Англичанка – это жительница Англии, француженка – жительница Франции. А вот названия многих представительниц других наций имеют в русском языке второй смысл – иногда вполне объяснимый, а иногда совершенно неожиданный.

В блоге, посвященном особенностям называния автомобилей, я уже писал, что «японками» в современном разговорном русском называют японские автомобили, а «немками» – немецкие. Но вот «американка», например – это вовсе не какой-нибудь «Форд», а партия в русский биллиард, играющаяся по особым правилам. «Голландкой» издавна называли комнатную печь, облицованную особыми изразцами; сегодня, когда печное отопление уже не столь распространено, это значение становится, конечно, несколько архаичным. Также в прошлом остается второе значение слова «испанка»; а около ста лет назад так называли болезнь («испанский грипп»), которая во время эпидемии 1918-19 годов унесла жизни нескольких десятков миллионов человек.

Слово «финка» было популярно в послевоенные (40-50-е) годы, когда в стране имел место высокий уровень преступности, – так (то есть именно в женском роде) назывался нож с толстым коротким лезвием («финский нож»), который был популярен в криминальной среде. А вот именем жительницы другой прибалтийской страны – «литовка» – называют большую косу с длинной рукоятью, которой можно косить стоя. И еще один бытовой инструмент, уже несколько более сложный, получил имя «болгарка» – так называют особый вид механической» шлифовальной машины, использующейся для резки и зачистки металлов, камня и других твердых материалов.
«Шотландка» – это пестрая ткань в крупную клетку (традиционный шотландский национальный узор), которая никогда не выходит из моды. Одно из значений слова «венгерка» тоже имеет отношение к одежде – так называют короткую («венгерскую») куртку с нашитыми на груди поперечными шнурами; однако чаще «венгеркой» именуют сорт домашней сливы, из которого делают сушеный чернослив. А еще две национальности ассоциируются с легкой обувью: особые спортивные тапочки для занятий гимнастикой называют «чешками», а пляжные шлепанцы с перемычкой между большим и вторым пальцами – «вьетнамками».

Лингвисты еще долго будут вспоминать Олимпиаду в Сочи

12 апреля по всей стране пройдет очередной Тотальный диктант. А в преддверии этого события в Новосибирском государственном университете состоялась конференция «Актуальные вопросы кодификации норм правописания: теория и практика», на которой ведущие российские филологи обсудили результаты предыдущих тотальных диктантов. В итоге пришли к выводу, что правила русского языка нуждаются в корректировке, и выработали предложения по изменению норм правописания.

Победит шорттреккер или шорттреккист?

Поводы для корректировки нашли разные.
Так, редактор популярного интернет-портала gramota.ru Виктор Свинцов отметил, что за две недели Олимпийских игр портал получил множество вопросов об именовании представителей новых для нас видов спорта. Например, как следует называть участников гонок в шорт-треке: шорттреккер или шорттреккист? При этом олимпийский глоссарий вообще рекомендует «шорттрекковист». А поскольку единой нормы еще нет, возникают трудности.
Обсуждались на конференции и другие проблемы орфографии и пунктуации. Например, по мнению участников научного форума, назрела необходимость более отчетливо сформулировать зону постановки тире между подлежащим и сказуемым, тем более что в школьных учебниках это правило изучается не в полном объеме, существенно меньшем, чем это зафиксировано в «Правилах русской орфографии и пунктуации» под ред. В.В. Лопатина. Необходимо также определить, какие из правил орфографии и пунктуации являются приоритетными и должны соблюдаться в первую очередь.
Над предложениями для Орфографической комиссии РАН по корректировке норм правописания работали эксперты-филологи и организаторы Тотального диктанта из пяти стран – России, Эстонии, Болгарии, Киргизии и Казахстана. И вообще уровень конференции был очень высок: в ней участвовали член Орфографической комиссии РАН Алексей Шмелёв, представители Института русского языка имени Пушкина, ректор НГУ Михаил Федорук и другие ученые.

Нынешнее состояние русского языка многим из тех, кто связан с ним профессионально, внушает тревогу. Как ни странно, спокойнее всего оценивают сегодняшнюю языковую ситуацию языковеды: они чаще всего говорят, что изменения в языке были и будут всегда, что изменения не означают порчи и что опасность исчезновения русскому языку не угрожает, а со всем остальным он сам справится.

Впрочем, и среди лингвистов встречается иная точка зрения - например, видный языковед Максим Кронгауз назвал свою книгу «Русский язык на грани нервного срыва». Еще мрачнее настроены журналисты и преподаватели. Так, например, видный публицист Александр Привалов пишет: «Владеют русским языком плохо, и с течением времени всё хуже… Популярные в сети собрания ляпов всё изобильнее представляют поначалу казавшийся неправдоподобным тип ошибок: «из под тяжка», «не на вящего», - кричащих не столько даже о безграмотности, сколько о глухом непонимании смысла своих же слов. Особенно достаётся в этом отношении идиомам: «мёртвому при парке», «как Христос за пазухой», «в ежовых рукавах» и проч.

Из этих бредовых трюков следует, что людей русскому языку не учат. Люди никогда не видят слов, не употребляемых повседневно; они случайным образом подхватывают их со слуха и повторяют, не слишком вникая. Их дети (младшие братья) бесформенные обломки перенимать со слуха уже не станут, и слова будут со свистом выпадать из употребления.

