Недавно интернет-портал "Грамота.ру" объявил конкурс на лучший видеосюжет, посвященный фразеологизмам, иными словами – идиоматическим выражениям.

И вот вопрос главному редактору "Грамоты" Владимиру Пахомову:

– Идиоматических выражений в русском языке немало. Есть даже специальные словари. Как вы выбирали слова для конкурсного списка? Он ведь не такой уж длинный.

– Мы старались выбирать такие выражения, где есть действие. Если внимательно прочитать этот список, то нельзя не заметить, что там везде есть глагол – "быть не в своей тарелке", "гнаться за длинным рублем", "ломиться в открытую дверь", "городить огород", "разводить турусы на колесах", "изобретать велосипед". Понятно, чтобы снять видеоролик, чтобы создать сюжет, необходимо какое-то действие. Вот мы и старались выбирать такие обороты, чтобы пользователям было немного легче создать сюжет.

– В качестве примеров у вас на сайте выложено несколько таких не роликов даже, а просто картинок. Среди прочего я увидела там котенка, который сидит в тарелке, а тарелка – на человеческом обеденном столе. Это иллюстрация к выражению "быть не в своей тарелке". Но ведь это пример буквального понимания, а идиоматические выражения, как известно, всегда наделены переносным смыслом. Так на какие же примеры вы нацелены?
 

Лю­бо­пыт­ная книж­ка по­па­лась мне в ру­ки – «Сло­варь мод­ных слов» док­то­ра фи­ло­ло­ги­че­с­ких на­ук, про­за­и­ка и кри­ти­ка Вл. Но­ви­ко­ва (из­да­тель­ст­во «АСТ-ПРЕСС КНИ­ГА»). Это, по су­ти, пер­вый в оте­че­ст­вен­ной куль­ту­ре опыт на­уч­но-ху­до­же­ст­вен­но­го опи­са­ния со­вре­мен­ной ре­че­вой мо­ды. Дав­но по­ра бы­ло из­дать не­что по­доб­ное, а то про­стой бес­хи­т­ро­ст­ный че­ло­век чув­ст­ву­ет се­бя в ны­неш­нем ре­че­вом про­ст­ран­ст­ве (те­ле­ви­зи­он­ном, га­зет­ном) как ры­ба, вы­бро­шен­ная на лёд. В чу­жой сре­де. Мно­гие ли зна­ют, что оз­на­ча­ют сло­ва «бренд», «драйв», «дис­курс», «ин­но­ва­ция», «мейн­стрим», «кон­тент и кон­цепт», «мес­седж», «ко­лум­нист», «про­мо­утер», «тренд», «экс­к­лю­зив» и т.д.? И вся­кий ли, по­пав в мо­ло­дёж­ную сре­ду, ста­нет пра­виль­но ре­а­ги­ро­вать на «шня­гу», «улёт», «при­кид», «от­стой и об­лом», «жесть», «гру­зить», «фи­о­ле­то­во», «блин», «в шо­ко­ла­де» и то­му по­доб­ное? Да и чи­нов­ни­кам с ми­ни­с­т­ра­ми по­лез­но по­чи­тать эту кни­гу, что­бы не по­вто­ря­ли без тол­ку вы­ра­же­ния: «в ра­зы» (это сколь­ко?), «в ша­го­вой до­ступ­но­с­ти», «кон­ку­рент­но­спо­соб­ный» (вме­с­то пра­виль­но­го «кон­ку­рен­то­спо­соб­ный»), «двух­ты­ще­де­ся­тый год» (на­до: «две ты­ся­чи де­ся­тый») и про­чее.

