Мнения экспертов ПостНауки об основных проблемах преподавания русского языка в средней школе.
В формате «Точка зрения» ПостНаука знакомит читателей с мнениями наших экспертов об актуальных проблемах общества, образования и науки. В новом выпуске мы попросили наших авторов высказать свою точку зрения о проблемах преподавания русского языка в средней школе.

Владимир Плунгян

доктор филологических наук, профессор, член-корреспондент РАН, заместитель директора Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН, заведующий кафедрой теоретической и прикладной лингвистики МГУ им. М.В. Ломоносова, специалист в области лингвистической типологии и корпусной лингвистики

Мне (как, наверное, и очень многим лингвистам) не раз приходилось и писать, и говорить об этом. Ситуация со школьным русским без преувеличения катастрофическая. Деградация была многолетней и непрерывной, и сейчас, в эпоху ЕГЭ, она, кажется, достигла максимума.

Проблем тут очень много, попробую выделить то, что, с моей точки зрения, хуже всего. Изучение русского языка в школе по большей части не только бесполезно, но и прямо вредно. Оно бесполезно потому, что львиная доля сведений, сообщаемых ученикам, никак не помогает достичь основной цели преподавания русского языка: овладение навыками грамотной письменной речи в соответствии с принятой в обществе литературной нормой. А вредно оно потому, что создает у школьников иллюзию, будто то, чему их обучают, как-то связано с наукой о русском языке, с наукой о языке вообще — и с гуманитарной наукой вообще. Бессмысленные, косноязычные, расплывчатые, противоречивые, устаревшие и просто неверные утверждения встречаются в учебниках русского языка на каждой странице; и в современных учебниках их стало еще больше, чем в старых — те тоже были не сахар, но хотя бы покороче и без таких претензий на «научность». Лингвистам стыдно и больно это читать. Профессиональные языковеды в ужасе от всех этих классификаций предложений по цели высказывания, приставочно-суффиксальных способов словообразования, типов сочинительной и подчинительной связи и т. д., и т. п. Поверьте, это не имеет к современной науке о языке ни малейшего отношения. Это или бессмысленная чепуха, или давно устарело. И умный, живой, одаренный ребенок, не осиливший эту схоластическую мертвечину, мало того, что получает психологическую травму — он теряет возможность поступить в вуз. А между тем человек, который не зазубривает определение однородных членов, а честно не понимает его, потому что это определение ничего не определяет, гораздо более ценен в интеллектуальном отношении; наверняка можно сказать, что именно у него-то и есть настоящий научный склад ума. Наука начинается там, где человек имеет интеллектуальную смелость сказать «я этого не понимаю», или «здесь кроется противоречие», или «это не соответствует фактам». Но, читая учебник русского языка, интеллектуально развитый школьник просто ничего другого и не сможет сказать.

В Екатеринбурге открылись курсы, на которых помогают избавиться от уральского говора. В Челябинске их пока нет. Но бизнес-идеи заразны. Возможно, завтра и мы займёмся исправлением своей речи с помощью репетиторов и артистов. Стоит ли игра свеч?

«Вы случаем не с Урала?»

Как-то на пляже в Турции мы веселились, вычисляя туристов, приехавших с юга России, и москвичей. А потом кто-то спросил нас: «Вы случаем не с Урала?» Оказалось, что и наша речь режет слух. Хотя сами мы наших особенностей не замечаем.

Прежде всего уральский говор отличается скоростью произношения. Мы говорим быстро, примерно по 150 слов в минуту! А нормой считается всего 80 слов. При этом мы ленимся открывать рот, словно боимся выронить кашу (учёные полагают, что это своеобразная реакция на холодный уральский климат). В результате проглатываем большое количество гласных, а иногда и целые слоги. Например, можем сказать: «Мсква» вместо «Москва», «пкой» вместо «покой», «хроший» вместо «хороший», «работат» вместо «работает» или «грю» вместо «говорю».

Ещё нас отличает особая интонация. В конце фразы мы забываем понижать тон. В итоге повествовательное предложение «Ну я пошла!» мы произносим как бы с вопросом. А вот наши женщины обожают всё уменьшать: не чашка, а чашечка, не ложка, а ложечка.

