М. – «Онегин, Ленский, Татьяна, Зарецкий, Репетилов, Хлестова, Тугоуховский… разве все эти собственные имена теперь уже не нарицательные?»

О. – «И Боже мой! Как много смысла заключает в себе каждое из них! Целый мир в одном, только в одном слове!»

М. – Мы не слишком пафосны?

О. – Ну, а что же делать? Это цитата. Виссарион Григорьевич Белинский. Просто мы так же, как он, хотим поговорить сегодня об именах собственных, которые стали нарицательными – и наоборот.

М. – Тогда не будем терять времени.

О. - Могут ли быть слова без значений? Некоторые ученые считают, что могут. Вот что писала, например, известная московская исследовательница Галкина-Федорук: «Имена собственные не заключают в себе ни понятия, ни значения. Они являются только различающим знаком».

Некоторые молодые государства бывшего Союза планируют научно-техническое развитие и одновременно борются с русским языком. То есть свои будущие достижения они связывают с консолидацией населения только вокруг титульного этноса на основе национального языка.

Каждому народу свой язык представляется самым богатым и красивым, и его возможности кажутся безграничными. Действительно, при поверхностном рассмотрении языковой проблемы в этих странах неочевидна необходимость русского языка на равных правах с государственным, но на самом деле это не так. Попытаемся разобраться в этом вопросе поглубже на примере Латвии, где баталии вокруг языковой темы достигли наибольшего накала. Эта страна знакома и близка мне благодаря тому, что я в своё время много лет жил в Риге, дружил с латышами, учил латышский язык, получил там аттестат о среднем образовании. Но сразу оговорюсь, что речь пойдёт о роли русского именно в научно-техническом развитии.

Для простоты рассуждения поставим вопрос так: что требуется для того, чтобы латышские дети, родившиеся и живущие в Латвии, получившие воспитание и образование на родном языке, имели шанс стать в будущем лауреатами Нобелевской премии или выйти на этот уровень?

В нашем обществе существует стереотип, что мигранты — люди второго сорта, удел которых — мести за нами улицы. Однако пока в наших умах теплится эта мысль, они усиленно учат русский язык и стараются интегрироваться в наше общество. И вовсе не исключено, что в обозримом будущем мы поменяемся с ними ролями.

Еще не так давно ученик 9-го класса одной из тверских школ Баходир не знал ни слова по-русски. Максимум, что он мог вымолвить, — «здравствуйте» и «до свидания», и то с явным среднеазиатским акцентом. Сегодня Баходир рассказывает о себе так, что у меня нет ни тени сомнения, что он родился и вырос в России. Однако на самом деле семья Баходира переехала в Тверь из киргизского города Ош, когда там начались массовые беспорядки, всего два года назад. Правда, сначала Баходиру пришлось непросто – новый язык, город, страна, да к тому же ни он, ни его родители не представляли, что их здесь ждет. Тем не менее Баходир русский выучил. Учителя Баху (так его называют одноклассники) хвалят, ведь, как показывает практика, обычно язык дается легче тем детям, кто начинает его учить в возрасте до семи лет. Как правило, переезд в более старшем возрасте влияет на успеваемость ребенка заметнее. На мой вопрос, как ему удалось так быстро овладеть русским, Баха отвечает, что сначала он развешивал карточки со словами по всей комнате, которую на тот момент снимала его семья. Потом начал читать книги, конечно, не Толстого с Достоевским, а в основном сказки. Баха говорит, что сегодня он — главная опора семьи. Родители русский пока не выучили, поэтому он нередко выступает в роли переводчика, заполняет официальные документы, ведь пишет он на порядок лучше многих своих сверстников — носителей языка. По статистике, в массе своей дети мигрантов едва заканчивают девять классов, а потом устремляются в колледжи и профучилища. Однако, по словам Бахи, неполное среднее образование его не устроит, он собирается учиться все 11 лет. Кроме того, планирует получить гражданство и поступать в Санкт-Петербургский военный институт внутренних войск Министерства внутренних дел РФ. Я не мог не спросить у него, почему именно туда, и услышал в ответ лаконичное: «Чтобы служить Родине».

