, у нас забирают, как это часто не совпадает… Нет, мы не песню известную решили перепеть. Мы хотим поговорить о заимствованиях.

М. КОРОЛЕВА: Кстати, не всегда язык заимствует что-то у других языков. Иногда он и собственные слова переосмысливает. Но – обо всем по порядку.

О. СЕВЕРСКАЯ: «Матрешка», «колхоз», «спутник», «перестройка» – в разные исторические эпохи из русского в другие мировые языки приходили оригинальные, непереводимые слова. Но не так давно в английский вошло в прямой транслитерации еще одно слово: krysha.

М. КОРОЛЕВА: «Крыше» Алексей Михеев посвятил заметку, которую опубликовал портал Russia beyond the Headlines. Само по себе слово это, конечно, не новое и обычно обозначает просто roof. А в необычном употреблении применяется к сфере социально-экономических отношений, и вот это иностранцам непонятно.

О. СЕВЕРСКАЯ: Несложно догадаться, что перед нами метафора и в данном контексте акцентируется защитная функция, - пишет Алексей: «крыша» – это нечто, что оберегает того, кто под ней находится, от нежелательных внешних воздействий. А вот и экскурс в историю: в 90-е годы мелкие фирмы стонали от рэкетиров, облагавших их данью, и бизнесмены вынуждены были обращаться к тем, кто мог бы обеспечить им постоянную и надежную защиту, искать «крышу» у милиции или… других рэкетиров.

Якорь убил крота после того, как чудак его хорошенько пощипал и заставил рыгать — уж лучше бы он сидел на бане и не заморачивался… Вам, конечно, вряд ли доведется услышать такую фразу в жизни. Но теоретически это вполне возможно. Никита Мелкозеров на всякий случай составил в помощь бестолковый словарь футбольного сленга.

Аквариум — игровое упражнение, которое отличается от «Аквариума» Бориса Гребенщикова большим количеством привлеченных участников и отсутствием музыкальных инструментов. Наличная команда делится натрое. Упражнение предполагает игру на пару ворот с использованием голкиперов. Две группы страстно противостоят одна одной на ограниченном участке поля. Участники третьей исполняют роль нейтральных, больше одного касания делать им не можно.

Девятка — один из верхних углов ворот. Как вариант этимология слова уходит в советское прошлое. Тогда футбольное образование предполагало наличие городков с деревянными стенами. На них наносилась стандартная разметка ворот, которые расчерчивали на квадраты. Верхние всегда помечались цифрой «9», нижние — «6».

Положить — забить эффектный мяч. Как пример — фраза «положил в девятку».

Завалить — помимо буквальное уложить соперника на газон, то же, что и «положить».

За последние несколько десятилетий домашняя медийная техника прошла невиданный эволюционный путь – и появление новых технических средств коммуникации неизменно пополняло обиходный словарь.

Илья Ильф еще в довоенные годы горько шутил по поводу технического прогресса: «В фантастических романах главное это было радио. При нем ожидалось счастье человечества. Вот радио есть, а счастья нет». И действительно, от самого популярного советского варианта радио трудно было ждать счастья. Редко кто владел настоящими радиоприемниками, зато обязательным атрибутом каждой городской квартиры была «радиоточка»: конечный, «вещательный» элемент проводной трансляционной сети. По этой сети можно было слушать единственную государственную радиопрограмму, а в военное время сеть использовалась для оповещения об угрозах. Радиоточка представляла собой большой черный динамик, похожий на тарелку, – и именно «тарелкой» его чаще всего и называли. Черная «тарелка» стала характерной приметой тоталитарной эпохи. Городская радиосеть сохранилась и по сей день, хотя «тарелки» давно сменились устройствами, похожими на настоящие радиоприемники и принимающими уже не одну, а три программы. А «тарелками» сегодня называют спутниковые телеантенны.

В 50-80-е годы ламповые, а затем и транзисторные радиоприемники постепенно появлялись во всех семьях. В диапазоне коротких волн вещание на Советский Союз вели западные радиостанции («Голос Америки», «Свобода», «Немецкая волна» и др.), однако их частоты заглушались специальными шумовыми устройствами, которые так и назывались – «глушилки»; эти «глушилки» порождали в радиоэфире немыслимую – но при этом хорошо опознаваемую – какофонию.