Ав­тор вы­ст­ро­ил текст в фор­ме ори­ги­наль­ных, ув­ле­ка­тель­ных, а глав­ное, ос­т­ро­ум­ных эс­се о сло­вах (он сам был ко­лум­ни­с­том в ка­кой-то га­зе­те, там и на­брал­ся), важ­ных для се­го­дняш­ней язы­ко­вой кар­ти­ны рос­сий­ско­го ми­ра. Тут и за­им­ст­во­ва­ния из ино­ст­ран­ных язы­ков, и но­вей­шие на­уч­ные, эко­но­ми­че­с­кие и по­ли­ти­че­с­кие тер­ми­ны, и мо­ло­дёж­ные жар­го­низ­мы, и ин­тер­не­тов­ские вли­ва­ния, а по­рой и ста­рые до­б­рые сло­ва (ти­па «го­лу­бой»), при­об­ре­та­ю­щие но­вые зна­че­ния. Вот на­пи­сал сей­час сло­веч­ко «ти­па», а ведь это то­же за­со­ря­ю­щее речь сло­во-па­ра­зит, как бы «как бы», «так ска­зать», «вот», «это са­мое» и «зна­чит». Зна­чит, и мне, фи­ло­ло­гу, ещё ра­бо­тать и ра­бо­тать над сво­ей ре­чью. Но как со­про­тив­лять­ся, блин, бес­по­щад­ной ата­ке на мозг со всех сто­рон?
 

Главный в Рунете ответственный за грамотность россиян портал, который, как известно, в закладках даже у президента, на днях запустил забавный и немного пугающий своим оптимистическим подходом конкурс. Пугающий, потому что участникам – обычным среднестатистическим пользователям Интернета – предлагается написать сценарий видеосюжета (!), а затем и снять сам этот сюжет… о русской фразеологии. Условия таковы: редакция портала предлагает конкурсантам на выбор несколько идиоматических выражений (городить огород, делать из мухи слона, изобретать велосипед). Участники должны выбрать выражение на свой вкус и иллюстрировать, раскрыть его значение с помощью некоего видеоряда. Затея остроумная и небесполезная, по крайней мере заглядывающие на первую страничку Грамоты.ру освежат в памяти понятие фразеологии из школьного курса. Но вот способны ли любители русской словесности в борьбе за айфон и айпэд на такую глубину размышлений, пока никто не знает. Работы будут принимать все лето.

Сама идея иллюстрировать фразеологизмы, конечно, не нова. Скорее всего, авторы конкурса призывают фразеологов-любителей прибегнуть к приему буквализации метафоры, которым с успехом пользовались многие русские классики (вдруг будущие авторы видеосюжетов читали сказки Салтыкова-Щедрина!). На всякий случай поясню, что буквализация – это соединение буквального и фигурального значений. Делает, например, журналист репортаж об окончании чемпионата по рыбной ловле и говорит: «Сегодня рыбаки сматывают удочки». И фигурально, и буквально.

Многие слова, считающиеся ныне оскорбительными, раньше вообще были обычными. Их можно в изобилии встретить в литературных произведениях, к примеру, протопопа Аввакума и патриарха Никона. Интересно, что в письме запорожцев султану, написанному специально, чтобы оскорбить адресата, ни единого матерного слова нет.

Зато сегодня, по словам учёных-филологов, сфер употребления нецензурной лексики очень много. С одной стороны, мат имеет ярко выраженную негативную окраску. Он может использоваться и как средство выражения эмоций, и как способ унизить человека. С другой - в определённых кругах неписаные слова могут выступать средством подбадривания, подтрунивания, привлечения внимания.

- Русский мат - это часть национального языка, часть словаря, - говорит доцент кафедры русского языка СФУ, кандидат филологических наук Лилия Подберёзкина. - По разным оценкам, им пользуются 70 процентов населения. Нецензурные слова выполняют самые разные функции, поэтому сам феномен мата весьма неоднозначен. Однако сквернословие оскорбительно само по себе, поэтому в русском языке (в отличие от американского варианта английского) существует запрет на использование брани в любых ситуациях.

«Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит». Известное высказывание Владимира Ивановича Даля, человека, в котором невероятное количество кровей понамешано было, кстати, всегда завораживало меня своей многоэтажностью, что ли.

Во-первых, оно сразу, молниеносно отсекает, делает неуместным и стыдным весь, скажем так, «кухонный нацизм», свойственный, к несчастью, русскому обывателю. «Лужков-то, слыхали, на самом деле Кац». И так далее.