Эксклюзивное интервью с Михаилом Кухаром и Владимиром Яворивским.

В последнее время мы постоянно слышим разговоры о том, что одной из основных причин обострения ситуации в восточных регионах, буквально до состояния гражданской войны стало притеснение по языковому признаку. Что люди отстаивают свое право говорить на русском, которого их лишают. Что отношение к русскоязычным в Украине, мягко говоря, отрицательное…

Действительно ли это так? Почему вдруг именно язык стал камнем преткновения? Нужно ли делать русский язык государственным или он должен оставаться региональным и как обстоят дела с законом Кивалова-Колесниченко?

На эти и другими вопросы корреспонденту интернет-издания Новости Украины – From-UA ответили два эксперта. Это:

Владимир Яворивский, поэт, писатель, специалист по украинскому языку и литературе, лауреат премий, защитник чистоты и уникальности государственного языка Украины.

Михаил Кухар, журналист, человек, бывший главным редактором не одного издания, экономист, бизнесмен, а также коренной киевлянин, свободно владеющий как украинским, так и русским, и лояльный к обоим языкам.

Новости Украины – From-UA: – Добрый день, господа!

Владимир Александрович, сначала позвольте задать вопрос Вам. Как лично Вы относитесь к идее сделать русский язык вторым государственным, о которой в последнее время опять столько говорят?

Новейшая история русской политической речи ставит нас, ее носителей, испытателей и жертв, в трудное положение перед потомками.

Что же, спросят эти потомки, должно было происходить в мозгах людей, которые на протяжении всего нескольких недель придумывали все новые разные слова для обозначения одних и тех же своих сограждан? Сначала государство сообщает, что в рамках невесть чьей спецоперации молодые люди, неизвестно откуда приехавшие, решают некие неопределенные военно-политические задачи, не применяя оружия.

Сначала этих агентов, захвативших соседнюю страну, называют «вежливыми людьми», потом зовут «сторонниками федерализации» соседних областей только что обворованного государства, а еще через несколько дней назовут «сторонниками отделения» и «ополченцами». Саму это «отделяемую» часть соседнего государства зовут сначала «Донецкой народной республикой» и «Луганской народной республикой», а через некоторое время начинают с каждым днем все активнее пользоваться словом «Новороссия».

Эту самую «Новороссию» начинают противопоставлять остальной Украине, теперь все чаще называемой «Малороссией». Некоторые думают, что речь идет о возникновении на территории соседнего государства новых будущих частей Российской Федерации. Иначе говоря, «федерализация» была для официальной пропаганды инкубационным период «неорусификации», или нового включения Украины в состав России, как это уже бывало не раз в истории.

Как если бы кто-то в сегодняшней Германии заговорил о Восточной Пруссии, имея в виду вернуть в состав Федеративной Республики Калининградскую область Российской Федерации. Как некоторые в России норовят назвать Стамбул «Константинополем» или даже «Царьградом». Другой пример – «Прибалтика», к которой сегодня относится только территория российской Ленинградской области. Бывшая «Советская Прибалтика» больше так и не называется вовсе: Эстония, Латвия и Литва – это теперь страны Балтийского моря, или Балтии. Иначе говоря, «Новороссия» – это то, что должно было бы получиться, если бы Украина, по воле идеологов, уступила «ополченцам» и их сторонникам в руководстве РФ территорию и население нынешних Донецкой и Луганской областей Украины. Но Украина считает этих «ополченцев» сепаратистами, боевиками и террористами, заброшенными из соседнего государства. Примерно так, как Россия считает террористами северокавказских сепаратистов или религиозных экстремистов: список уничижительных или преувеличительных характеристик «коварного врага» может быть почти бесконечно длинным.

Многие слова не только нейтрально обозначают некие предметы и понятия, но одновременно дают им ту или иную оценку. Этим их свойством часто пользуются политики и пропагандисты, пытаясь «очернить» чужих и «обелить» своих.