Телевидение в 50-е годы было еще диковинкой, и те семьи, в которых стоял телевизор, обычно не отказывали гостям, желающим посмотреть эфир: это так и называлось: прийти «на телевизор». В 70-80-е телевизор был уже практически в каждой семье, став неким инструментом культурного объединения огромной страны: лучшие передачи и фильмы одновременно смотрели, а затем обсуждали миллионы людей. А вот в постсоветское время отношение к телевидению стало несколько снисходительным: сегодня телевизор – это символ рассчитанной на невзыскательного зрителя массовой культуры, и не только интеллектуалы, а очень многие презрительно называют его «ящиком». А поскольку телевизор – это еще и средство массовой пропаганды, то его порой называют и «зомбоящиком», то есть инструментом «зомбирования» людей. Хорошим тоном является утверждение «Я не смотрю телевизор»; впрочем, тот, кто так говорит, оказывается, как правило, в курсе всех заметных теленовинок.

2013 год оставил нам не реальные слова, а быстро исчезающие мемы и игрушки.

Слова, которые все мы — и лингвисты, и журналисты, и пользователи интернета — с удовольствием фиксируем и смакуем — не имеют никакого отношения к языковой утилитарности.

Лингвисты и пользователи соцсетей на днях подвели итоги сразу двух конкурсов с похожими названиями: «Слово года» и «Словарь года». В первом слова-победители выбирал экспертный совет при Центре развития русского языка (под руководством лингвиста Михаила Эпштейна), во втором — обитатели Фейсбука под руководством куратора-лингвиста Алексея Михеева. Результаты получились и разные, и похожие одновременно.

В конкурсе «Слово года» победительницей объявили «госдуру», вошедшую в речь — в основном в речь журналистов — с легкой руки Владимира Познера. На втором месте оказался «евромайдан», на третьем — «креакл» (он же представитель креативного класса). А главными выражениями 2013 года лингвисты признали «антисиротский закон», «взбесившийся принтер» и «узники Болотной».

В другом лингвистическом состязании — «Словаре года» — некоторые из этих единиц тоже присутствовали, по крайней мере, почти все они вошли в лонг-лист, но результаты оказались другими. Суть этого конкурса в том, что словарные единицы предлагают сами пользователи Фейсбука, а в «словарь» включаются те, которые набрали наибольшее количество лайков. Промежуточные итоги организаторы подводят каждый месяц.

Нецензурное обозначение мужского полового органа. Нецензурное обозначение женского. Нецензурное обозначение процесса совокупления. Нецензурное обозначение женщины распутного поведения. А также все образованные от этих слов языковые единицы. Вот это теперь точно нельзя использовать в печати. Все остальное – можно.

Оттепель, боже мой. Дожили. Прямо не верится.

Никиту Сергеича можно без стеснения цитировать – про художников-абстракционистов. Ленина – про интеллигенцию. Михаила Сергеича – про м-ков (или нельзя? а вдруг разводка?). Озоном-то каким повеяло.

Однако таковы последние указания Роскомнадзора, обнародованные центральной газетой. А в ней, в газете прямо так и говорится, со ссылкой на экспертов-языковедов, что грубо-просторечная "жопа", например, полностью реабилитирована и возвращается в строй. Правда, газета данное вольное слово все еще публикует с опасливыми точками, но это, наверное, с непривычки. Пройдет еще несколько дней, и оно окончательно утвердится на ее полосах. Может быть, даже в названии.

Более того. Совсем уж нецензурные обозначения тоже можно использовать. Только осторожно. Без точек, за которые будут карать, но с использованием речекряков описательного характера. Женщина на букву "б". Глупый лысый мужчина на букву "х". Тупая блогерша на букву "п".

А ведь еще вчера нас терзали этой проклятой неизвестностью. Объявили, что сперва предупредят, а потом и закроют все газеты, которые будут печатать непечатное, а что считать таковым, не сказали. Сами, мол, знаете. Возникала, мягко говоря, ситуация правовой неопределенности, и запретными казались самые простые слова. А если добавить к этому, что многие события уходящего года точнее всего описывались элементами ненормативной лексики, то можете себе представить, какие неразрешимые проблемы приходилось решать независимым политическим обозревателям и финансовым аналитикам.