Но это мелко. В том плане, что здесь настоящие бездны, и нужно двигаться дальше.

Во-вторых, оно переносит тему национального в сферу максимальной приватности (и предельной, следовательно, свободы). В конце концов, не существует (пока) возможности проверить, что творится в моей голове. Я волен объявить себя хоть зулусом. Я, то есть, свободен.

Но и здесь смыслы, спрятанные в этом таком внешне незамысловатом, прозрачном высказывании, делают вдруг резкий зигзаг: любая манифестация вовне вернет меня на место. Снова сделает тем, что я есть.

В моем случае – русским.

Потому что язык – это каркас, на который надет мой мир. Язык диктует возможности к этому миру так или иначе отнестись. Язык творит культуру.
 

Иностранный язык, который изучает человек, не развивается как изолированная система в его сознании: он соединяется огромным количеством связей с родным языком.

Группа психологов и лингвистов из Ноттингемского университета (Тао-Ли Чжан, Кэти Конклин, Валтер ван Хёувен) провела эксперимент, доказывающий, что люди-билингвы не просто непроизвольно сбиваются на родной язык, думая на чужом. При изучении иностранного человек бессознательно создаёт целый комплекс связей между принадлежащими к чужому и родному языкам словами.

Перед участниками эксперимента — свободно владеющими английским языком студентами с родным китайским — на экране компьютера одно за другим появлялись два английских слова. Первое возникало на малую долю секунды (участники даже не осознавали, что видели его), второе зависало надолго. Задачей было осознать, является ли второе слово настоящим или комбинацией букв, и как можно быстрее нажать на кнопку.

Стать символом товарной категории и бороться с этим всю оставшуюся жизнь.

Переход торговой марки в имена нарицательные первое время играет на руку компании благодаря отождествлению в сознании потребителя товарного знака с категорией в целом. Однако это таит определённую опасность: переход товарного знака во всеобщее употребление как названия товарной категории приводит к прекращению его правовой защиты и открывает возможность его использования любому производителю. Поэтому компании, чьим товарным знакам грозит подобная опасность, прилагают серьёзные рекламные и PR-усилия для предотвращения их перехода в нарицательные.

Характерным примером может служить компания Xerox, которой удалось искоренить нарицательное слово «xerox» из английского языка, заменив его на photocopier/photocopy. В России компания пытается проводить аналогичную политику под лозунгом: «Ксерокс — это Xerox. Xerox — это не только ксерокс».

Странное слово "авось" имеет исконно русское происхождение. Хотя это не просто слово, а образ жизни и наша вера в переменчивую удачу. "Авось" образовалось из сращения союза "а" и указательной частицы "восе" - "вот". Получалось "авосе", только отпало конечное "е", а букву "с" смягчил мягкий знак. Это чудесное слово выражает недостаточно обоснованную надежду: "авось все наладится", "авось что-то получится", "авось пронесет". Все эти фразы говорят о беспечности, неосмотрительности, разгильдяйстве. Так пишут толковые словари, а мы все равно надеемся на лучшее и произносим знаменитое русское "Авось!" во многих жизненных ситуациях. Для всего мира это сверхъестественно, но для нас это вполне нормально. В конце концов, авось когда-нибудь поймут нашу загадочную русскую душу и даже напишут научные труды о русском "авось".

Но не стоит думать, что это русское слово нельзя перевести на другие иностранные языки. Можно. Значит, и там, где, на наш взгляд, все продумано и логично, есть место "авось".

"На авось" - on the off-chance (англ.).

Естественно, что русская литература немыслима без этого волшебного слова. Его мы встречаем всегда и везде: "авось дороги нам исправят" (А.С. Пушкин "Евгений Онегин"); "...зачем же так пренебрегаешь авоськой и небоськой…" (Н. Лесков "Живая воля"); "Авось дойдешь до цели, а если нет, то все-таки иди на авось…" (Ф. Достоевский "Неточка Незванова"); "Авось удастся проскочить" (М. Булгаков "Белая гвардия").