Если человек легко расстается с деньгами и мы это одобряем, то называем его щедрым; а если осуждаем – то расточительным. А вот того, кто, напротив, деньги тратит неохотно, мы можем назвать либо бережливым, либо скупым. Обычно мы стараемся называть позитивно окрашенными словами нечто свое, а окрашенными негативно – чужое. Самый, вероятно, популярный из иллюстрирующих этот факт примеров – то или иное именование сотрудников спецслужб: в «наших» спецслужбах работают разведчики, а во «вражеских» – шпионы. Аналогичным образом вооруженные группы людей, сражающихся против оккупационной власти, сочувственно называют «партизанами», а сами оккупанты именуют их «бандитами». Встречаются и своего рода «нейтральные» имена: так, тех, кто после Второй мировой войны вел борьбу с Советской властью в Прибалтике и Западной Украине, принято называть «лесными братьями».

В России часто вспоминают строки английского поэта XVI века Джона Харрингтона (в переводе Самуила Маршака): «Мятеж не может кончиться удачей, В противном случае его зовут иначе». Захват власти большевиками осенью 1917 года вначале сдержанно называли «октябрьским переворотом» и «вооруженным восстанием»; когда же Советская власть прочно укрепилась, то за этим событием закрепилось пафосное название «Великая Октябрьская Социалистическая Революция». Сейчас же обычно употребляется более лаконичный и нейтральный вариант: Октябрьская революция.
В свою очередь, применительно к событиям августа 1991 года, которые привели к распаду СССР, слово «революция» практически не употребляется; обычно говорят об «августовском путче», имевшем целью предотвратить этот распад, сохранить у власти коммунистов и остановить процесс реформ – и, собственно, поскольку эта попытка властей закончилась неудачей, она и получила негативное имя «путч». А еще один «путч» случился осенью 1993-го, когда Верховный Совет (высший орган власти, избранный еще в советское время) предпринял попытку отстранить от власти президента Ельцина – и это неудачное восстание называют «октябрьским путчем», который стал фактическим концом Советской власти в России. Сторонники же Верховного Совета считали, что это Ельцин совершил «антиконституционный переворот» и называли вооруженную атаку на московский «Белый Дом» (где заседали депутаты) «расстрелом парламента».

Манипуляция терминами особенно характерна для военного времени, когда каждая из сторон пытается свои действия представить как оправданные и справедливые. Так, вступление Красной армии в Польшу в сентябре 1939 года в советских учебниках истории называлось «освобождением Западной Украины и Западной Белоруссии» (в свою очередь, начало войны против СССР в июне 1941 года немецкой пропагандой считалось «превентивным ударом»). Новые устойчивые «эвфемизмы» для обозначения военных действий появились в русском языке в последние десятилетия ХХ века. Так, вторжение в Чехословакию в августе 1968-го официально именовалось введением «ограниченного войскового контингента» с целью оказания «братской помощи» чехословацкому народу «по просьбе его руководства». А в декабре 1979-го в Афганистан также был введен «ограниченный контингент» войск – однако уже не для «братской помощи», а для выполнения «интернационального долга». Чеченские войны 90-х породили еще один термин – «зачистка»; так стали называть тотальное освобождение населенного пункта от вооруженных противников (то есть, соответственно, от «террористов-бандитов»); при этом под «зачистку» могли попадать и вполне мирные жители. А действия России во время вооруженного конфликта с Грузией в августе 2008 года официально именовались «принуждением к миру».
 

Как и в любой сфере деятельности, среди водителей и механиков возникает свой особый профессиональный язык. Издание "АиФ" приводит самые распространённые термины.

«Ласточка», «Самолет», «РРРакета», «Танк» — автовладельцы дают прозвища своим машинам, демонстрируют своё отношение к ним. Но, помимо этого, возникла ещё масса специфических словечек, которые характеризуют ту или иную модель, деталь автомобиля, его состояние и отношения водителей на дорогах между собой и с власть имущими.

Терминология различается в зависимости от принадлежности к той или иной группе: у водителей один словарь, у тех, кто увлекается ездой по бездорожью, — другой, у любителей скорости — третий. Также специфические словечки свойственны различным регионам. Некоторые из прозвищ или названий могут быть очень грубыми, но точно отражающими суть. Вот лишь небольшой перечень самых распространённых терминов.