Сегодня — в день памяти А. С. Пушкина — самое время о нем поговорить. Кажется, мы сдались. Вроде вон сколько говорим о русском языке. Целый Год русского языка отвели ему, не смущаясь несообразностью: Год русского языка в России… И на том спасибо — хоть год говорили на родном языке. А только ведь когда язык живет естественной жизнью, о нем не говорят. На нем просто говорят.

А уж если понадобилось составлять словарь расширения русского языка, который сложил А. И. Солженицын, то, значит, дело плохо. Значит, писателю тесно в языке жизни и надо убирать обедневшую реальность вышедшими из употребления уборами и цветами. Увы, язык нельзя расширить волей даже такого твердого и авторитетного человека, как Солженицын. Как нельзя даже суровыми нормативно-правовыми установлениями заставить быть одинаково равноценными договор и договор, возбуждено и возбуждено, добыча и добыча. Они ведь вовеки до наших забот существовали, как звонит и звонит. Кто-то даже и начать вместо начать говорил, и ничего — язык не шатался. Хотя, может, как раз тогда все и начало валиться. Но жизнь еще была жизнью, и неправильности придавали ей улыбчивой широты и подлинности. Как один добрый пьяница в ответ на укор Ницше, что пить нехорошо, справедливо заметил: «На земле есть разные люди, господин хороший, и я один из них». Вот и эти неправильности были просто «разные люди».

Беспокойство о состоянии языка — знак неблагополучия в государстве, знак того, что стал теряться народ, подменяясь беспамятным населением и его опустевшим словом, где слова полегчали и утратили первоначальную ясность. Даже в именах «Единая Россия» и «Справедливая Россия», как и Союз писателей России и Союз российских писателей с порога слышна девальвация существа некогда великих слов.

Из всех социальных сетей и блогов звезды отдают предпочтение Твиттеру и довольно активно там пишут. Но не все пишут грамотно. Неграмотность некоторых знаменитостей просто шокирует, и хочется спросить у них, учились ли они в школе. Так, Филипп Киркоров, который очень гордится тем, что окончил школу с золотой медалью, пишет «сватьба», «на долго», «Маями». А муж Валерии Иосиф Пригожин – «агульно», «до свидание» и, опять же, «Маями». Поразил своей неграмотностью и Вячеслав Манучаров, который выдает в блоге: «от туда», «кажеться» и «будит» вместо «будет». Дима Билан, видимо, тоже считает, что певцу грамота не нужна, и пишет «Банког», «до позна». Его продюсер Яна Рудковская не отстает от подопечного, радуя своих читателей такими фразами, как «погода улучшиться», и милым словечком «россияни». Неприятно удивил ценителей русского языка и Николай Басков. У него явные проблемы с мягким знаком, и певец выдает перлы типа «в зборе». Иногда делают ошибки Вика Дайнеко и Алексей Воробьев, но на фоне более маститых коллег они явно выигрывают. Самыми грамотными оказались Анита Цой, Кристина Орбакайте и даже Маша Малиновская. А Сати Казанова, которая родилась и выросла в кабардинской деревне, продемонстрировала прекрасную русскую речь и отличное знание языка, так что звездам должно быть стыдно как минимум перед ней.
 

Что значит слово "напарник"? Каково его происхождение?
Что значит ехать парой, на своей паре? - Это "идти пешком, на своих двоих - на паре ног". "Как приехал?" - "Парой: то левой, то правой".

Если уж заговорили о паре, то стоит рассказать о слове напарник. Теперь оно очень популярно. Все зарубежные детективы имеют напарников, в зарубежье по одному на врагов-преступников не ходят. И слово напарник в детективном контексте звучит совсем литературно. А ведь слово напарник - из просторечия.

В словарях оно - не удивляйтесь - совсем недавно. Впервые зафиксировано в конце 30-х годов XX века, в словаре под редакцией Дмитрия Николаевича Ушакова. Сопровождено пометой "новое", а это значит, что "слово или значение возникло в русском языке в эпохи мировой войны и революции". В ушаковском словаре напарник - "работник, исполняющий свои обязанности в паре с другим" (напарник паровозного машиниста).