В современном обиходе слово «империя» обладает сложной семантикой, поскольку в различных контекстах, иными словами – для различных социальных групп, оно имеет не только разное смысловое наполнение, но и несовпадающую ценностную окраску.
В современном социуме общественную норму как согласие и мировоззренческий компромисс различных общественных сил выражает «Википедия» с ее коллективным процессом закрепления нормативных смыслов. Англоязычная «Википедия» указывает на многообразие употреблений слова empire. В русскоязычном варианте статья «империя» есть, но определение понятия отсутствует, статья открыта для заполнения. Это явно отражает тот факт, что в российской ситуации многообразие и несходимость существующих в обществе дискурсов особенно велики, а формирование общественной нормы в понимании слова «империя» среди интеллектуальных групп невозможно.

Конфликт между позитивным и негативным восприятием определения своей страны как империи – это современный этап развития внутреннего конфликта российской политической культуры и культуры вообще. Взгляды на Россию «изнутри» и «извне», дискурсы «большого народа» и «малых народов», интеллектуальные традиции западников и славянофилов, демократов (они же «русофобы») и патриотов (они же «державники») развивают одно и то же противоречие. Этот осевой, конститутивный для нашей культуры конфликт, может и должен быть предметом исторического, политологического, социолингвистического исследования. В данной статье обсуждается лишь один из аспектов этого феномена и используется инструментарий социокультурного подхода, сложившегося на базе изучения российского социума и его культуры специфическими средствами опросов общественного мнения. В рамках такого подхода фиксируется результат того, как различные общественные группы и институты с их различающимися трактовками категории «империя» применяют это понятие к своей стране.

Если язык еще модным назвать не удосужились, то слова - вполне. Даже особый словарь вышел. Он так и называется «Словарь модных слов». Симпатичная книжица - не для справок, а для чтения. Ее написал московский литературный критик Владимир Новиков.

Слова здесь собраны в большинстве своем известные, все на слуху, но значения их знает не каждый. Они недавно появились и употребляем мы их часто наугад. Потому как смысл этих слов не то чтобы совсем уж был неясен, но еще не устоялся, не устаканился. А некоторые из них даже сам составитель словаря не может толком объяснить.
Но читать все равно интересно, потому что книга не только о словах, но и о нас с вами. Верней, о том, как мы дошли до такой жизни, что стали употреблять эти новомодные слова.

Новиков ведет в газете «Вечерняя Москва» занятную колонку, где пишет о современной моде вообще и о том, как она заставляет нас между собой изъясняться и что она делает с русским языком. В качестве колумниста он приобрел большую популярность. А раз так, решил Новиков, значит, эти эссе надо издать отдельной книгой. Чтобы легко было читать, он это сделал в виде словаря. В результате получился, как сказано в аннотации, первый и единственный пока что опыт научно-художественного описания современной речевой моды. То бишь в некотором роде беллетристика с лингвоуклоном. О том, как мы говорим и почему не говорим иначе.

Новый праздник – День языка (6 июня) – запомнился отказом президента РФ и министра образования той же РФ пройти тест на правописание; а также новостью о том, что в некоторых районах Москвы 25 процентов людей не говорят по-русски.

Парадокс в том, что мигрантов нечему учить.

Никакого «русского языка вообще» – единого, цельного, каким мы его помним по школе – сегодня нет (то, что его увековечивают и одновременно сужают до одного «дня», кощунственным образом подтверждает этот тезис). Язык все заметнее распадается на три взаимоисключающих и автономных: матерный, канцелярский (бюрократический) и литературный – практически «мертвый», поскольку польза от его знания сводится к нулю.

Мигранты, если уж говорить о них, оба первых языка – матерный и канцелярский – быстро и органично выучивают, потому что их принуждает сама жизнь. Матерный они слышат чаще всего, поэтому и воспринимают его как язык межнационального общения. Если вы замечали, когда приезжий таксист говорит по мобильному со своими земляками, в его речи различимы вкрапления русской ненормативной лексики и названия улиц. То, что при его работе этим минимумом можно вполне обойтись... как бы это сказать... – это не только его проблема. Это даже в большей степени наша проблема – что ЭТИМ минимумом у НАС можно обойтись.