Доводится читать, что тут нет ничего страшного. Ну и что, мол, что в пушкинской строчке «Ямщик сидит на облучке» сегодняшний школьник понимает только глагол? Что в целом классе ни один человек не знает слов «холщовый» и «пунцовый»? Зато они всё знают про фандомы и лулзы. И глупо расстраиваться из-за утраты тех же ежовых рукавиц — появилось же «хотели как лучше»… По мне, потери тут выходят очень уж неравнозначны приобретениям. Я не хочу, чтобы тонули копившиеся от Гостомысла русские фразеологизмы, — это отрезает носителей языка от гигантского культурного пласта. Я не согласен, чтобы через десять лет в активном употреблении из всего русского языка осталась какая-нибудь тысяча слов (у отчаянных интеллектуалов — две тысячи), перенасыщенная англицизмами.

Редактор портала ​gramota.ru, "генерального представительства русского языка в интернете" , известный лингвист Виктор Свинцов рассказывает нам о самом лучшем способе сохранения языкового богатства: не запрещать и стыдить, а объяснять и заинтересовывать. Так же, как ​Алексей Шмелев, он недавно приезжал в Сибирь на конференцию, организованную устроителями всероссийской акции «Тотальный диктант».

- Кто держит в руках инструменты языковой политики? Кто определяет, какими они должны быть? Можно сказать, что, как правило, этим занимается государство, во всяком случае, так было до конца ХХ века. И нам проще вспомнить не примеры, связанные с развитием и продвижением языка, а примеры запретительной политики государства. Были случаи переименований, допустим, Яик переименовали в Урал при Екатерине II. Дает ли такая политика плоды? Пожалуй, нет. Несмотря на запрет географического названия, Пугачев остается в памяти, в памяти остаются пушкинские строки о том, что "Белогорская крепость находилась в сорока верстах от Оренбурга. Дорога шла по крутому берегу Яика".

Запретительная политика проводится и сегодня, например, некоторые депутаты пытаются запретить нецензурные слова. Вопрос - может ли языковая политика быть не только запретительной, может ли она быть другой? И кто еще, кроме государства, может быть субъектом языковой политики?

Из истории Советского Союза мы знаем, что иногда совместные усилия общества и средств массовой информации давали положительные результаты. Можно вспомнить неудавшуюся языковую орфографическую реформу 1964 года. Именно тогда судьбу реформы определили письма разгневанных граждан и журналистские публикации.

Колонка про «десять русских слов, которые знает весь мир», вызвала большой интерес, и многие читатели в комментариях предложили расширить этот список и рассказать про другие слова русского происхождения. Так что представляем еще одну «десятку».

Бабушка
Бабушка – это старшая женщина в семье из трех поколений; ее основная, традиционная роль – нянчить внуков. Типичная бабушка сидит в кресле и с очками на носу вяжет на спицах носки. Бабушки также любят сидеть на скамейке около дома, обсуждая со своими ровесницами самые разные темы: от глобальных мировых проблем до локальных бытовых новостей. Подобный образ вот уже несколько десятилетий эксплуатируется на российской эстраде, где двух бабушек-сплетниц изображают двое артистов-мужчин, переодетых в женское платье. Эти «эстрадные» бабушки носят на голове особым образом повязанные платки – и именно такие платки называются в английском языке словом «babushka». А в 2012 году на конкурсе популярной песни «Евровидение» второе место занял коллектив «Бурановские бабушки», четырем из шести участниц которого было на тот момент больше 70 лет.

Администрация города Екатеринбурга посвящает очередной выпуск рубрики «Екатеринбург говорит правильно» украинизмам - словам, синтаксическим и грамматическим конструкциям украинского языка, используемым в русском.

Многие слова и словосочетания украинского языка прочно вошли в активный словарь жителей России и фиксируются русскими словарями. Например: хлопцы, горилка, галушки, гопак.

К украинизмам относятся такие название кулинарных блюд и изделий, как борщ, бублик и сырник (от украинского «сир» - творог; заимствование XIX века, вытеснившее исконное «творожник»).

Кроме того, отмечается в «Справочнике по правописанию и литературной правке» Д.Э. Розенталя, к украинизмам относится и синтаксическая конструкция «на Украине» аналогично употреблению «на» с названиями регионов в украинском языке (на Полтавщине, на Черниговщине).

В числе заимствованных из украинского слов также можно выделить следующие:
бурьян вместо «сорняк»;
шкирка (таскать за шкирку) от украинского «шкіра» - кожа;
майдан (как нарицательное) вместо «площадь Независимости» в Киеве;
мова (украинский язык);
Рада - официальное название украинского парламента (в советские годы переводилось как «совет», в настоящее время употребляется без перевода);
незалежность (с отрицательной окраской) вместо «независимость»;
свидомый (саркастично, а также с политической коннотацией) вместо сознательный;
заробитчанин (как правило, с Украины) вместо «трудящийся-мигрант» или германизма «гастарбайтер»;
тикАть (тикАем отсюда) вместо «убегать».

Для сокращенного называния имен-словосочетаний в разных языках издавна использовались аббревиатуры. В русском языке они широко распространились в ходе послереволюционного обновления языка, особенно в идеологической сфере.