Марки и модели автомобилей

Audi — Авдотья, Властелин Колец, Четыре Кольца, Яйца.
•Авоська — А8.
•Сигара — 100.
•Шоха —A6

BMW — Бимер, Бумер, ХХХ, Рулез, Вентилятор, Бэха, Баварец.
•Акула — модели 1980 годов выпуска с характерным отрицательным углом радиатора.

Citroen — Ситро.

Ян Левченко о том, почему депутаты так активно борются за чистоту русского языка.

С 1 июля вступает в силу закон о запрете употребления матерной лексики на публичных мероприятиях — литературных чтениях, театральных спектаклях, показах кинофильмов. В этот же день Государственная дума РФ намерена обсудить на пленарном заседании рекомендацию комитета по культуре, решившего наконец, что пора штрафовать за «избыточное» использование иностранных слов.

В общем, использованию грубой брани, извините за выражение, положат конец. Всем известно, что в наших СМИ, кино и на театральных подмостках — никакой культуры, сплошное фу, нет-сил-терпеть-это-бесстыдство.

Теперь в новостях останется одна куртуазность, ранние романы известного патриота Эдуарда Лимонова можно будет только дома освободить от обертки с печатью «Опасно!», а герои криминальных сериалов обретут изящные манеры и будут лишь изредка наказывать друг друга пощечинами. О том, насколько это актуально, насколько нужно нашему измученному обществу, заботливые депутаты от фракции ЛДПР говорили еще в 2012 году. А вот кампания по искоренению чуждых элементов, всяких там американизмов только начинается.

Контроль за употреблением русского языка идет по двум направлениям.

С одной стороны, это ограничение живого «низового» языка, составляющего значительный ресурс обмена с языком литературным, чья пресловутая чистота может всерьез обсуждаться либо крайне консервативными, либо невежественными людьми (иногда это одно и то же). С другой стороны, кому-то нужно по возможности ограничить внешнюю коммуникацию и переключить язык на самоизоляцию. Для русской культуры губительно и то и другое.

(Заметки филолога: обновленная лексика русского языка с ноября 2013 по июнь 2014)

Пристрастие к словечкам-искажениям в духе народной этимологии испытывал еще Лесков: блоха, которую старательно подковывал его Левша, названа нимфозорией, микроскоп – мелкоскопом, а графа Нессельроде он превратил в Кисельвроде.

Нечто подобное происходит в массовом порядке и с русским языком в связи с событиями на Украине, когда вновь появившееся острое словцо вызывает целую лавину ассоциаций.

Началось все в начале марта 2014 года с ленинопада в разных областях Украины, когда происходило массовое сбрасывание скульптур Ленина со своих постаментов и превознесение «национального героя Украины» Бандеры.

Затем от названия «Правый сектор» произошли слова ПСы и правосеки. От майдан – майдауны и майданутые.

Современный русский язык склонен к образованию коротко произносимых слов. Но, отметим, к этой лаконичности добавляется презрительно-пренебрежительное отношение с обеих противоборствующих сторон, которое выражает определенные мысли и способствует образованию слов с уничижительным значением.

Так, украинцев, воюющих на стороне киевской нелегитимной власти, называют укры, укропы, нацики, бандерлоги, украрийцы, укрозомби, укропитеки, птерохохлы, салоеды. Говоря о вооруженных формированиях, воюющих против ополченцев на Востоке Украины, люди применяют выражения хунто-армия, АТОвоины, нацгады...

В этом обществе появились титушки и коломойцы (вояки из войска, проплаченного Коломойским), юсасранский сброд (наемники, присланные США) и «майские шашлычки» (сожженные в Доме профсоюзов в Одессе). Хтонескак, говорят, очень подходящее определение для бандеровцев.

А как только не называют территорию государства, которое было ранее процветающей Украиной! Страна 404 (памятуя о символе-тризубе), Руина, Краюха, Укропия, Укрия, Усраина, Ухрюина, Укруанда, Дуркаина, Хохлоина, Быдляндия, Сомалия, Бандерия и Бандерштат. Список можно и далее продолжать: Хохлостан, Быдлостан, паханат Коломойского и так далее.