Известно, славянские народы, населяющие обширные пространства Восточной и Средней Европы, Балканского полуострова, Сибири, Средней Азии, Дальнего Востока говорят на языках, имеющих ярко выраженные черты сходства в области звукового состава, грамматического строя и словаря. Сходство славянских языков есть важнейшее проявление их взаимного родства. Внутри славянской языковой группы выделяют несколько групп языков. Наиболее принятым является деление славянских языков на 3 группы: восточнославянскую, южнославянскую и западнославянскую. К восточнославянской группе относятся русский, украинский и белорусский языки; к южнославянской — болгарский, македонский, сербохорватский и словенский; к западнославянской — чешский, словацкий, верхнелужицкий, нижнелужицкий, польский и кашубский.

Известный исследователь-лингвист Капитолина Ивановна Ходова в своей работе «Языковое родство славянских народов» отмечает существование у славян языка-основы, что в свою очередь предполагает наличие в древности единого племени или группы племён, давших начало славянским народностям и нациям более позднего времени. Язык древних славянских племён, сформировавшихся на обширных пространствах Восточной Европы, в течение долгого времени был очень устойчив, что выразилось в длительном неизменном сохранении целого ряда языковых фактов. Скорее всего, взаимный контакт между племенами был таким тесным, что диалектные различия не выступали слишком резко.

Наши предки прекрасно понимали друг друга независимо от территории проживания. Стоит предположить, что именно этот фактор помогал им безо всяких проблем и преград вести торговлю, обмениваться опытом, а также, сплотившись, противостоять общему врагу, когда того требовали обстоятельства.

И при этом теряли свое фонетическое разнообразие.
«И испекли они из теста, которое вынесли из Египта, пресные лепешки, ибо оно еще не скисло, потому что они были выгнаны из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе на дорогу» (Исход 12:39).

Моисей вывел свой народ из Египта после более чем четырехсотлетнего плена под господством фараонов. Книга Исхода иллюстрирует одну из миграций немногочисленной группы людей, в ходе которой они выселились из Африки и осели на нынешнем Ближнем Востоке в земле, обещанной-«обетованной» тем, с кем говорил Моисей в облаке на горе Синайской.

Подобных миграций современная наука знает много, взять хотя бы расселение людей на Дальнем Востоке: хань – на юг, будущие чукчи и эскимосы – на север и запад-восток, в результате чего произошло заселение обеих Америк.

Вместе с небольшой группой анатомически и физиологически современных людей из Африки «выселились» и языки, претерпев при этом процесс уменьшения разнообразия фонемного спектра. Под фонемой лингвисты понимают наименьшую смыслоразличительную единицу речи: кит-кот, год-гол и т.д.

Этот музей при волгоградском лицее «Олимпия» будоражит интерес к «великому могучему» и одновременно знакомит с историческими загадками родного языка. В нём одинаково интересно и седовласым академикам, и беспечной ребятне из детского сада или младших классов. Коллекция древних словарей, букв и даже вычурных чернильниц, загадочный камень с письменами, церковнославянские свитки. Совсем маленьким посетителям здесь предлагают «порисовать буквы» на вощённых дощечках. По образцу древних каллиграфических. Серьёзным учёным и педагогам – ознакомиться с наследием известного сталинградского лингвиста и слависта с мировым именем академика Олега Трубачёва. Скажем, откуда вообще пошла русская письменность? Есть версия о том, что центры «домефодиевского» языка славян находились где-то на северо-западе в районе Новгорода Великого. Но и этот способ передачи мыслей у наших пращуров, оказывается, не единственный. По словам директора музея Леонида Литовского, в низовьях Хопра, на территории нашей области, археологи недавно обнаружили камни из плотного песчаника, на которых чётко виды прототипы букв кириллицы.

Один из образцов этого камня даже специально привезли из-под Кумылги в Волгоград – в собрания музея. И пока историки спорят, кем и как была написана знаменитая «Велесова книга», наш регион подкинул ещё одну загадку, возможно, мирового уровня. «Некоторые знаки на камнях из-под Кумылженской плохо различимы, есть которые надо увеличивать, чтобы смотреть. Эти знаки более всего похожи на славянские руны, которыми, возможно, и писали наши предки», – поясняет Литовский.

