В интервью Ксении Турковой профессор МГУ Владимир Елистратов рассказал о том, куда делся язык офисного планктона, почему современные студенты не знают известных киноцитат и как Николай Лесков предсказал будущее языка.

Если человек называет себя каким-то не вполне соответствующим истине словом, это не нужно понимать буквально. Скорее всего, при помощи этого он хочет выразить что-то совсем иное. А вот что именно – в этом стоит разобраться.

В 2015 году круглую дату в России празднует буква «Ё»: в 1795 году ее впервые употребили в печати.

Вот деепричастие: «Ученики выходили из класса, благодаря учителя». А вот то же слово в роли служебной части речи: «Благодаря дождю мы не пошли гулять».

Как лингвисты относятся к заботе государства о здоровье языка и можно ли обойтись без мата?

Вспоминается милая шутка из старого КВН: «Здравствуйте, дети, я – злая фея. Надеюсь, вы не умывались, не чистили зубки и уже покурили натощак? Молодцы! А теперь мы с вами будем разучивать нехорошее слово», – и фея сделала внушительный вдох…» Только вдох.

Согласно религиозным представлениям, помимо плотского тела в человеке присутствует и некая нематериальная сущность, бессмертная и вечная. В русском языке для ее обозначения есть два похожих слова: душа и дух – и каждое из них обладает своими смысловыми оттенками и ассоциациями.

Многие слова – большей частью с латинскими или греческими основами – пришли в русский язык из западноевропейских языков, однако употребляются сегодня либо в более узком, либо в совсем измененном значении. И не вполне опытных переводчиков это может сбить с толку.

“Правмир” продолжает проект о русском языке “Мнимый больной”, в котором ведущие лингвисты страны успокаивают тех, кто боится за будущее русского языка. 

Обе страны стремятся избавиться от персидского суффикса «-стан» в названии, который существует в Средней Азии на протяжении многих поколений.

Что такое «Гиннес»? Книга рекордов, пиво или всё-таки человек? Выясняем это во всемирный день рекордов Гиннеса.

Лингвисты Университета Пенна выяснили, что изучение нового языка меняет сеть мозга как структурно, так и функционально.

Профессор психологии Ping Li сказал: «Изучение второго языка укрепляет мозг. Это как физические упражнения, чем больше вы используете конкретные участки мозга, тем больше они растут и крепнут». Группа профессора Ли Ли изучали мозги 39 носителей английского языка в течение шести недель, при этом половина участников учила китайский словарь. Добровольцы, показавшие успехи в получении новой информации, имели более связанную сеть мозга, чем менее успешные участники эксперимента и те, кто не узнавал новые слова.

Каждый человек прошел два МРТ-сканирования — одно до начала эксперимента и второе после него, для того, чтобы исследователи смогли отслеживать нейронные изменения. В конце периода исследования ученые обнаружили, что мозг успешных учащихся показал функциональные изменения: мозговая сеть у их была лучше интегрирована, независимо от возраста испытуемых. Как пояснил Li: «Очень интересный вывод, что, в отличие от предыдущих исследований, мозг оказался гораздо пластичнее, чем мы думали. Мы все еще можем увидеть анатомические изменения в мозге у пожилых людей, и это очень обнадеживающие новости для старения. Изучение нового языка может помочь прийти к более изящному старению».

В студии: Камиль Фаткуллин.

К. ФАТКУЛЛИН: В студии Максим Кронгауз, лингвист, профессор, руководитель центра социолингвистики РАНХиГС. Кофе среднего рода – это нормально?

М. КРОНГАУЗ: Как нормально, это возможно, мы с этим сталкиваемся каждый день. Предпочтительнее, конечно, мужской род, но средний допустим.

К. ФАТКУЛЛИН: Вы лично как лингвист допускаете кофе среднего рода?

М. КРОНГАУЗ: Да, я верю словарям нашим.

К. ФАТКУЛЛИН: Вкусное кофе у вас сегодня?

М. КРОНГАУЗ: Нет, с прилагательным лучше вкусный, чёрный. А вот если вы, например, используете местоимение, то оно проскальзывает настолько часто, что с этим бороться бесполезно. Считать человека неграмотным не стоит. И так же глагол закипело говорят вполне образованные люди. Что касается прилагательных, то нас заставили выучить чёрный, горячий, вкусный, крепкий.