Люди всегда наделяли разных животных разными символическими качествами. И в русском языке это привело к появлению множества связанных с животными сравнительных оборотов.

При сравнении человека с животными значительно чаще подчеркиваются их негативные качества. Так, из всех домашних животных позитивно в русском языке оценивается только бык: о здоровом мужчине говорят здоровый как бык. В то же время если женщину сравнивают с коровой, то она может быть только толстая как корова. Свинья – это символ нечистоплотности, причем выражение грязный как свинья означает нечистоплотность физическую, а если просто сказать «Он – свинья», это означает нечистоплотность моральную: так говорят, когда человек совершил какую-то подлость, поступил по-свински.

Баран (а также осел) – прежде всего глупый (смотреть как баран на новые ворота – значит «смотреть и ничего не понимать»); овца – забитая и пугливая женщина. Не очень лестны и сравнения с домашней птицей: про излишне высокомерного человека говорят надулся как индюк или важный как гусь (впрочем, гусь может быть и символом безразличия: с него как с гуся вода означает «из-за неприятностей он не переживает»). Петух символизирует агрессию – драчливый как петух, а вот курица ассоциируется прежде всего с неразборчивым почерком: пишет как курица лапой.
Лошадь символизирует тяжелый, причем в нынешние времена не только физический труд: про любого трудоголика можно сказать, что он пашет как лошадь. А вот «сивая» лошадиная масть рождает скорее труднообъяснимые лексические обороты: про человека, говорящего откровенную неправду, говорят врет как сивый мерин, а про какое-то абсурдное высказывание – бред сивой кобылы.

Продолжение разговора о современной компьютерной лингвистике с директором по лингвистическим исследованиям компании ABBYY, заведующим кафедрами компьютерной лингвистики МФТИ и РГГУ Владимиром Павловичем Селегеем.

- Сейчас популярны системы автоматического перевода, основанные на статистической обработке большого объема уже существующих параллельных текстов на двух языках. Например, такую программу предоставляет пользователям Google. Но не приводит ли массовое использование этих программ к появлению большого количества грубо переведенных текстов, которые, попадая в интернет, вызовут обратную связь и качество работы этих программ-переводчиков снизится?

- Это действительно очень серьезная проблема, и мне не раз уже приходилось отвечать на подобные вопросы. Да, такая опасность есть, в интернете появляется всё больше и больше текстов, которые являются результатом машинного перевода. Мои китайские коллеги рассказывают, какой проблемой это стало сейчас для китайского языка. Большое количество машинных переводов с английского на китайский язык приводит к тому, что в современный китайский язык вторгаются нетипичные для него модели словообразования, грамматические модели, источником которых служат эти тексты. И это влияет на язык, так как обычно это тексты очень актуальны, это «тематические хиты», которые интересуют молодых людей. Это похоже на то, что иногда делает с русским языком реклама.

- Такая отрицательная обратная связь может стать проблемой и для систем статистического машинного перевода, и не только для них, поскольку интернет-статистику так или иначе используют сегодня все системы. Чтобы бороться с этой бедой, системы машинного перевода пытаются научиться автоматически идентифицировать тексты, которые получены «ненатурально».

- Нет сомнений, что системы МП так или иначе научатся это делать. Но проблема касается и людей. Они привыкли безоглядно доверять интернету. Переводчики уже не ищут значение переводимого слова в словаре, а переводят, основываясь на статистике, которую им выдают интернет-поисковики. И тут мы сталкиваемся с тем, о чем уже говорили – и с ненадежностью этой статистики, особенно в случае фраз, а не отдельных слов, и с тем, что статистика не различает тексты с точки зрения их языковых особенностей. В результате неопытный переводчик, особенно тот, кто осмеливается переводить на неродной язык, берет тот вариант перевода, который лишь выглядит самым употребительным, не видя и учитывая важнейших условий, в которых такое употребление действительно возможно.

 

В каких еще случаях используют фамилию «Кркич», каким словом пугают испанских детей и кого называют «10-Б». Eurosport.ru собрал самые молодые слова в лексиконе футбольного болельщика и объяснил их значение и происхождение.