Сразу после революции 1917 года Россия перестала быть Россией и стала называться аббревиатурой РСФСР – что расшифровывается как Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. Впрочем, русская эмиграция не признавала этого названия и иронически именовала оставленную Россию другим сокращением: Совдепия (от «Советы Депутатов» – так назывались главные органы власти в РСФСР). После окончательного установления Советской власти на Кавказе и в Средней Азии к РСФСР было присоединено еще несколько республик, и в конце 1924 года страна стала называться аббревиатурой СССР – Союз Советских Социалистических Республик; это название просуществовало до конца 1991 года, когда СССР распался на 15 независимых государств. Россия при этом вернула себе историческое название; впрочем, юридически равноправной считается и короткая аббревиатура РФ (Российская Федерация). А на обломках СССР периодически возникают новые попытки объединения, также называемые аббревиатурами: такие, как СНГ (Содружество Независимых Государств) или учрежденный в начале XXI века ЕврАзЭС (Евразийское Экономическое Сообщество).

Самая великая на сегодняшний день мировая держава также именуется аббревиатурой: USA (по-русски – США, от «Соединенные Штаты Америки»). Как и в случае СССР или СНГ, эта аббревиатура означает «объединение» отдельных штатов или республик. А в недавнем прошлом существовали и обратные примеры: так, после Второй мировой войны Западная Германия называлась аббревиатурой ФРГ (Федеративная Республика Германия), а Восточная – ГДР (Германская Демократическая Республика). Похожая ситуация сложилась и с Кореей, где северная («коммунистическая») ее часть стала называться КНДР (Корейская Народно-Демократическая Республика); любопытно, что для южной части страны никакая аббревиатура в русском языке не использовалась, и страна называлась просто Южная Корея.
Некоторые международные аббревиатуры попадают в русский язык без перевода, просто в транслитерированном виде: так, военный блок NATO по-русски именуется точно так же – НАТО, а радиостанция ВВС – Би-би-си (а вовсе не БРК – от Британская Радиовещательная Корпорация). Любопытно, что аббревиатура ВВС в русском языке тоже существует и означает (будучи прочитанной не на латинице, а на кириллице) «Военно-Воздушные Силы».
 

Журналист Ирина Петровская о том, как слово «либерал» окончательно превратилось в ругательство.

В нашей еженедельной рубрике «Слово и антислово» в рамках проекта «Русский язык» мы расспрашиваем известных людей о том, какие слова им нравятся, а какие вызывают отвращение. Сегодня наша собеседница — журналист Ирина Петровская.

— Говорят, что сейчас ключевым стало слово «извините». Все друг на друга обижаются, а потом все дружно приносят извинения. Вы это заметили?

— Да, все на всё обижаются, безусловно. Но только, по-моему, далеко не все извиняются и правильно делают, потому что степень бреда в этих претензиях обиженных, она, в общем, мне кажется, не предполагает извинений. Хотя вообще-то я бы с удовольствием это слово назвала ключевым. Мне кажется, что многие конфликты и проблемы решались бы, если бы действительно люди имели способность извиняться, когда какие-то ошибки допускают. Но мне кажется, что в жизни обычной — в семейной, во взаимоотношениях с детьми — достаточно редко извиняются друг перед другом.

— Кстати, об обычных вежливых словах. Многие наши собеседники считают, что именно их сейчас больше всего не хватает: спасибо, пожалуйста, будьте добры.

— Я как-то на эту тему не думала и никогда не считала для себя невозможным их использовать максимально. Может быть, поэтому и в моем окружении все-таки я слышу и «пожалуйста», и «спасибо».

Выясняем, чем «умолять» отличается от «умалять» и почему в книгах иногда встречается слово «козаки».

Недавний скандал в Сочи актуализировал вопрос: как правильно — казаки или козаки? И где там ставить ударение? «Московские новости» составили список слов, в которых часто путают А и О.

1. Казаки/козаки. Так кто же хлестал нагайками участниц группы Pussy Riot: кАзаки или кОзаки? Правилен первый вариант, с буквой А. Козак — это устаревший вариант написания. А еще он иногда нужен писателям для создания национального колорита. Например, у Гоголя в «Тарасе Бульбе» можно встретить именно «козаков» — на украинский манер.

Есть и еще один вопрос, и он уже не связан с орфографией. Куда все-таки ставить ударение: казакИ или казАки? Правильно «казакИ», «казакОв». И только повесть Льва Толстого мы называем по-другому: «КазАки».

2. Кампания/компания. В этой паре используются оба варианта, остается только определить, в каких случаях нужна буква О, а в каких — А. Если речь идет о фирме, то выбираем О: компания. Или, например, о друзьях: веселая компания. О на А меняется только в одном случае: если речь идет о сумме каких-то мероприятий. Например, об избирательной или рекламной кампании.

3. Растаможивать/растамаживать. Из этой же серии глаголы типа «сосредотачивать/сосредоточивать», «обусловливать/обуславливать» и другие подобные. Таких пар много, но единого правила для них, к сожалению, не существует. Есть абсолютно равноправные варианты типа «обусловливать/обуславливать». Но есть и другие пары, в которых один глагол — литературный, общепринятый, а другой — допустимый.

7 случаев, когда запятую очень хочется поставить, но делать этого не нужно.

Многие лингвисты замечают: главная беда сейчас — это не орфографические ошибки и не путаница в ударениях, это лишние запятые. В прошлом году это подтвердила и акция «Тотальный диктант», где самыми распространенными ошибками были именно запятые «сверх нормы» в самых неожиданных местах. «Московские новости» составили список конструкций, в которых чаще всего появляются лишние знаки препинания.