К. ФАТКУЛЛИН: Почему мы так болезненно реагируем на изменения норм, хотя сами используем?

М. КРОНГАУЗ: Если честно, мы вообще не реагируем на изменения норм, мы к ним очень быстро привыкаем. Есть просто пять-шесть примеров, которые нас тревожат.

Комплексный экзамен ждет мигрантов уже в будущем году. Но программы ещё не поступили в регион из Минобрнауки. Преподаватели сомневаются, смогут ли обеспечить приём экзаменов в срок. А омичи ждут, когда же обитатели строек и рынков заговорят по-русски.

Мигранты приезжают в Омск целыми семьями

– Был у меня неприятный инцидент, – говорит Иван Князьков, житель Советского округа. – Приезжаю я с работы в свой гараж по улице Заводской – и вдруг вижу, что проезд мне перекрыли четверо то ли узбеков, то ли таджиков. Говорю им: отойдите, мол, в сторонку. Не понимают. Тогда я выхожу, беру одного из них за рукав и пытаюсь в сторону отодвинуть. Как он закричит что-то на своём языке, а один из его друзей даже толкнул меня в плечо. Я сел в машину и поехал к своему дому. В эту ночь у подъезда припарковался. Вот понимали бы они по-русски, глядишь, и не случилось никакого конфликта.

Буквально через несколько дней в гаражном кооперативе на улице Заводской сотрудники миграционной службы задержали шестерых узбекских нелегалов.

Выучить 850 слов

Проблема не только в нелегалах. Местной речью зачастую не владеют и те, кто приезжает в нашу страну абсолютно законно. С 1 января 2015 года все эти люди будут обязаны сдать так называемый комплексный экзамен либо покинуть Россию. Объём лексического минимума для гостей из-за рубежа составляет 850 слов. Есть также тестирование по основам законодательства и истории России. Так гласит закон № 74-ФЗ от 20 апреля 2014 года «О внесении изменений в федеральный закон «О правовом положении иностранных граждан в РФ».

Впрочем, в реальности не всё так гладко.

– Нам обещали, что мы в октябре получим материалы, связанные с тестированием. Но их нет до сих пор. Тогда о какой готовности к приёму тестов может идти речь? – недоумевает Александра Козулина, начальник отдела международного сотрудничества ОмГПУ.

Большинство малышей начинают изучать речь в устной форме с самого момента рождения. Но чем старше человек, тем головной мозг становится менее гибким, именно поэтому даже детям с возрастом становится все сложнее овладевать интонацией и звуками второго языка. В итоге произношение будет отличаться от произношения людей, для которых определенный язык является родным.

Так можно объяснить тот факт, что люди не могут полностью избавиться от акцента и после того, как переезжают в страну, язык которой они долго изучают. Ученые утверждают, что нельзя изучить второй язык так же хорошо, как первый.

Маленькие детки различают разные человеческие звуки очень четко, но данная способность пропадает в возрасте примерно пяти лет. К примеру, в японском языке артикуляция звука «р» происходит приблизительно так же, как при произношении звука «л», то есть, по сути, особенных отличий между ними нет. Именно поэтому японцам нетрудно понимать и правильно проговаривать слова других языков, содержащих оба эти звука.

Существует проблема в том, что довольно часто вначале изучают язык в письменной форме, и уже потом – в устной. Даже если это не так, то по ясным причинам общение с представителями изучаемого языка в основном ограничено, и изменить неправильное произношение просто некому. К большой радости, в изучении языка на сегодняшний день помогает прослушивание речи людей, для которых этот язык является родным, что, благодаря развитию нынешних средств передачи информации, делать очень легко.

Даже если произношение определенного звука представляет трудность, то можно просто выучить интонацию и ударение в словах. Специалисты утверждают, что это разрешит быстрее ликвидировать акцент. Ученые также утверждают, что изучение иностранных языков является очень полезным занятием не только для общего развития или работы, но также и для здоровья, так как оно улучшает концентрацию и снижает опасность развития слабоумия.