Это как зараза: как-то один из руководителей АТО в том же духе высказался о ДНР и ЛНР – самопровозглашенных республиках Новороссии, назвав их Домбабве и Луганда.

Хотя Россия считает себя частью Европы, это важнейшая азиатская держава. Как империя, остающаяся на протяжении продолжительного исторического времени одним из сильнейших государств Азии, она нависла и над Восточной Европой. Иными словами, ныне это Евразийская империя.

Русский язык — это имперский язык сильной литературы, который подарил мировому словесному искусству Достоевского и Пушкина. От языка какого-либо одного народа имперский язык отличают совершенно иные смыслы. Не каждая нация может создать империю, не каждый язык может стать имперским. Конкурентами имперского языка сегодня являются лишь языки глобальные. Для того, чтобы язык стал имперским, у него должно быть языковое богатство, то есть возможность вобрать в себя множество языков в рамках многоязычной структуры. Это богатство позволяет имперскому языку, с одной стороны, контактировать с разными языками, с другой — процветать с их помощью и сохранять свой самобытный характер. Несомненно, обладание этой структурой и богатством требует политической и военной силы, пространственной глубины, а также сохранения культурного наследия.

От имперского языка глобальный язык отличает иное измерение, а именно возможность управлять индустрией популярной культуры, поставлять культурный, экономический, технологический продукт и обеспечивать его потребление в глобальном масштабе. Если, наряду с производством технологии, вы способны внедрять произведенный вами продукт во всем мире, это означает, что ваши понятия, ваш язык также получат повсеместное распространение.

Глобальными языками сегодня можно назвать лишь некоторые языки Запада. Даже можно сказать, что бесспорно этот статус есть только у английского языка. Благодаря Америке английский язык плавно превратился из имперского языка в язык глобальный. А когда возникла идея о том, что Америка — это глобальная империя, он вышел вперед под воздействием культурного империализма и стандартизации, а также положения, при котором в языке, находящемся в одной упаковке с популярной культурой, испаряется все родное и локальное.

Во Франции за прошедшие годы был принят закон, который, в частности, запрещает использование иностранных слов на вывесках учреждений. То, что, будучи имперским и обладая международным значением, французский язык решил защитить себя, связано с языковым сознанием и может быть интерпретировано как попытка борьбы с распространением в стране ставшего популярным английского языка. Английский же, помимо обладания способной к легкой адаптации и ассимиляции с другими языками структурой, демонстрирует поразительную способность к поглощению иноязычных слов, которую можно объяснить американским эклектизмом. Например, в ходе Второй мировой войны английский язык приобрел тысячи новых слов.

В России наблюдаются попытки защитить свой язык, схожие с тем, что делают французы. Представленный Госдумой РФ законопроект вводит штраф на употребление слов иностранного происхождения, то есть из употребления должны быть выведены заимствования, имеющие эквивалент в русском языке.

Насколько тот или иной язык может защитить себя с помощью законов? Как вообще можно препятствовать «иностранизации» языка после того, как страны открыли себя глобальным отношениям, особенно в политике и экономике? Важный в этой связи момент состоит не столько в переходе иностранного слова в какой-либо язык, а в потенциальной способности данного слова трансформироваться в этом языке. Вот, что значит имперский язык. Например, язык, использовавшийся в османский период, обладал такими возможностями. В поликультурной, многоязычной империи слова легко перенимались из разных языков, но подвергались туркизации.

Можно ли с помощью закона предотвратить контакты того или иного языка с иностранными словами и культурами, происходящими в рамках его естественного развития, и положить конец заимствованию новых слов? Ответ на этот вопрос мы узнаем из французского и российского опыта. Но то, как силой закона язык избавляется от ключевых слов и понятий, сформированных мышлением и восприятием того цивилизационного цикла, который он проходил несколько веков, знаем только мы.

Защиту языка, конечно, нельзя оставлять без внимания или отдавать на откуп рыночным условиям. Общества, обладающие живой культурой и научной традицией, особенно яростно защищают свои языки. А что произошло с нами? Из-за лишенного коннотаций, утратившего поэтичность, историю и память прозаического языка мыслительная и культурная среда перестает быть плодородной.