1. «Дорогой(,) Иван Иванович!»

Этот образец обращения к собеседнику есть в коллекции главного редактора «Грамоты.ру» Владимира Пахомова. Он недоумевает: как тут можно умудриться поставить запятую? Тем не менее это довольно распространенная ошибка. Объяснить ее нетрудно: люди вспоминают школьное правило об обращении, которое обязательно обособляется, думают, что обращение — это «Иван Иванович». На самом же деле обращение тут — это весь оборот, вместе с «дорогой», поэтому и обособляться он должен целиком, а внутри не должно быть никаких знаков препинания. Еще один похожий пример с аналогичной ошибкой: «Красавица, ты, моя!» Здесь обращение не «ты», а все три слова целиком.

2. «Ну(,) вот». В фейсбучной переписке вы наверняка не раз встречали запятые после слова «ну»: «Ну, вот, не надо тут таких комментариев!» Тут опять срабатывает «эффект школьного правила». У большинства людей почему-то накрепко засело в голове, что междометия надо обязательно обособлять (хотя это не всегда так). Поэтому действуют они по принципу: увидел «ах» или «ох» — сразу ставь запятую, не раздумывая. Словечко «ну» действительно может быть междометием, например: «Мама, ну, смотри!» Здесь и интонация подсказывает обособление — междометие побуждает к действию.

Но чаще всего «ну» попадается нам в качестве частицы, и вот в этом случае запятые не нужны. Как отличить одно от другого? Очень просто. Частица усиливает высказывание, ее можно заменить словами «допустим, положим». Перефразируем известный диалог из «Формулы любви»:
— Хочешь большой, но чистой любви?
— Ну хочу.

Тут вместо «ну» можно поставить «допустим», запятая не нужна.

Если не получается с «допустим», подставляйте «так» и «итак». Такая замена тоже говорит о том, что запятую ставить не нужно.

3. «Пойдем(,) поедим», «сижу(,) читаю». В таких сочетаниях часто ставят запятые, потому что ошибочно принимают их за однородные члены предложения. Но это не так. «Сижу читаю» — это одно действие, а не два разных. Просто тут есть основное действие, а есть «поддействие». Так же, как и в случае «пойдем поедим». Пойдем — приглашение, направление, поедим — цель. Вместе они образуют одно действие.

4. «Сегодня(,) депутаты рассмотрят в первом чтении законопроект о запрете кружевных трусов». Да, бывает и такое. В смысле не кружевные трусы, а запятая после обстоятельства времени. В некоторых иностранных языках, например во французском, такое обособление действительно есть. Но правила русского языка не предполагают тут никакого обособления. Запятая после слов «вчера», «сегодня», «завтра», «намедни», «час назад» и так далее не нужна.

5. «Снег в Сочи(,) наконец(,) выпал». Действительно, что делать со словом «наконец»? Когда его выделять запятыми, а когда нет? Чаще всего выделяют на всякий случай независимо от того, вводное это слово или обстоятельство. В этом предложении про снег запятая не нужна — это обстоятельство. Снег выпал когда, в какой момент? Наконец.

Но бывают случаи, когда запятая нужна. Например, если слово «наконец» выражает недовольство, нетерпение, досаду, оно обособляется как вводное: «Да хватит, наконец!»

Также «наконец» нужно выделять запятыми, когда оно находится в ряду перечислений: «Я никуда сегодня не пойду. Во-первых, я занят. Во-вторых, на улице плохая погода. Наконец, мне просто лень».

6. «Таким образом». С эти

При обращении к другим людям очень важно выбрать правильную форму. Впрочем, в русском языке одна и та же форма обращения может восприниматься по-разному в зависимости от ситуации.

В царской России существовало несколько десятков разных обращений, причем некоторые из них даже регламентировались законодательно. Так называемая «Табель о рангах» представляла собой иерархию из 14 государственных чинов, и обращаться к ним следовало по-разному: от «Ваше высокопревосходительство» для высших до «Ваше благородие» для низших разрядов. Обиходными уважительными формами могли быть «Ваша честь», «Ваша милость» или «Милостивый государь»; сокращенный вариант последней формы – «Сударь» (женский вариант – «Сударыня») – стал наиболее популярной обыденной формой обращения независимо от чина. Широко использовались и слегка ироничные (сохраняющие оттенок уважительности, но лишенные пафоса) формы: «Батюшка», «Почтенный», «Милейший», «Голубчик».

Революция 1917 года уничтожила сословное деление общества, и все принятые формы обращения друг к другу сразу стали архаичными. Герой фантастической повести Михаила Булгакова «Собачье сердце» (действие которой происходит в 20-е, послереволюционные годы) профессор-хирург Преображенский, превративший подобранную на улице собаку в человека, говорит своему подопечному: «Я и доктор Борменталь будем называть вас «господин Шариков»» – на что тот реагирует обиженно: «Я не господин, господа все в Париже» (имея в виду массовую русскую эмиграцию). Допустимыми остались практически только две формы: общеупотребительная (и братско-доверительная) «Товарищ» и применяющаяся в официальных ситуациях (когда подчеркивается дистанция между говорящими) «Гражданин». В известном фильме середины 50-х годов «Дело Румянцева» главный герой, которого подозревают в преступлении, обращается к допрашивающему его милиционеру: «Товарищ капитан!» – и получает жесткий ответ: «Тамбовский волк тебе товарищ!».