Теперь 6 июня в России будет отмечаться День русского языка. Соответствующий указ Дмитрий Медведев подписал вчера в ходе посещения Государственного института русского языка имени Пушкина. Визит этот был не случаен — 6 июня 2011 года исполнилось 212 лет со дня рождения выдающегося русского поэта. «По-моему, лучшего дня для Дня русского языка не найти, здесь колебаний у меня никаких не было» , - объяснил выбор даты для праздника президент.

В то же время Медведев отметил, что заниматься русским языком надо не только по праздникам, но и «каждый день, тем более что каждый человек, живущий в нашей стране, этот язык использует». В стенах института президент встретился с представителями научно-образовательного сообщества, лингвистами, сотрудниками Фонда «Русский мир», молодыми русистами, специалистами по популяризации русского языка в Интернете. «Русский язык – высочайшая ценность, существующая в нашей стране. Я даже не знаю, с чем ее можно сопоставить», - заявил Медведев, выступая перед преподавателями и студентами.

В ходе вчерашнего визита министр образования и культуры Андрей Фурсенко попал в крайне неловкую ситуацию.
Сотрудники института продемонстрировали Дмитрию Медведеву, как студенты первого курса проходят проверку грамотности, используя интерактивную систему диктантов (на справочно-информационном портале «Грамота.ру»).

6 июня отмечается Международный день русского языка и день рождения Александра Сергеевича Пушкина. По всей стране в профильных музеях и заповедниках проikb памятные вечера, концерты и творческие вечера.

Вместе с тем в последние годы становится все более очевидным, что Международный день русского языка постепенно превращается в набор памятных мероприятий. Дети все меньше читают, уровень общей культуры падает, литературную речь все реже слышишь даже от людей с высшим образованием, и само знание русского языка становится все менее обязательным: ряд московских школ уже столкнулся с проблемой языкового барьера, когда часть учеников уже не понимает учителя (См. например "Должны ли граждане России платить за обучение мигрантов русскому? – Мнения парламентариев"). С падением культуры пытаются разобраться на министерском, законодательном и общественном уровнях. Проблему владения русским языком ставят ФМС и местные власти, о необходимости сохранять русскоязычное культурное пространство все чаще с тревогой говорят представители национальных республик. Вместе с тем очевидно, что этот ком проблем только растет, и пока непонятно, кто его должен решать и с какого конца к нему подступиться.

Конкретно с языком ситуация еще сложнее. Недавний скандал вокруг рекомендованных для школ словарей показали, что существует влиятельная тенденция «снизить планку» литературного языка, исходя не из того, «как правильно», а из того, «как говорят». По радио, по телевидению, из уст высокопоставленных лиц звучит речь, весьма далекая от «высокой» нормы литературного языка – а самоё эту норму услышать нашему современнику почти негде.

«Не следует ли сделать сохранение русской культуры и русского языка предметом отдельной государственной программы? Насколько правомерным кажется вам признание нормой нынешней разговорной речи?» - с такими вопросами корреспондент Regions.Ru обратился к священнослужителям.

В 1637 году Рене Декарт, пытаясь найти прочную философскую основу для нашей способности что-то знать о мире, вывел формулу «Мыслю, следовательно, существую».

Это один из самых известных примеров рекурсии, то есть вложенности идеи в идею. По-видимому, мы делаем это без особых усилий, так легко и так искусно, что эта особенность начинает выглядеть как истинная граница между животными и людьми.

Таков главный тезис новой книги почетного профессора психологии Оклендского университета (Новая Зеландия) Майкла Корбаллиса «Рекурсивный разум: происхождение человеческого языка, мысли и цивилизации» (Recursive Mind: The origins of human language, thought, and civilization).

В некотором роде это революционная работа, ибо она нападает на устоявшиеся понятия о языке и мышлении. В частности, автор оспаривает мнение Ноама Хомского и прочих лингвистов о том, что мысль есть принципиально языковое явление. Иными словами, сначала вы осваиваете язык, а потом начинаете мыслить.