Автобус – тактика, при которой команда всем составом встает у своих ворот и не позволяет соперникам забить. Термин ввел в обиход Жозе Моуринью, в сентябре 2004 года обрушившийся на «Тоттенхэм» за слишком оборонительную тактику. Впрочем, наибольшую популярность «автобус» приобрел уже после матча самого «Челси», когда «синие» в полуфинале Лиги чемпионов-2011/12 на «Камп Ноу» всей командой сидели в своей штрафной.

 

Актриса – игрок, который часто симулирует.

Алдервейрелд – слово, которое помогает определить, хороший комментатор или плохой. Плохой комментатор называет Алдервейрелда просто «Тоби».

Глор – 1. Человек, который болеет за несколько сильных клубов сразу; 2. Человек, который меняет любимую команду в зависимости от результатов или по иным причинам. Производное от английского Glory Hunter.

 

Глорить – болеть за определенную команду или игрока. Если ты глоришь за кого-то, это не значит, что ты глор – но это и вполне себе повод обвинить тебя в этом.

 

Многие русские любят употреблять в своей обыденной речи крепкие нецензурные слова. Официально же на них существует строгий запрет. Столкновение двух этих тенденций порождает любопытные лингвистические эффекты.

Есть такой анекдот: «После того как во время ремонта в детском саду электрик Иванов упал со стремянки, словарный запас детей сразу увеличился вдвое». Так называемые «матерные» ругательства являются органичной речевой реакцией на стрессовые ситуации, когда бурные эмоции находят именно такой лексический выход. Впрочем, стрессовыми ситуациями дело вовсе не ограничивается – мат часто можно услышать и во вполне спокойной беседе, а употребляющие его объясняют это так: «Мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем». Действительно, словообразование в русском языке таково, что благодаря разнообразным приставкам и суффиксам на базе ограниченного числа корневых основ можно порождать практически любое количество новых слов, вполне понятных собеседнику и имеющих при этом яркую эмоциональную окраску.

Когда в прошлом году в Интернете была открыта регистрация доменных имен русскоязычной зоны .ру, организаторы, намереваясь избежать появления сайтов с «непристойными» именами, попытались составить список запрещенных имен. И несмотря на то, что в список вошло несколько сотен слов, он получился далеко не исчерпывающим. А когда в этом году был принят закон о запрете использования матерной лексики в СМИ, обнаружилось, что даже «маскировка» непечатных слов при помощи замены ключевых букв отточиями не приносит эффекта, так как слова все равно опознаются. В итоге на сегодняшний день ситуация выглядит слегка парадоксально. С одной стороны, признается непристойным вполне невинное название ресторана «Ядрена Матрена», в котором только при большом желании можно увидеть слегка измененное крепкое выражение.

С другой стороны, в Москве сейчас можно встретить билборды с более чем двусмысленной рекламой автомобильной страховки. Читателям этого блога известно, что иностранные автомобили в современном русском сленге ассоциируются с женщинами и именуются, например, «японками» или «немками». Соответственно, на рекламном щите изображена женщина определенной национальности (при этом автомобиль отсутствует), а слоган гласит: «Купил «немку»? Застрахуй ее!» Лексическая игра состоит в том, что окончание глагола читается здесь буквально как самое популярное нецензурное слово из трех букв, обозначающее мужский орган, – что в сочетании с изображением дает прямой и грубый «эротический» эффект.

Вообще у попыток замещения «непристойных» слов цензурными эвфемизмами есть давняя традиция. Так, в старом русском алфавите каждая буква имела свое «имя» (А – аз, Б – буки, В – веди и т.д.). Соответственно, поскольку буква Х (с которой начинается то самое непристойное слово из трех букв) называлась «хер», то слово «хер» стало выполнять функцию эвфемизма. Дело, однако, кончилось тем, что самое это название буквы со временем приобрело неприличную окраску и уже теперь, в нынешнем обиходе, считается непристойным и непечатным. Пристойной же заменой сегодня можно считать слово «хрен»: сказать (или написать) «Хрен тебе!» или «Пошел на хрен!» вполне допустимо, хотя все понимают, что именно подразумевается под этим «хреном». Другое вполне допустимое сегодня сленговое выражение – «пипец» – представляет собой цензурное замещение грубого ругательства (означающего «конец, полный крах»), полученное путем замещения двух букв одной в середине матерного слова, обозначающего женский орган. Есть и другие примеры, связанные с эффектом замещения букв: например, пикантное, но пристойное обозначение ягодиц – «попа» – становится ругательством при замене первой буквы на «ж», а «чудак» (странный человек) превращается в грубое оскорбление при замене первой буквы на «м».