В "Словаре современного русского языка" в 17-ти томах (второй половины XX века) приведен хороший пример из произведения Валентина Катаева "Сын полка": "Нынче отдыхали Горбунов и Биденко, закадычные дружки и постоянные напарники". Эти и отдыхают парой, и работают на пару.

В дискурсе американских президентов последнего двадцатилетия (Барак Обама, Джордж Буш-мл., Билл Клинтон) четко доминируют идеи свободы, российских (Дмитрий Медведев, Владимир Путин, Борис Ельцин) – категории закона и власти.

Массовые протесты против фальсификаций на выборах уже привели как минимум к одному результату: стал расти интерес к публичной сфере как пространству дебатов и конкуренции аргументов (как ее определяет Юрген Хабермас). Причем не только у наиболее активной части населения, но и у представителей власти. Если ранее последние рассматривали публичные выступления исключительно как средство для односторонней трансляции своих идей, то теперь они вынуждены использовать этот формат для реагирования на иные точки зрения, в частности озвученные протестантами.

Возрождается интерес к подзабытому ввиду своей востребованности главным образом в публичной сфере жанру газетных статей и комментариев. Его начал активно использовать даже Владимир Путин, ранее отметившийся в этом жанре лишь двумя колонками в гламурном журнале «Русский пионер» в 2009 и 2010 годах. Только за последний месяц Путин встретился с редакторами ведущих печатных изданий и опубликовал статьи в «Известиях», «Независимой газете» и «Ведомостях».

Рост внимания к публичной сфере может оживить и такой жанр, как ежегодные Послания президента к Федеральному собранию. Последнее выступление в данном жанре Дмитрия Медведева не стало предметом активных публичных дискуссий. Причем не только ввиду произнесения Послания 22 декабря 2011 года человеком, «рулить» которому остались считанные месяцы.

М. КРОНГАУЗ: Эту книгу можно рассматривать как новое издание старой книги, а можно рассматривать как новую книгу. По формальным признакам она новая, потому что обновлено там больше 30%, она толще стала в два раза.

М. КОРОЛЕВА: Т.е. там уже новые наблюдения последних лет.

М. КРОНГАУЗ: Новые наблюдения и расширение объекта исследования. Интересно было поговорить еще про другое – про лингвистическую экспертизу, про современные литературные жанры, про современные детективы.

М. КОРОЛЕВА: Книгу мы разыграем, у нас есть, к сожалению, всего три экземпляра.

М. КРОНГАУЗ: А можно сразу о плохом? Залез я на ваш сайт и посмотрел, как называется передача, в которой мы с вами сейчас участвуем. Называется она «на гране».

Что значит слово "модератор" в русском языке?
В "Толковом словаре русского языка" под редакцией Дмитрия Николаевича Ушакова модератор – приспособление для замедления хода машины. В русском языке этот модератор из французского, восходит к латинскому "удерживание в рамках, умеряющий".

В музыкальных клавишных инструментах модератор – приспособление для регулирования силы звука. А каждый, кто занимался музыкой хотя бы в детстве, знает, что moderato – указатель характера и темпа исполнения музыкального произведения: умеренно, не спеша.

В программе конференции на тему "Внеземные языки" читаю: "Модератор круглого стола "Язык марсиан" профессор Залетов". Сразу возникает вопрос: что этот модератор будет делать, кого удерживать в рамках, призывая к неспешности? Участников круглого стола? Но ведь ведущий таких мероприятий, как круглый стол, напротив, должен организовать живую дискуссию, призывая к активности участников диалога. И это не случайно.

Сегодня слово модератор значит совсем иное. Модератором называют того, кто руководит процессом общения. В интернет-общении модератор следит, например, за соответствием публикуемых сообщений теме форума. Модератор в Интернете - полицейский, строго надзирающий за словесным поведением: никаких нецензурных (они же непечатные) слов и никаких неприличных выражений. А уж если кто решил высказать свою точку зрения - пожалуйста, высказывайся по-доброму. А как вдруг пришло тебе, неразумному, на язык злое, неприличное слово - модератор начеку, твое сообщение удалит.