Почему «эпидемия обид и извинений» распространяется столь стремительно.

«Словом можно убить, словом можно спасти, / Словом можно полки за собой повести» — эти простодушные строчки Вадима Шефнера особенно охотно цитировались в энтузиастические 1960-е годы. В наши же дни скорее вспоминается гумилевское: «Дурно пахнут мертвые слова». Почему? О словах и смыслах говорим с автором и ведущей программ «Говорим по-русски», кандидатом филологических наук, заместителем главного редактора «Эха Москвы» Мариной КОРОЛЕВОЙ.

— Все, что сегодня происходит вокруг радио «Эхо Москвы», «Дождя», связано со словами. Слова всегда были метками, по которым люди опознавали «своих и чужих». Но еще не так давно «свои и чужие» вступали в словесную полемику, выясняя смысл сказанного, сейчас ответом на любое высказывание оппонента становится попытка его уничтожения — прекратить вещание, уволить, приговорить к штрафу, побить в подворотне. Почему слово стало так опасно?

— Надо сказать, все это время я наблюдала за происходящим с невероятным изумлением. Чего стоит «эпидемия обид и извинений», в которую нас затягивает, как в воронку. Очень трудно остановиться и сказать себе: стоп-стоп-стоп, за что извиняться, какие обиды, о каких оскорблениях идет речь, вы что, граждане дорогие?.. Какие-то требования и претензии кажутся нелепыми, какие-то возмутительными, некоторые — просто смешными. Мне как автору программ и книг о русском языке полагалось бы говорить о словах и смыслах, я понимаю. И я бы с удовольствием поговорила именно о словах, но в какой-то момент поняла, что дело не в них. За этой обидой «на слова» (а она проявляется у некоторых поистине в истерической форме) стоит что-то другое.

Русская лексика, особенно в последнее время, активно пополняется за счет заимствований слов из других языков – прежде всего английского. Но есть и обратные примеры, когда отдельные русские слова без перевода, в своем родном облике, входят в языки мира.

Водка
Традиционный русский алкогольный напиток появился в XV веке, когда славяне научились варить так называемое хлебное вино, а научно обоснованная технология производства водки была разработана в конце XIX века при участии великого русского ученого Дмитрия Менделеева, который нашел идеальное соотношение воды и спирта – 40%. В 1982 году за СССР был закреплен приоритет создания водки и исключительное право на его рекламу на мировом рынке под лозунгом: «Only vodka from Russia is genuine Russian vodka». Сейчас на бутылках водки размещают предупреждающие надписи: «Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью; однако фольклорная «мудрость» отвечает на это так: «Водка в небольших дозах полезна в любых количествах».

Тройка
Экипаж, который везут три лошади, появился в середине XVIII века, когда конной почте понадобились легкие упряжки для дальних и обычно плохих дорог (есть популярная поговорка: «В России две беды – дураки и дороги»). До начала ХХ века езда на тройках была и самым распространенным способом передвижения, и популярной формой развлечения (особенно на зимних санях). С тройкой ассоциируется образ простора и свободы, тройке посвящены многие стихи и романсы; а наиболее выразительным можно считать созданный Николаем Гоголем (в поэме «Мертвые души») образ самой России как тройки: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? /…/ Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа».

Матрешка
Полая деревянная кукла, внутри которой находятся вложенные друг в друга такие же куколки меньшего размера. Название произошло от уменьшительно-ласкательной формы простонародного женского имени Матрена. Любопытно, что прообразом матрешки была японская складная игрушка, привезенная в Россию в конце XIX века. Обычно матрешка вмещает 3 до 24 кукол. В последнее время особым спросом в качестве русского сувенира пользуются матрешки с российскими политическими деятелями: внутри Путина находится Ельцин, в нем Горбачев, а далее – Брежнев, Хрущев, Сталин и миниатюрный Ленин.

Дача
Загородный дом для летнего отдыха городских жителей. Название происходит от глагола «дать» («дача» – это то, что «дали»); то есть раньше российские власти «давали» такие дома представителям привилегированных сословий, государственным чиновникам, деятелям культуры и науки. Начиная с 50-60 годов ХХ века дачи получили возможность иметь и рядовые граждане, которые объединялись для этого в дачно-строительные кооперативы. Сегодня дачу уже никто не дает: ее можно или построить, или купить; однако само слово тем не менее осталось.
 

Профессор Массачусетского технологического института в своей новой книге объясняет, каким образом особенности использования числительных в русском языке сообщают нам что-то важное об универсальных свойствах грамматики.

В грамматике русского языка существует поразительная путаница правил в отношении числительных. Так, например, существительное в единственном числе «стол», если оно используется в предложении в качестве подлежащего, принимает специальную «падежную форму», которая называется именительный падеж единственного числа. Когда слово «стол» используется со словом пять или больше, оно принимает другую форму, которая называется родительный падеж множественного числа (пять столов). А с числительными от двух до четырех используется еще одна форма – родительный падеж единственного числа (два стола).

Но с теми числами, последней цифрой которых является единица, правильной формой вновь становится именительный падеж единственного числа. На русском языке «5281 ребенок» так и будет «5281 ребенок». Многие из этих форм вновь меняются в том случае, если существительное является объектом предлога.

«В русском языке существует поразительная путаница с числительными», — подчеркивает Дэвид Песецкий (David Pesetsky), обладатель профессорского гранта Ferrari P. Ward кафедры современных языков и лингвистики (Ferrari P. Ward Professor), а также глава факультета лингвистики и философии Массачусетского технологического института.