Это утверждение следует из теории Хомского о существовании универсальной грамматики. Он выдвинул её в 1960-х годах; с тех пор она подверглась значительным корректировкам, но в целом по сей день поддерживается многими лингвистами. Её основная идея в том, что человеческий разум обладает врождённой способностью к языку. Соответственно, все языки имеют нечто общее, ибо мы все мыслим примерно одинаково.

Как полиглоты умудряются не смешивать языки? Как они находят нужное слово в нужном языке, когда владение одним только языком означает знание около 30 тыс. слов?

Этими вопросами наука задаётся на протяжении десятилетий. Возник целый ряд сложных теорий о том, как мозг обрабатывает информацию на нескольких языках. Выдвигались даже гипотезы о том, что двуязычие ухудшает когнитивные функции: мол, слишком много уходит нейроресурсов.

Психолингвист Канзасского университета (США) Майк Витевич считает, что объяснение может быть довольно простым. «Звучание слов даёт достаточно информации об их принадлежности тому или иному языку», — говорит учёный. Большинство теорий исходят из того, что каждое слово в памяти «помечено» информацией о том, какому языку оно принадлежит. Г-н Витевич не согласен: «Никакой дополнительной умственной работы не нужно».

Представьте, что в вашем холодильнике лежит куча яблок и апельсинов. Яблоки и апельсины в этой аналогии представляют собой лексику разных известных вам языков. Чтобы найти яблоко, вы просто смотрите на круглую красную или зелёную вещь, а если вам нужен апельсин — на круглую оранжевую. Да, иной раз незрелый зеленовато-оранжевый апельсин можно принять за яблоко. Но подобные случаи редки, и ошибку легко исправить. Исследователь сравнил английский язык с испанским и обнаружил только горстку слов, звучащих одинаково.

Пока школьники сдают ЕГЭ по русскому языку, стоило бы, пожалуй, сказать о том, как на глазах падает уровень грамотности – самой простой, про «"не" с глаголами» и «симпотичный» – но дело, к сожалению, совсем не в этом.

И даже не в том, что русский язык в его классическом виде рано или поздно будет вытеснен на обочину школьной программы. Такова вообще логика нашего образования, но сожалеть об этом – пустая трата времени: все уже давно отсожалели.

Дело же в том, что любой нормальный российский ученик вынужден изучать параллельно два русских языка, которые спорят друг с другом за первенство. Первый – это нормативный, учебный язык, который дан нам в учебниках с их правилами и исключениями: он меняется, но меняется медленно, переживая наплывы то жаргонизмов, то арго, то иностранных заимствований, оставаясь, тем не менее, все тем же.

На роль второго языка разнообразные кликуши чаще всего прочат живую речь, раз в год вспоминая о том, что «язык, мол, загрязнен, неправильными словами», но язык остается языком, а речь остается речью. Письменная и устная норма до времени были разведены самим типом письма и структурой коммуникации. Можно было быть сколь угодно модным и щеголять любыми заимствованиями, но письмо сглаживало все различия.

Суть конвенционального языка в том, что слова не похожи на вещи. Слово «копье» не похоже на копье. Копье в руках охотника – это продолговатый древесный объект. Чтобы другой охотник поверил, что это не продолговатый древесный объект, а копье, он должен оказаться в шизореальности. Тогда действительно возможен диалог:

– Что ты держишь в руке?

– Я держу копье.

Правильнее сказать, что охотник держит в руках «шизокопье».

Но, действуя таким образом, как будто слово «копье» действительно напоминает копье, утверждает Руднев, мы проявляем шизомышление. Непохожесть знака на денотат делает происходящее шизотипическим.

Тимоти Кроу считал, что мы расплачиваемся за конвенциональный язык видовой (для homo sapiens) болезнью – шизофренией. На самом деле, конечно, мы расплачиваемся латентной шизотипией, а шизофреники, по-видимому, расплачиваются вдвойне или другой валютой.