Как правильно написать – «Майдан Незалежности» или «Площадь Свободы»? А как правильно сказать «Нэзалэжности» или «Незалежности»? А как правильно сказать по-русски – «Самостийность» или «Независимость»? Ведь есть же вполне русское слово «самостийно», правда? Почему бы не сказать «Самостийность»? А вот почему: в русском медийном и политическом обиходе «самостийность», «незалежность» и другие украинизмы произносят иронически или саркастически. Снимая с вентилятора лепешки вторичного продукта, понимаешь одно: в самом русском речевом обиходе Украина присутствует как не вполне настоящее государство. Страна-недоразумение, сам язык которой – смешное искажение нормального русского слова. За этим отношением стоит слишком богатая культурная традиция, особенно прискорбная еще и потому, что некоторые русские писатели приложили руку к вскармливанию столь вредного для народной психеи чувства. Анну Ахматову тщетно пыталась избавить от украинофобских комплексов Лидия Корнеевна Чуковская: «Не люблю я это, - говорила Анна Андреевна Горенко, - мамо, ходымо». Эту свою фобию она передала и Иосифу Бродскому, к несчастью отлившему шовинистическую риторику своей поэтической наставницы в стихи. Неудивительно: простые советские люди с родным русским языком несколько десятилетий кряду воспитывались в колониальном духе. Украинцы? Да они ж мы самые и есть, только попроще, ну, деревенщина, со своим диалектом и потешным акцентом, когда пытаются заговорить на правильном русском языке.

Тайна имени будоражила умы людей еще с незапамятных времен. Многие до сих пор верят в то, что уникальный набор звуков может определить всю человеческую жизнь. Возможно, отсюда и начинается интерес к именам. А какие предпочтения в этом смысле у липчан? За ответом корреспондент «Липецкой газеты» обратился к начальнику загс администрации Липецка Татьяне Трубачевой. Великолепная восьмерка Начали со списка популярных женских имен. — Лидирующая несколько лет Анастасия в 2013 году уступила первенство Марии, — рассказывает Татьяна Борисовна. — Именем Мария с начала года названы 160 девочек, Анастасий — 148. Варвара и Виктория поделили третье место. Каждым из этих имен названы 123 девочки. На четвертом месте в Липецке Полина, их 121. Затем идут Дарья — 111, Ксения — 109, Анна — 107. И замыкает восьмерку Валерия. Обладательницами этого имени, по данным на 1 декабря, стали 99 девочек.

Маленьким детям имена-прозвища – ласковые и не очень – дают родители. А когда дети подрастают (становясь подростками), они объединяются в группы со своими именами, своими правилами поведения и своим языком. «Дети – цветы жизни» – всем знакомо это популярное высказывание. И большинство тех прозвищ (пусть даже ироничных), которыми наделяют родители своих детей, несет на себе печать любви. В словах кроха и малютка акцентируются маленькие размеры младенца, в словах пузырь или карапуз – его еще не сложившиеся неуклюжие пропорции. Есть еще молокосос (буквально «сосущий молоко») и спиногрыз (подразумевается, что ребенок «сидит на шее» у родителей). С другой стороны, в некоторых прозвищах доминирует презрительный и даже оскорбительный оттенок. Такого рода характер имеют слова сопляк (или даже «путающийся в соплях»), щенок (маленькая собака) или шпингалет (оконная защелка). Если же вы хотите избежать как сладостного умиления, так и грубого негатива, то можете назвать ребенка словом мелкий – именно такое нейтральное прозвище стало популярным в последние годы. В школе все дети постепенно «расслаиваются» по уровню успеваемости и социальной адаптации.