Инициатива о штрафах за использование иностранных слов вряд ли может быть реализована. По словам ученого, русский язык очень хорошо справляется с заимствованиями.

«Часто причиной нового заимствования является лень, прежде всего журналиста, которому легче новое слово транслитерировать русскими буквами, чем попытаться перевести», – заявил газете ВЗГЛЯД заведующий кафедрой русского языка РГГУ Максим Кронгауз, комментируя инициативу депутатов штрафовать за использование иностранных слов.

Комитет Госдумы по культуре рекомендовал одобрить в первом чтении законопроект, предусматривающий административную ответственность за неоправданное использование иностранных слов в случаях публичного распространения информации на государственном языке.

В случае принятия поправки употребляющим иностранные слова гражданам будет грозить штраф от 2 тыс. до 2,5 тыс. рублей, должностным лицам – от 4 тыс. до 5 тыс. рублей с конфискацией предмета административного правонарушения, юрлицам – от 40 тыс. до 50 тыс. рублей, также с конфискацией.

Своим мнением об этой законодательной инициативе поделился директор Института лингвистики, доктор филологических наук Максим Кронгауз.

Так ли опасны слова иностранного происхождения, как их малюют депутаты?

Комитет Госдумы по культуре одобрил законопроект, согласно которому за неоправданное употребление иностранных слова будет взыматься штраф от 2 до 50 тысяч рублей. О том, как относиться к заимствованным словам, и что представляет угрозу для русского языка, «Правмиру» рассказала доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка филологического факультета МГУ Марина Юрьевна Сидорова.

Абсолютно бессмысленная вещь

– Как Вы относитесь к инициативе штрафовать за неоправданное употребление иностранных слов?

– Во-первых, я хочу сказать, что я не слышала о подобной инициативе, поэтому я просто отвечаю на ваш вопрос, отвечаю гипотетически.

Сама эта инициатива, как и любая в такой формулировке, которая была или могла бы быть, – это, с моей точки зрения, очень непродуманное действие. Речь идёт о неоправданном употреблении заимствований. Но, например, в вашем вопросе есть слова «инициатива» и «штраф» – это слова заимствованные, и как доказать, оправдано здесь их употребление или нет?

Для того чтобы подобная законодательная инициатива имела смысл, в ней должны быть чётко прописаны три вещи: проступок, санкция и механизм реализации этой санкции. В данном случае мы имеем только санкцию (штраф). Проступок абсолютно туманный: «неоправданное употребление заимствованных слов».

Во-первых, что такое, заимствованные слова: церковнославянизмы – это заимствования или нет? Во-вторых, непонятно, где оправданное употребление, а где неоправданное. И в-третьих, здесь нет механизма реализации этой санкции: непонятно, кто и каким образом будет эти штрафы накладывать. То есть данная законодательная инициатива – это абсолютно бессмысленная вещь.

– В.В. Жириновский в качестве примера заимствованных слов, к которым есть русское аналоги, приводит слова «сингл», «менеджер», «перформанс». Как бы Вы это прокомментировали? Как быть со словами, которые, казалось бы, имеют русские аналоги, но на самом деле эти русские аналоги оказываются не вполне идентичными (имидж – образ).

– С моей точки зрения, когда образуются пары типы имидж – образ или креативный – творческий, формируется очень полезное разграничение. Мы сейчас живем в двух культурных полях, в их взаимодействии: это поле отечественной культуры и поле западной культуры, поле русского менталитета и поле западного менталитета. И каждый говорящий, мыслящий человек себя в этих полях располагает.

Мне очень нравится противопоставление креативный – творческий, потому что я человек творческий, а тот, кто делает рекламу на телевидении, – он, наверное, креативный. У меня есть образ себя, и у любого человека, наверное, есть образ себя, а у кого-то есть ещё имидж. То есть в данном случае теми, кто больше располагает себя в поле русского менталитета, слова имидж и креативный не воспринимаются со знаком плюс.