Тактильные метафоры активируют отвечающие за осязание участки мозга.
Когда мы слышим метафоры, например выражение о жесткой игре или о мягкой экономической политике, наш мозг реагирует так, как будто бы мы действительно прикасались к соответствующим предметам.

Ученые из университета Эмори (США) провели серию экспериментов, которая показала: метафоры глубоко проникли не только в нашу языковую картину мира. Впрочем, правильнее будет сказать не «показала», а «подтвердила», так как группа исследователей во главе с Кришом Сэтианом (полное имя профессора неврологии — Кришнанкутти, он выпускник университета Мадраса в Индии) развивала целое научное направление на стыке лингвистики, психологии и физиологии.

Направление, о котором идет речь, — теория о роли метафоры в мышлении и работе мозга в целом — фактически основал Джордж Лакофф, профессор лингвистики Калифорнийского университета. Лакофф предположил, что метафоры — это не просто используемые изредка для украшения речи конструкции, а фундаментальнейшие сущности и что едва ли не все наше мышление продиктовано именно метафорами. В 1980 году ученый написал книгу «Метафоры, которыми мы живем», где разобрал массу примеров и показал, что говорить без метафор возможно разве что об очень простых и конкретных явлениях, например остывании тарелки супа или о свойствах материала. Как только мы переходим на уровень абстракций, без метафор уже никуда... И слова «как только мы переходим» тоже метафора, ведь передвижение в пространстве и тем более спуск/подъем при этом вовсе не подразумеваются!

Почему в русском устном небольшие печки называют буржуйками?
Как появилось выражение в два счета? - спрашивают нас. Оборот русского устного в два счета впервые в словаре под редакцией Дмитрия Николаевича Ушакова (словарь вышел в свет в конце 30-годов XX века). И не случайно.

Полагают, что этот оборот - отголосок Гражданской войны. Под влиянием строгих распоряжений военного времени, под влиянием военной команды раз, два и стало употребляться сочетание в два счета – в значении "быстро, без промедления".

Мне так нравится другое слово тех далеких времен, оно греет душу и тело – буржуйка. Так называли самодельные печки, в Ушаковском словаре у буржуйки пометы: "новое, областное, ленинградское". Почему же в холодные и голодные годы печку называли буржуйкой, ведь согревала она всех одинаково – и богатых, и бедных?

Скорее всего, по форме: буржуйка была пузатая, на коротких ножках, как и буржуи, изображавшиеся на плакатах тех времен, – с огромным пузищем, набитым, видимо, ананасами и рябчиками, и на коротких ножках. Эдакий буржуй-буржуин настоящий.

Каждое новое поколение и должно разговаривать по-новому, считает профессор Юрий Прохоров.
Ректор Государственного института русского языка имени А. С. Пушкина, вице-президент Российского общества преподавателей русского языка и литературы Юрий Прохоров не раз высказывался, что чистоте русского языка угрожает не столько появление иностранных слов, сколько неправильное употребление русских. Когда в очередной раз профессор Прохоров приехал в Петербург на V Ассамблею "Русского мира", где, по его словам, филологи могут свободно, не боясь подвоха, общаться с журналистами, тут «Вечёрка» и побеседовала с ним.

 
— Юрий Евгеньевич, как бы вы определили языковой вкус эпохи?
— Мы сейчас ощущаем состояние некоторой оторопи от тех изменений, которые реально и объективно происходят в русском языке. Мы не привыкли к таким изменениям. И почему-то легче восприняли изменение общественного строя государства, чем родного языка. Мы почему-то считаем, что строй изменился, и бог с ним, а вот язык должен остаться святым и непогрешимым. Язык — это две ипостаси. Первая транслирует нам всю предыдущую культуру, а вторая — позволяет жить здесь и сейчас, а не вчера и завтра. И если мне нужны единицы, связанные с моей сегодняшней жизнью, то они возникнут: появятся новые конструкции, новые модели, и писать письмо мы будем одним образом, а эсэмэску — другим. Потому что у письма одна цель, а у эсэмэски — другая: моментально получить ответ на конкретный вопрос…