Больше всего в этой путанице Песецкого интересуют правила употребления грамматических падежей, то есть префиксы и суффиксы, которые во многих языках свидетельствуют о том, к какой части речи принадлежат слова в данном конкретном предложении. Например, для того, чтобы прочитать любое латинское предложение, нужно определить суффикс, обозначающий падежное окончание каждого существительного, и сделать это нужно для того, чтобы понять, к какой части речи относится данное слово и затем установить правильное значение этого слова. Сегодня падежи широко используются, в частности, в немецком, японском и корейском языках. (В английском от падежей остались лишь отдельные незначительные следы – например, в различии между словами «она» (she) и ее (her).

По мнению Песецкого, странность правил русских падежей может сообщить нам кое-что важное относительно падежей в целом, а также предоставить нам редкую возможность заглянуть в те аспекты современного языка, которые обычно скрыты другими его сложностями. По его мнению, падежи не являются отдельным набором грамматических правил, а, напротив, некоторые падежные окончания естественным образом заимствованы из определенных частей речи и относятся к ним. Существительные, как отмечает Песецкий, «рождены в родительном падеже», а само существование падежей может просто отражать то, каким образом различные части речи взаимодействуют друг с другом.
Песецкий излагает свою теорию в книге «Морфология русских падежей и синтаксические категории» (Russian Case Morphology and the Syntactic Categories), которая недавно была напечатана в издательстве Массачусетского технологического института MIT Press.

Принято считать, что имя человека в какой-то степени влияет на его психологию и его судьбу. Какие же имена выбирают для своих детей русские родители, и как при помощи имени выразить свое отношение к человеку?

С точки зрения иностранцев, самое «русское» мужское имя – это Иван. В течение многих веков оно было популярно во всех слоях общества: от простых крестьян до царской семьи (вспомним хотя бы Ивана Грозного). С другой стороны, именно его распространенность создала ему не очень хорошую репутацию: так, главного героя народных сказок, младшего и самого непутевого сына в семье, обычно зовут уменьшительным именем Иванушка-дурачок (от полного Иван-дурак). Впрочем, дурачком он выглядит только в начале сказки, а в финале оказывается самым удачливым.

В двадцатом веке имя Иван утратило свою популярность и стало ассоциироваться прежде всего с низким уровнем образования, недалеким умом и ленью (устойчивое словосочетание «Ваньку валять» означает «ничего не делать»). Однако в конце советской эпохи среди интеллигенции возникла мода на простонародные имена, и среди нынешних тридцатилетних «интеллектуалов» Иванов оказалось уже немало (так, самого популярного на сегодняшний день российского телеведущего зовут Иван Ургант – показательно, что стопроцентно русское имя сочетается здесь с вполне «космополитической» фамилией). И наоборот, некие особо красивые, аристократические, «западные» имена (Роберт, Альберт, Эдуард, Эльвира, Кристина) сегодня если и остаются популярными, то разве что в провинции или среди нуворишей – в интеллигентных кругах они воспринимаются как дешевый кич.

Люди пишут и показывают написанное — много людей. Рунет переполнен буквами. Социальные сети, форумы, чаты — и тексты профессиональных журналистов — и всяческая официальная писанина. Не знаю, прав ли был Уитмен, говоря, что пишущий не может скрыть от читателя вообще ничего («Если ты любишь, чтобы во время обеда за твоей спиной стоял лакей, это будет видно в твоих писаниях»), но, уж насколько пишущий владеет языком, и впрямь скрыть невозможно. Так вот: владеют русским языком плохо, и с течением времени всё хуже. Чёрт с ней, с вечной путаницей между –тся и –ться или, там, с раздельным написанием не в самых диких местах (не людимый, не дуг). Это всё милые пустяки. Ясно видны куда более опасные эпидемии — если не пандемии.

Популярные в сети собрания ляпов всё изобильнее представляют поначалу казавшийся неправдоподобным тип ошибок: из под тяжка, не на вящего, кричащих не столько даже о безграмотности, сколько о глухом непонимании смысла своих же слов. Особенно достаётся в этом отношении идиомам: мёртвому при парке, как Христос за пазухой, в ежовых рукавах и проч. Напомню: это пишут не дебилы и не гопники. Те даже и сейчас, когда «пишут все», в сети не пишут. Из-за кромов и пожимать плоды пишут обычные наши сограждане. Из этих бредовых трюков следует, что людей русскому языку не учат. Люди никогда не видят слов, не употребляемых повседневно; они случайным образом подхватывают их со слуха и повторяют, не слишком вникая. Их дети (младшие братья) бесформенные обломки перенимать со слуха уже не станут, и слова будут со свистом выпадать из употребления. Фразеологизмам совсем труба: филологи говорят, что им нельзя выучиться самостоятельно — им надо именно что учить, иначе они тоже через поколение останутся лишь в словарях, которыми никто и пользоваться не будет.