Понятно, что для кого-то может быть наоборот, для кого-то современное креативный – лучше, чем «замшелое» творческий. Мне кажется, что разумно было бы эти пары сохранить, сохранить это разграничение, тем более что на уровне сочетаемости оно отчётливо прослеживается.

В студии: Камиль Фаткуллин.

К. ФАТКУЛЛИН: В студии главный редактор сайта Грамота.ру Владимир Пахомов. Есть у вас конкуренты на российском пространстве в интернете, у кого тоже можно проверять слова?

В. ПАХОМОВ: Мы их считаем не конкурентами, а друзьями и партнёрами. Конечно, есть. В первую очередь, это почти наши тёзки: сайта грамма.ру, официальное название портала «Культура письменной речи». Его создают и поддерживают наши коллеги из Санкт-Петербурга. Вы ни в коем случае не считаем их конкурентами, как и они нас. Мы достаточно давно дружим, обмениваемся интересными историями, интересными вопросами. Есть ещё справочные службы в интернете не только у грамоты и граммы, на сайте "Словари XXI века" тоже есть справочная служба русского языка. Таких сервисов много.

К. ФАТКУЛЛИН: Пользуются ли они популярностью и растёт ли посещаемость?

В. ПАХОМОВ: Посещаемость растёт. Рост числа пользователей интернета продолжается, хотя кажется, что интернет есть уже у всех. Растёт число пользователей нашего портала. Апрель-май – обычно самые горячие месяцы, потому что конец учебного года, все готовятся к экзаменам и ещё не ушли в отпуск, и вторая горячая пора – сентябрь-ноябрь, все начинают учебный год и вернулись из отпусков. В эти горячие месяцы у нас 90 тысяч в день в будние, в выходные меньше. Посетители не только из России, но и из стран СНГ, и очень много пользователей из США, Германии, Израиля. Эти страны лидируют. Закончились выпускные экзамены, каникулы у школьников, у рабочего люда отпуска, поэтому сейчас посетителей меньше.

Нередко в названии города можно усмотреть двойной смысл: например, если с этим городом связаны некие устойчивые ассоциации. А порой здесь появляются и определенные политические соображения.

В последние дни в сводках российских новостей в очередной раз обсуждается вопрос о возвращении городу Волгоград имени Сталинград, которое он носил с 1925 по 1961 год. У этой инициативы есть как ярые сторонники, так и не менее ярые противники. Сторонники утверждают, что такое возвращение позволит сохранить память о подвиге народа в Великой Отечественной войне; противники же полагают это недопустимым, поскольку так будет фактически реабилитировано имя Иосифа Сталина, которого многие считают прежде всего кровавым тираном и диктатором. При этом любопытно, что вариант возвращения городу исторического имени Царицын, под которым он существовал более трех столетий, просто не рассматривается.

А вот бывшей российской столице было возвращено именно историческое имя. До начала Первой мировой войны город назывался Санкт-Петербург (не в честь основавшего его в начале XVIII века Петра Первого, а в честь Св. Петра); с началом войны его имя «русифицировали», убрав «немецкое» звучание, но уже через десять лет, после смерти вождя революции 1917 года Ленина, он был переименован в Ленинград – а с начала 90-х вновь стал Санкт-Петербургом. Традиция переименования городов после смерти коммунистических лидеров сохранялась в течение почти всего ХХ века: так, вплоть до распада СССР существовали города Орджоникидзе, Куйбышев, Брежнев и Андропов; впрочем, и сейчас на карте можно увидеть Киров, Калининград (бывший Кенигсберг) и даже Тольятти (по имени руководителя итальянской компартии) – город, названный так потому, что в нем в советское время был открыт завод по выпуску легковых автомобилей «Жигули», прообразом которых стала одна из моделей итальянского «Фиата».

О. СЕВЕРСКАЯ – Что зашифровано в "послании к славянам"? Сколько Государству Российскому стоила буква "еръ"? Кто на самом деле предложил использовать букву "ё"?

М. КОРОЛЕВА – Сегодня открываем тайны русского алфавита и говорим об истории нашего языка.