— А в «Твиттере» мы будем третьим образом писать…
— И это абсолютно нормально! Не надо забывать, что, когда писал Александр Сергеевич, не было ни первого, ни второго, ни третьего, ни двадцать восьмого…

Политика должна быть эффективная. Экономика – современная. Развитие – динамичное. Лидер – энергичный. Деятель – крупный. Программа – долговременная.

Иногда говорят, что авторитарного человека нет, это выдумка философов и социологов. С одной стороны, действительно, об авторитарном человеке мы узнали (и он сам узнал о себе) из философских трактатов середины XX века. Но, с другой стороны, он все-таки существует, и не только как плод философского рассуждения.

Я вспоминаю знаменитую фразу знаменитого математика и логика Готлоба Фреге из предисловия к его «Основным законам арифметики». Вот что он написал об истинности существования (цитирую по памяти, но близко к тексту): «Если я сейчас сижу в этой комнате, гляжу в окно, а за окном воет ветер, идет дождь, то значит, ветер действительно воет, и действительно идет дождь, что бы кто об этом ни подумал».

Переживание истинности происходящего является предпосылкой, от которой мы можем двигаться дальше. Иначе любой разговор теряет смысл, а дискурс превращается в стёб (см. конец данной колонки).

Почему в Финляндии неприлично называть русского (по крайней мере, в его присутствии) ryssä, но принято говорить venälainen? Это особенно удивляет русских-нелингвистов, ведь заимствованное через шведский ryssä и похожее на русское самоназвание русский им вовсе не кажется неприличным. Данный пример хорошо иллюстрирует принцип природной немотивированности языкового и коммуникативного знака в диалектическом сочетании с исторической его обусловленностью (Кашкин В.Б., 2003, с.95). Запрет на употребление знака (или, точнее, ограничение на его употребление) связано с историческим опытом социума. Табуированность (или, точнее, условная табуированность) знаков или тематических сфер связана с исторической памятью о его использовании и с политической выгодой момента. В исторической памяти этнонима содержится ретенция (по Э.Гуссерлю), а в возможных политических дивидендах употребления – протенция и интенция знака.

Точно в таких же отношениях, как venälainen и ryssä в финском, находятся финн и чухонец в русском языке, а также: американец и америкос (или янки), итальянец и макаронник, немец и фриц (и даже фашист, хотя данное слово по происхождению именно итальянское, а не немецкое), еврей и жид (ср. данные по индексам упоминаемости этнонимов-инвективов в рунете и в российской прессе в Вахин А.А., 2002, с.1). В русском дискурсе второй половины ХХ века даже слово еврей почему-то получило оттенок запретности. Если его произносят, то полушепотом, иногда заменяя «эвфемистическим» описанием: еврейской национальности, дочь Израиля и т.п. Добавление маркеров извинения выдает политический момент употребления данного этнонима, по происхождению стоящего в одном ряду с русским, немцем и т.п.

Подобный политический момент можно наблюдать в корявой кальке с англо-американского, когда некоторые преподаватели русского языка как иностранного предлагают темнокожих африканцев больше не называть неграми. Политическая подоплека предлагаемого выбора (коммуникативная стратегия извинения) ясна из того факта, что слово негр в русском до последнего времени (времени появления подобных лингвополитических эксзерсисов) не носило отрицательных коннотаций. Предлагаемое же африканец или афроамериканец выдает заимствованное происхождение подобных нововведений. Причем калька в данном случае не столько лексическая, а коммуникативно-поведенческая: копируется коммуникативная стратегия подчеркнутой не-агресссивности, имеющая мало общего с подлинным уважением и взаимным признанием иного. Неуклюжесть сего новоязовского изобретения замечена уже сатириками, придумавшими «этноним» афророссиянин.