Игорь Померанцев: Виктор, писатели — это люди с обостренным слухом, особенно чутко они относятся к языку. Вы работаете на сцене, на телевидении, на радио, в литературе уже много лет. Как меняется язык? Что происходит с языком?

Виктор Шендерович: Только что я в «Фейсбуке», как сейчас говорят, «запостил» — вот, кстати, наши деды нас бы не поняли, запостил, перепостил, отскриншотил. Язык, разумеется, все впитывает. Вот разговор за соседним столиком, девушка одна другой рассказывает какую-то коллизию. Звучало это дословно так: «А тут типа я такая опа, а он сразу упс». И ты вдруг понимаешь, что ни одного слова, которому тебя учили, там нет, и при этом ты все понимаешь. Я вспоминаю, когда появилось слово «тусовка». Я очень хорошо помню, как учителя нам говорили, что это грязь, как можно русский язык портить, какая-то «тусовка». Прижилось почему-то. Самое интересное, что меняется наполнение слов, конечно, и про это уже есть анекдоты. «Мальчик в клубе склеил модель», — анекдот недавний, про то, что это звучит в наши дни и в 1930-е годы совсем по-разному.

Игорь Померанцев: В новом жаргоне у вас есть какие-то слова-любимчики, слова-аллергены?

Виктор Шендерович: Все эти бесконечные слова «типа», «как бы». Вопросительное «да», которое было очень обаятельное, скажем, у Бродского: «Да?». Вдруг оно прилипает.

В последнее время едва ли не хорошим тоном стало обязательно возмущаться уровнем грамотности: журналисты говорят как попало, не зная ударений; обыватели так и норовят сказать «звОнит»; и вообще – налицо невиданное доселе падение языковых норм и нравов. Нет у нас больше русского языка, он утонул. «Правмир» решил взяться за нелегкую задачу: доказать пессимистам, что с русским языком все в порядке и пациент скорее жив, чем мертв. Мы начинаем проект «Мнимый больной». Каждые две недели мы будем публиковать большие интервью с ведущими российскими лингвистами. Это будут разговоры о том, как меняется язык, каких перемен надо бояться, а каким – радоваться.

«Наивным носителям языка кажется, что лингвисты правила выдумывают»

Сегодня на вопросы «Правмира» отвечает преподаватель кафедры русского языка филологического факультета Санкт-Петербургского университета, научный руководитель Интернет-портала «Культура письменной речи» (gramma.ru) Светлана Друговейко-Должанская.

– В последнее время много новостей, так или иначе связанных с повышением уровня грамотности. В Уфе установили скамейки с правилами, Минкомсвязи предложило составлять рейтинги грамотных СМИ. Как вы думаете, это все действительно нужно? Это поможет?

– Честно сказать, несмотря на то, что я член всяких советов, которые якобы призваны сверху регулировать язык, я уверена, что никакие законодательные инициативы тут не спасут. Они большого значения не имеют. Но вот какое-то визуальное представление того, что правильно, оно, думаю, врезается в память.

Вообще, хорошо бы людям как можно чаще попадались правильно написанные слова. Вы, наверное, знаете, что у нас в Петербурге есть такая массовая акция – плакаты «Давайте говорить, как петербуржцы». Их вывешивают на билбордах, на остановках городского транспорта, они висят в метро. Возможно, это играет какую-то роль.

Язык существенно влияет на картину мира человека. Он определяет такие фундаментальные основы человеческого знания, как представления о пространстве, времени и причинно-следственных связях. T&P публикуют статью профессора психологии Леры Бородитски о том, как индейцы Амазонии обходятся без числительных, почему еврейские дети осознают свою половую принадлежность раньше финских детей и как особенности китайского языка влияют на математические способности жителей Поднебесной.

Я беседую с пятилетней девочкой из Пормпуроу — небольшой области проживания аборигенов на западном окончании полуострова Кейп-Йорк в Северной Австралии. Если я прошу ее указать на север, она делает это без всяких колебаний и, как показывает мой компас, абсолютно точно. Спустя какое-то время я задаю тот же вопрос на лекции в Стэнфордском университете, где присутствуют выдающиеся ученые — обладатели премий и медалей за научные достижения. Я прошу их закрыть глаза с тем, чтобы они не видели действия своих соседей, и предлагаю указать на север. Многие отказываются сразу, так как вообще не в состоянии это сделать, другие на какое-то время задумываются, а затем указывают на все возможные направления. Я повторяла данный эксперимент в Гарварде, Принстоне, Москве, Лондоне и Пекине — результат был всегда один и тот же.