По мнению Максима Кронгауза, доктора филологии, одного из крупнейших российских лингвистов, русский язык переживает те же самые проблемы, что и большинство других языков. При этом Кронгауз, стремящийся рассматривать все проблемы с двух точек зрения – лингвиста и «просвещенного обывателя» – убежден, что в решениях языковых вопросов нет универсальных формул. Иногда верх берет мнение профессионалов, иногда – «народа». Такое отношение к языку позволяет Кронгаузу считать себя скорее лингвистом-либералом, чем лингвистом-консерватором. Обо всем этом Максим КРОНГАУЗ рассказал Григорию АРОСЕВУ. – Сегодня, спустя шесть-семь лет после первого издания вашей книги «Русский язык на грани нервного срыва», в каком состоянии находится русский язык – нервный ли это срыв, расцвет, увядание? – В русском языке уживаются совершенно противоположные тенденции. С одной стороны, наступила легкая стагнация – пик острых процессов, о которых я писал в книге, пришелся на 90-е годы и начало 2000-х. А что будет дальше – не очень понятно. Язык зависит от внешних обстоятельств – и от социально-политической обстановки (в политической сфере явнейшим образом идет процесс поиска нового адекватного языка), и от технического прогресса. Кажется, что новых открытий не должно быть. Такие «взрывы», как сам Интернет, а также внутри него – блогосфера и социальные сети, уже произошли. Но вдруг придумают какое-то новое суперустройство, которое повлияет на язык, как на него повлияли собственно компьютеры и Интернет? Делать прогнозы сложно. Мы не понимаем, как будет развиваться мир, а язык развивается вслед, а не самостоятельно. – Находятся ли другие языки в такой же ситуации, что и русский? – Конечно. В русском языке не наблюдается никаких уникальных процессов. Все языки, которые активно представлены в Интернете, так же активно подвергаются его влиянию – эти переживания выпали не только на долю России. Кроме Интернета, на языки повлияли и перестройка с распадом СССР, и распад стран соцлагеря. Но каждый язык переживал все эти события в зависимости от особенностей и собственно языковых, и культурных.

Сегодня чиновники заражены вирусом языкового убожества. В начале декабря было сообщено о создании Совета по русскому языку при правительстве РФ. Для чего создан новый совет – об этом журналист Злата САВИЦКАЯ беседует с писателем, членом Высшего творческого совета Союза писателей России Валентином ОСИПОВЫМ. – Валентин Осипович, скажите, пожалуйста, почему именно русский язык стал поводом для создания целого Совета? Вроде и с математикой не все так гладко, но высокие собрания по ее поводу пока не собирают. – Совет по русскому языку – это, отдаю должное, оперативный отклик на речь президента страны на недавнем Литературном собрании. В ней был и большой «языковой» раздел, суть которого выразилась кратко, но впечатляюще: «Пренебрежение правилами родного языка становится нормой...» Это значит, что Кремль и Белый дом всерьез озаботились тем, что ржавеет духовная скрепа не только для русских, но и для всех народов страны. А ведь наш язык один из самых красивых и выразительных! – Какими же практическими делами может заниматься такой Совет? – Сегодня чиновники заражены вирусом языкового убожества. Возможно, надо начать с излечения их. Тут явно нужна инструкция для госчиновников всех уровней по профессиональному использованию языка. Увы, пока о том, чем может заниматься Совет, написано так: «К полномочиям Совета отнесены рассмотрение ключевых вопросов в области государственной поддержки и развития русского языка и выработки предложений по совершенствованию государственной политики в указанной сфере». Итак, Совет умер – да здравствует Совет!

Москву и другие города России уже полтора месяца патрулирует тайная орфографическая полиция. Её волонтёры разыскивают ошибки на плакатах, ценниках, баннерах, указателях, на памятниках и мемориалах. Найденную ошибку они исправляют на месте маркером, а поверх клеят фирменную наклейку с логотипом. Если ошибку сразу не исправить (на том же памятнике, например), они делают запросы в соответствующие государственные службы. Все ошибки публикуются в Интернете. Недавно «полицейский» обнаружил вопиющую ошибку на «Глобусе Вселенной», что на Аллее Космонавтов. Каждое созвездие на нём подписано на латыни. «Заяц» будет Lepus, но он почему-то обозван Lupus. А это в переводе с латыни «волк». Волонтёры уже пожаловались на ошибку руководству ВВЦ. Пока ответа нет. Кто курирует «тайную полицию»? — Нет у нас ни руководителей, ни старших. Координируемся через нашу группу «ВКонтакте» (vk.com/orthopolice) — нас уже около 1,5 тысячи человек, — рассказывает Света Зацепина. — Там есть инструкции, как писать обращения в госорганы. Есть ссылки на словари и правила русского языка. Там же можно заказать фирменные наклейки. А ещё мы сюда на страничку все фотографии ошибок выкладываем. Листаю их сайт. Много-много ошибок они в СВАО нашли. В Отрадном висело объявление: «Юрловский проезд. Распродажа шуб с магазинов «Мир Кожи и Меха». Правильно «в магазинах». На «Ашане-Алтуфьево»: «Ведётся видео наблюдение». Правильно писать слитно: «видеонаблюдение». «Звёздный бульвар», кстати говоря, тоже вносит лепту в борьбу за всеобщую грамотность. Мы не раз писали о табличках «Ул. Амудсена», «Ул. Мусорского» и т. д. Егор ПЕРЕЖОГИН, Звёздный бульвар Опубликовано 10.12.2013,