Константин А. Богданов. Из истории клякс: Филологические наблюдения. – М.: Новое литературное обозрение, 2012. – 216 с., ил. – (Научное приложение. Выпуск CVI).

Петербургский фольклорист, филолог, культуролог, антрополог, историк, семиотик… - каждое из этих обозначений лишь отчасти отражает многообразную полноту его интеллектуальных усилий - Константин Богданов, известный своим вниманием к неявным и окольным сюжетам европейской культурной истории (вспомним хотя бы его книги "Homo Tacens: Очерки по антропологии молчания", "Врачи, пациенты, читатели. Патографические тексты русской культуры XVIII—XIX веков", "О крокодилах в России. Очерки из истории заимствований и экзотизмов", вошедшие в сборник "Повседневность и мифология" работы о суевериях и этикете, связанных с чиханием, о культурных смыслах игры в жмурки или, из коллективного сборника "Русская литература и медицина" - о страхе погребения заживо), продолжает развивать эту нетривиальную исследовательскую линию (в том, что это именно линия, хоть и ветвистая, можно не сомневаться).

Свои наблюдения над культурной жизнью клякс – чернильных пятен в прямом и (немыслимом без него) переносном смысле – сам автор скромно именует филологическими. Тем не менее, кажется очевидным, что смысл этого предприятия – как это, впрочем, у Богданова всякий раз и бывает - простирается далеко за рамки филологии (понимаемой как наука о слове вообще и словесных искусствах в особенности). Дело тут, конечно, не в слове: оно – только посредник между человеком и миром, носитель симптоматики. А вот выслеживаются и вылавливаются с его помощью вещи гораздо более коренные и крупные.

Когда-то в Институте языкознания, устроив маленький перерыв в трудах, мы поставили вопрос о функциях скверных слов. Обсуждение заняло немного времени (да, я знаю, что нынче об этом книги пишут, но что же делать, кормиться надо…). Установлены были три функции скверноматерной лексики:

функция прямого, непосредственного называния, — вполне можно обойтись анатомическими терминами, если уж пришла охота поговорить;
синтаксическая функция устной речи; некоторые индивиды с неразвитой речью вставляют в нее слова-паразиты «вот», «значит» и подобные, а другие, для той же иллюзорной гладкости и связности, — бранные слова;
экспрессивная функция, когда от бедности словарного запаса и скудости представления о выразительности бранные слова используются как украшение.
И это все. Можно добавить, что в процессе обсуждения ни одного из данных слов произнесено не было — просто по причине владения речью, а если проще — умения говорить.

Правда, бывает такая нервная болезнь, вроде заикания, когда из человека бранные слова выскакивают практически помимо воли. Такая словесная рвота. Но это нужно лечить, а не оправдывать и тем более уж не воспевать.

Так что никаких резонов для употребления бранных слов я усмотреть не могу.

Мастерство Уильяма Шекспира в английском языке проявляется в большей степени в используемой им грамматике, нежели в словах.

Об этом сообщили ученые из университета Стратклайда в Глазго, Шотландия.

Доктор Джонатан Хоуп выяснил, что слава Шекспира как словообразователя своего времени вполне может быть обязана тому, что именно его записей сохранилось больше. Возможно, ему принадлежит не больше неологизмов, чем остальным авторам-современникам Шекспира, отмечает EurekAlert.

В отличие от этого, считает ученый, хотя грамматика Шекспира и порядок слов практически вышли из употребления, именно они ставят его отдельно и обеспечивают ему выдающееся положение.

В главе новой книги по английскому языку доктор Хоуп оценил лингвистические, грамматические и синтаксические особенности шекспировских пассажей. Он выяснил, что хотя они могут оказаться непростыми для понимания современной аудитории, именно эти особенности являются наиболее знаковыми с точки зрения мастерства драматурга.

Мы публикуем текст лекции доктора филологических наук, заведующего отделом языков народов России Института лингвистических исследований РАН, профессора факультета антропологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Евгения Головко «Как рождаются языки (пиджины, креольские и смешанные языки)», прочитанной 25 ноября 2011 года в Лектории Политехнического музея Москвы в рамках курса «Языки и люди», организованного Институтом лингвистики РГГУ и Лекторием Политехнического музея.