Бесспорное влияние

Итак, пятилетняя девочка, принадлежащая к определенной культуре, легко делает то, на что не способны крупные ученые из другой культуры. Чем же могут быть обусловлены столь существенные различия в одной из познавательных способностей? Как ни удивительно, причиной может служить разница в языке общения.

Депутаты сразу трех фракций – «Единой России», КПРФ и ЛДПР – предлагают Госдуме рассмотреть законопроект, требующий платить в казну за товарные знаки с использованием латиницы или иностранных слов. Основных причин подобного страха пред латинским алфавитом две:

1) На российском рынке есть бренды, под которыми продается продукция, в России же и произведенная, а слабый и несчастный потребитель чужеродными буквами вводится в заблуждение.
И даже впадает в ступор. И покупает нечто, что на самом деле «мэйд ин Раша», хотя несчастный до последнего верит в зарубежное происхождение товара.

2) Авторы законопроекта в пояснительной записке отмечают, что нехорошие производители подобным образом проявляют «неуважение к русскому языку».

Пожалуй, начать тут стоит со второго.

Не знаю, как вы, а я с неуважением к русскому языку сталкиваюсь с утра до вечера – нужно либо телевизор включить, либо на улицу выйти. Мат, ошибки, неправильно поставленные ударения, неграмотно составленные фразы, канцелярщина, рекламные перлы.

Постоянная путаница с глаголами – «-тся» и «-ться» явно является проблемой более масштабной, чем употребление слова «кофе» в среднем роде. Грамотная русская речь стала большой редкостью, но это никого в Госдуме не коробит. Зато там, в этой загадочной организации, очень волнуются по поводу использования латинского алфавита.

«Ох, неуважение!» – вздыхают депутаты, как-то незаметно переводя дискуссию на уровень типичной попойки с криками: «Ты меня уважаешь? Нет, скажи, что ты меня уважаешь! Тебя зачем назвали Жан-Полем, свинья ты эдакая?»

А Жан-Поль не в курсе. Родители когда-то испортили мальчику детство. Мальчика и так дразнили, но парень не сдался, вырос, выучился, добился успехов, стал известен в узких или широких кругах. Ему сейчас в Васю или Петю переименоваться, чтобы уважение ощущалось еще на уровне знакомства с потенциальным собутыльником?..

ProKazan.ru пообщался с Максимом Кронгаузом и узнал, почему мат из страшного оружия превратился в «грязь», и каким образом ленивые русские люди помогают сохранить национальный язык.

В рамках мероприятия «Битвы в социальных сетях, или Смерть читателя» свою лекцию в Казани прочитает один из самых многоуважаемых и известных лингвистов России, Максим Кронгауз. С 1984 по 1989 года Максим Анисимович работал научным редактором в издательстве «Советская энциклопедия», а на данный момент он является доктором филологических наук, профессором и зав. кафедрой русского языка РГГУ и зав. центром социолингвистики РАНХиГС.

Как изменился язык за последние годы?

— Язык изменятся постоянно, но не все это замечают. Большинство заметило изменения только после перестройки. Возникло даже некоторое волнение по поводу языка: его стали ругать, вспоминать идеальный прошлый русский язык. С начала XXI века случился, прямо скажем, журналистский бум. Это стало интересно буквально всем. Пишут в основном о двух темах, не самых интересных — о мате и заимствованиях из других языков.

Сейчас наблюдается кризис русского языка?

— Эта формулировка бессмысленна. Мир вокруг нас меняется очень резко. После изменений коммуникативных условий— появления интернета, блогосферы, социальных сетей — изменился и язык. Сейчас старый язык (не только русский, но и любой другой) уже просто не подходит для использования его в интернете. Мы не можем писать смс тем же языком, которым пишем романы. Метафорически это можно назвать кризисом, но никакого содержания это слово не несет. Скорее я бы назвал это некими взрывами и сломами, после которых возникает ощущение, что это совсем другой язык. В России это особенно заметно. Язык стал точкой напряжения.