Доводится читать, что тут нет ничего страшного. Ну и что, мол, что в пушкинской строчке «Ямщик сидит на облучке» сегодняшний школьник понимает только глагол? Что в целом классе ни один человек не знает слов холщовый и пунцовый? Зато они всё знают про фандомы и лулзы. И глупо расстраиваться из-за утраты тех же ежовых рукавиц — появилось же хотели как лучше. Язык — дело живое, он всегда изменялся — изменяется и теперь; что-то отмирает, что-то приходит… По мне, потери тут выходят очень уж неравнозначны приобретениям. Я не верю, что нельзя усвоить слово лулзы, не выкинув наперёд из обихода холщового с пунцовым и сотни других слов (англичане не платили же за lulz утратой canvas и crimson). Я не хочу, чтобы тонули копившиеся от Гостомысла русские фразеологизмы, — это отрезает носителей языка от гигантского культурного пласта. Я не согласен, чтобы через десять лет в активном употреблении из всего русского языка осталась какая-нибудь тысяча слов (у отчаянных интеллектуалов — две тысячи), перенасыщенная англицизмами.

После выборов в Государственную Думу, состоявшихся в декабре 2011 года, в Москве прошли митинги протеста против нарушений, якобы имевших место в ходе выборов и при подведении их итогов. Эти митинги дали начало протестному движению, благодаря которому современный российский политический словарь в течение последующих нескольких месяцев значительно пополнился.

Главным символом оппозиционного движения стала белая ленточка, которую участники митингов прикалывали к одежде – и в обиход вскоре вошло слово «белоленточники». В 2012 году прошло несколько акций, в которых белый цвет играл роль некоего концептуального символа: например, акция «Белое кольцо» состояла в том, что люди с белыми ленточками выстроились по всей протяженности опоясывающей центр Москвы кольцевой магистрали «Садовое кольцо» (протяженностью более 15 километров). Белый цвет в предметном отношении ассоциировался со снегом и зимой, а в переносном значении – с чистотой и с честностью, которой требовали от властей оппозиционеры (основным лозунгом которых был «За честные выборы!»). Впрочем, с протестным движением связывался и еще один цвет – оранжевый (о чем уже говорилось в выпуске этой рубрики, посвященном цветовой символике); поскольку незадолго до этого на Украине возникло прозападное «оранжевое» движение, то и российскую прозападно ориентированную оппозицию стали называть «оранжистами».

Помимо «цветового» имени у оппозиции возникло также и имя «территориальное». В силу того, что первый митинг состоялся на Болотной площади, слово «Болотная» приобрело новое значение и стало практически именем нарицательным: возникло устойчивое словосочетание «Болотное движение». Впрочем, вскоре у этого слова появился «антоним»: после того как в другом месте Москвы, на Поклонной горе, состоялся альтернативный митинг в поддержку власти, выстроилось своего рода семантическое противопоставление двух полюсов: «Болотная – Поклонная».
Поскольку основными участниками «Болотного движения» были люди интеллектуального и творческого труда, то для именования их как некоего целого стало использоваться словосочетание «креативный класс». В свою очередь, противники и критики «белоленточников» стали несколько презрительно называть их «хомячками» – подчеркивая тот момент, что все они лишь играют роль статистов в некоей управляемой массовке. В ответ на это участников «Поклонной» назвали «анчоусами» – ссылаясь на то, что их принудительно свозили с государственных предприятий на митинги в переполненных автобусах, куда они набивались как анчоусы в консервную банку.
 

Новую книгу Александра Гениса «Уроки чтения. Камасутра книжника» на презентации расхватали, как горячие пирожки.

Сравнение не случайно: известный культуролог рассказал «Труду» о том, как в главные темы сегодняшнего круга чтения, наряду с эротикой, попала и кулинария, причем обязательно в исполнении звезд.

— Книжка, убеждающая людей, что читать полезно... Тут некая тавтология: раз человек ее читает — в чем его надо убеждать?

— Я ведь учитель литературы и знаю, как трудно научить человека правильно общаться с книгой. Чтение, может быть, и арьергард культуры, но в арьергарде всегда все самое вкусное. Как десерт после обеда. Но на самом деле глубокой и искренней причиной является то, что мне, всю жизнь пишущему о литературе, в конце концов захотелось написать о себе. По сути это — автобиография: через книги, которые прочел. Литература — всегда мемуары: встреча с Кафкой, Прустом или Достоевским для многих важнее личных или семейных праздников.

— Но почему «камасутра»?

— Процесс познания книги очень эротичен. В нем есть нечто плотское. Книга — живое существо. Познавая ее, познаешь и себя. Когда пишешь — тем более. Например, работая над этой книжкой, я впервые понял все величие Чехова. Книги, как и людей, нельзя познавать второпях, гонясь за количеством: наслаждение чтением можно длить, как наслаждение любовным свиданием.

— Существует ли возраст, когда человека уже невозможно научить получать это наслаждение?

«Человек, который более или менее прилично владеет родным языком, по определению способен заговорить и на другом — хотя бы на базовом уровне. Ограничителем может служить только недостаток мотивации», — рассказывает известный переводчик Дмитрий Петров.

Разговаривая с человеком, который знает 37 иностранных языков, чувствуешь себя дремучим двоечником. Переводчик-синхронист и преподаватель в рамках лектория «Прямая речь» Дмитрий Петров поделился профессиональными секретами и заверил, что может обучить английскому или немецкому почти любого человека.

— Дмитрий, ваш отец — переводчик, мама — преподаватель иностранных языков. Вы не помните случайно, на каком языке сказали свое первое слово?