Вы когда-нибудь задумывались над словом «концепт»? Скорее всего нет, потому что слово это стало невидимкой – оно так часто звучит отовсюду, что не вызывает к себе ровно никакого интереса. Однако если вы вращаетесь в (около)гуманитарных областях, то наверняка заметили, что «концепт» давно вытеснил старое доброе «понятие», и потому фразы вроде «концепт человека в истории европейской философии и культуры» уже не могут удивить. И все-таки: почему «концепт»? Я далека от того, чтобы упрощать проблему, утверждая, что все это – результат безостановочной латинизации русской речи, процесса, происходящего наперекор официальной политике отстаивания российской самобытности. Самобытность самобытностью, а концепты никуда не денешь. Более того, их провозвестниками – о ужас! – оказываются сами россияне, к тому же россияне уважаемые. Так, слово «концепт» подробно обосновывается С.А. Аскольдовым-Алексеевым в его статье 1928 года, а Д.С. Лихачев, вдохновленный этим подходом, предлагает понятие концептосферы. Тут важно понимать, что речь идет о функции и даже о природе слова, встроенного в культурный контекст. Работа Аскольдова так и называется «Концепт и слово» и может быть релевантной для построения теории литературы1. Сам по себе концепт определяется как «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода»2. Эта заместительная функция близка к традиционному понятию. Примеры Аскольдова более чем актуальны: заместительной функцией обладают дипломатические маневры перед началом военных действий; они «означают» нечто большее, чем взятые сами по себе. Исход таковых может помочь решить крупномасштабную проблему (будем надеяться, что так и случится на Ближнем Востоке). Аскольдов также обращает внимание и на другой аспект концептов, а именно потенциальный: концепты, особенно художественные, заключают в себе «неопределенность возможностей»3 – они таят в себе образные, символические элементы, которые не ограничены присущим им конкретным содержанием. Такова литература в целом – порождаемые ею концепты отличны от обыкновенного смысла слов и их синтаксической связи.

Жаргон наркоманов, уголовников, гомосексуалистов и спортсменов — это неполный список тем, на которые лингвист ЧелГУ Алексей Елистратов написал научные статьи. Спортивный сленг в этом ряду занимает особое место.

По мнению ученого-языковеда, на спортивной лексике любого вида спорта можно защитить диссертацию. Более того, несколько лет назад челябинец даже издал первый толковый словарь русского спортивного жаргона.

Что общего между сленгом атлетов и наркоманов, какой след Олимпийские игры в Сочи оставят в спортивной лексике и где подслушать интересные словечки — обо всем этом и многом другом ученый рассказал корреспонденту «ЮП».

«Качаются» уже 100 лет

— Алексей Алексеевич, как у вас появилось увлечение спортивным арго?

— Все началось с того, что я стал исследовать спортивную лексику и к своему удивлению обнаружил, что по спортивному жаргону к началу 2000-х годов лингвистических работ практически не было, не считая нескольких словарей по футболу и словаря спортивного жаргона, изданного в 1992 году в Челябинске лингвистом Вадимом Орловым. Была еще пара научных статей, опубликованных еще до развала СССР.

Тогда я понял, что мне есть над чем работать. Вообще жаргон — это своего рода подводная жизнь спорта, о которой обычному человеку ничего и неизвестно, и потому мне эта тема была так интересна.