Евгений Головко: Спасибо большое, Нина, и спасибо организаторам за то, что они сочли возможным меня пригласить. Я очень рад здесь присутствовать, я, честно говоря, не ожидал, что в пятницу вечером в 7 часов будет столько людей, которые не смогли найти более интересное занятие, а захотели что-то узнать о лингвистике, о языках, – это вселяет надежду. Не знаю, надежду на что, но это приятно, черт возьми. Спасибо, что вы пришли, я постараюсь соответствовать той теме, которая заявлена в качестве лекции. Не знаю, насколько мне это удастся, и заранее прошу прощения за какие-то возможные неясности или некоторую скомканность, потому что то, что я обычно рассказываю, то, что я читаю в Европейском университете, или на филологическом факультете Петербургского университета, это семестр продолжается. И это - как сказать? – 15 лекций. А иногда еще бывает 15 лекций и вдобавок 15 семинаров, вот тогда уже точно можно во всем разобраться не торопясь. А за 1 час 10 минут, как мне сказали, это немножко трудновато. И я не очень знаю, с какой скоростью и на каком уровне говорить, насколько я должен вдаваться в подробности или нет, но вы меня потом поправите. Насколько мне известно, будет возможность задать вопросы, и я уже тогда постараюсь исправиться – все, что я недоговорил в свое основное время, я постараюсь поместить в ответы, если, конечно, вопросы появятся.

...и Запад, и даже Америка – это понятия, построенные русской ментальностью. Изнутри Запада Запада нет. "Запад" – дистанционное понятие, которое обусловлено именно вненаходимостью России по отношению к Западу. Кстати, очень хорошо следить за новыми "западными" течениями именно по русской прессе, где вдруг выстраиваются обобщения, которых изнутри самого Запада просто не наблюдаешь.

Ограничусь тем, что делается вокруг моей проблематики. Я заканчиваю книгу, которая называется "The Transformative Humanities: A Manifesto" («Трансформативная гуманистика: манифест»), где рассматриваются назревшие перемены в методологии гуманитарных наук. Это и философия, и лингвистика, и культурология. Я пытаюсь предложить конструктивные альтернативы сложившемуся положению дел. Сейчас у гуманитарных наук быстро сокращается студенческая и аспирантская популяция, поскольку они воспринимаются как архивная, текстуально-ориентированная область интересов, ничего общего не имеющая с движением человечества вперед, с технологическими прорывами, с обновлением научной картины мира. Пора переоринетировать гуманитарные науки с прошлого на будущее, восстановить их гуманистический потенциал – они должны иметь дело не только с текстами, их интерпретацией или реинтерпретацией, но с человеком во всем объеме его творческого потенциала.

Ксения Туркова узнала, из чего состоял студенческий сленг прошлого.
Явление под названием «студенческий сленг» похоже на поношенные коньки старшего брата Малыша из мультика о Карлсоне. Помните, как Малыш боялся, что вслед за одеждой и спортивным инвентарем ему достанется и старая жена?

Со студенческим жаргоном примерно то же самое. Его носят и донашивают многие поколения. Появляются хипстеры, гаджеты, флешмобы и вебинары, а шпоры, бомбы, ботаны, преподы, факи (в смысле факультеты) и студентам-из-африки-просьба-сдать-хвосты остаются.

Эту колонку о студенческом сленге я задумала довольно давно, но все это время никак не могла решиться: жить ей или не жить? Уж больно скучен, до оскомины знаком и старомоден этот язык. Вернее, конечно, не тот язык, на котором говорят студенты, а весь набор специализированных студенческих слов и словечек, обозначающих студенческие же реалии, которыми полны словари.

Бедный студент — очень точное словосочетание. Как-то нечем ему, бедному, похвастаться в плане какого-то специфического профессионального вокабуляра. Разве что названиями предметов, образованными всем известным дедовским способом — от фамилии преподавателя. А тут простор большой.