— Первые слова я сказал на детском языке, как и все, потому что дети далеко не сразу, а только через некоторое время начинают осознавать, что в нашем мире люди говорят на разных языках, что это связная система коммуникации, а не просто набор звуков. Тем не менее я достаточно рано, независимо от формального обучения, стал интересоваться языками, поскольку в доме, в силу профессии моих родителей, было много книг на иностранных языках — и художественных, и учебников, и словарей. Сначала я их просто листал, потом начал читать.

В семье никто не заставлял меня заниматься языками. Более того, мама надеялась, что я стану музыкантом, меня обучали игре на фортепиано. Учителя и близкие люди говорили, что у меня есть способности, но желания посвящать себя музыке не возникало, а вот заниматься языками явно всегда хотелось. Отчасти это было обусловлено генетическими факторами, но имелся и мой собственный интерес, который я по мере возможности проявлял. В школе учил английский и немецкий, а преподавала, кстати, моя мама. Параллельно занимался испанским и итальянским.

На переводческом факультете Московского института иностранных языков, куда я поступил после школы, официально преподавали два языка, в моем случае это были английский и французский. Среди нас училось много иностранных студентов, и я старался использовать любую возможность хотя бы немного с каждым поговорить на его языке. Так пополнял свой арсенал.

— Что в вашем понимании означает знание языка?

— Надо быть очень аккуратным в определениях. Невозможно разные языки знать на одном уровне. И, естественно, если языком не пользоваться, навык утрачивается. Есть такие, которыми я пользуюсь наиболее часто и профессионально как преподаватель, как переводчик и во время поездок, — это основные европейские языки: английский, немецкий, французский, итальянский, испанский. А есть те, которыми я неплохо владею, но более пассивно, то есть могу на них общаться, читать, но жизнь нечасто предоставляет ситуации, где ими можно воспользоваться. И есть древние языки, которые мне интересны с академической точки зрения, потому что я занимаюсь вопросами их эволюции, — это латынь, древнегреческий, санскрит, церковнославянский. На них уже никто не говорит, но тем не менее они оставили след в истории человечества.

— Когда у вас сформировалась своя система изучения языков? Наверное, когда уже сами освоили десяток-другой?

— Своя система стала формироваться, когда я понял: если применять обычную стандартную схему обучения, мне не хватит жизни, чтобы освоить интересующее меня количество языков. То есть цель была сугубо эгоистическая: найти какие-то обходные пути, в каких-то местах срезать дорогу, чтобы быстрее подойти к мало-мальски приемлемому уровню, который можно обозначить как владение языком. А когда это стало получаться для себя, захотелось поделиться и с другими. Стал проводить тренинги. Работал как индивидуально, так и с целыми группами в формате семинаров. Ряд моих коллег преподают по этой методике в созданном мною Центре инновационно-коммуникативной лингвистики.

Надо оговориться: есть уровень профессионального владения, который нужен переводчикам, преподавателям, филологам. В этом случае не обойтись без очень глубокого освоения языка. Но 95 процентам людей язык нужен для более практических целей — для поездок, общения, переписки, знакомства с информационными источниками. У многих просто нет необходимости вникать очень глубоко во все богатство языка. Им нужен более быстрый и практический результат. Собственно, ради этого я и попытался сформулировать основные принципы методики. Суть ее сводится к следующему: есть ряд базовых алгоритмов, некая матрица, «таблица умножения» языка, которую необходимо как можно быстрее довести до автоматизма. Кроме того, важно следовать собственной мотивации. Язык дается, когда вы находите к нему свой собственный пароль, когда подбираете код для того, чтобы войти в новое пространство и чувствовать себя в нем комфортно.

Практически обязательным атрибутом русского застолья является произнесение тостов. В официальных ситуациях соответствующие слова говорятся всерьез, а на дружеской вечеринке они чаще приобретают ироническую окраску.

Принято считать, что, выпивая, русские говорят друг другу: «На здоровье!» Действительно, так могут сказать друг другу, поднимая бокал, два собеседника – хотя обычно в варианте «Ваше здоровье!» или «Твое здоровье!» Но в строгом смысле слова тостом это назвать все-таки будет не совсем верно. Классический тост имеет развернутую структуру: в первой части рассказывается небольшая история, а во второй делается шутливый или парадоксальный вывод, за который и предлагается выпить.

Герой популярной советской комедии 60-х годов «Кавказская пленница», молодой фольклорист Шурик, приезжает на Кавказ, чтобы собирать местные сказки, легенды и тосты – и каждый встреченный им кавказец предлагает ему записать свой тост (например: «Мой прадед говорит: имею желание купить дом, но не имею возможности; имею возможность купить козу, но не имею желания. Так выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!»). И каждый тост непременно влечет за собой выпивание полного бокала вина: ведь «тост без вина – это как свадьба без невесты»! Очередной длинный тост заканчивается так: «И вот когда вся стая полетела зимовать на юг, одна маленькая, но гордая птичка сказала: "Лично я полечу прямо на солнце". Она стала подниматься все выше и выше, но очень скоро обожгла себе крылья и упала на самое дно самого глубокого ущелья. Так выпьем же за то, чтобы никто из нас, как бы высоко он ни летал, никогда не отрывался бы от коллектива!» – после чего уже совершенно пьяный Шурик начинает жалобно плакать. «Что случилось, дорогой?» – спрашивают заботливые хозяева. «Птичку жалко!» – сквозь слезы отвечает Шурик. И эта фраза – «Птичку жалко» – вот уже полвека является популярным речевым «мемом», при помощи которого можно снизить – и не только в случае тостов – чрезмерно многозначительный пафос.