О. СЕВЕРСКАЯ – Вопрос о происхождении русского языка до сих пор не дает покоя ученым. С молоком матери мы впитываем знание о славянском братстве, но есть у нас и другие языковые родственники. Так, авторитетные ученые уже не одно столетие говорят о родстве русского языка с санскритом.

М. КОРОЛЕВА – И поэт Валерий Брюсов писал еще в 1914-ом году: «мы – тот великий народ, / чьё имя не будет забыто, / чья речь и поныне поёт / созвучно с напевом санскрита».

О. СЕВЕРСКАЯ – Действительно, у некоторых слов обнаруживается поразительное сходство в звучании: «прастара» - простор, «прабудх» - пробудиться, «джити» - жить, «гхоре» - ужасно, «самья» - семья или держаться вместе, «крави - кровь», «снехья» – снег, «хладака» - свежесть, «дур» - дурной, плохой. И так далее, и тому подобное.

М. КОРОЛЕВА – Согласно официальной же версии, все славянские языки происходят от единого праславянского, существовавшего, вероятно, до X-XI вв. Считается, что около 863 года братья Константин (Кирилл) Философ и Мефодий из Солуни (Салоников) по приказу византийского императора Михаила III создали новую азбуку для перевода на славянский язык греческих религиозных текстов.

О. СЕВЕРСКАЯ – Первоначальный состав старославянской кириллической азбуки не известен. Дошедшая до нас "классическая" азбука состоит из 43 букв. Русская азбука — уникальное явление. В ней есть содержание: каждая отдельно взятая буква связана с определенным словом.

М. КОРОЛЕВА – Имена первых трех букв азбуки – «Аз», «Буки», «Веди» - дают фразу: «Я знаю буквы». А все буквы вместе составляют акростих - азбучную молитву. Привычный набор букв русской азбуки на самом деле не что иное, как «послание к славянам».

О. СЕВЕРСКАЯ – Один из вариантов перевода текста этого послания таков: “Я знаю буквы: письмо это достояние. Трудитесь усердно, земляне, как подобает разумным людям – постигайте мироздание! Несите слово убеждённо: знание – дар Божий! Дерзайте, вникайте, чтобы сущего свет постичь!”

М. КОРОЛЕВА – За прошедшие века русская письменность пережила несколько реформ. В 1708-1710 годах по указу Петра I были отменены ударения (силы), придыхания и прочие надстрочные знаки, числовые значения букв под титлами, а из старой азбуки было изъято 9 букв, в том числе «Ѫ»(большой юс), «Ѧ»(малый юс), йотированные юсы. Потом было добавлено 4 новых: «Й», «Э», «Я», «Ё».

Понять человека компьютеру мешает незнание современного языка, уверены лингвисты. Чтобы приблизить время, когда машины смогут сами говорить или расшифровывать аудиозаписи, исследователи выясняют, какие выражения и жесты люди используют для названия вполне конкретных предметов и действий. Результаты получаются весьма неожиданные.

- Известные компьютеру значения слов зафиксированы в словарях, а они обычно довольно сильно отстают от жизни, - объясняет старший научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова Борис Иомдин. - Одним из самых частых по употреблению в последнее время стало слово "зарядка" - в смысле устройство для заряжания батарейки телефона. Но если открыть словари, то у Владимира Даля "зарядка" - принадлежность ружья, в более поздних - комплекс физических упражнений.

Когда мы общаемся между собой, недопонимания не происходит. Есть общее представление о мире, есть интуиция, есть смекалка и все прочее, что помогает человеку понять собеседника. В крайнем случае, если что-то непонятно, всегда можно переспросить. Компьютер же такой возможности лишен.

- Сейчас активно используют статистический метод, он хорош для частых случаев, но бессилен перед нестандартными ситуациями, - уточняет директор по лингвистическим исследованиям компании ABBYY Владимир Селегей. - В Интернете есть миллиарды текстов, где встречается то или иное слово, и можно легко выяснить, в каком контексте его используют чаще всего. Другой вариант - собрать данные о пользователе. Сейчас это делают все поисковики. Если кто-то ищет информацию о "банках", но при этом известно, что за компьютером сидит молодой человек, который прежде интересовался "квартирой" и "ипотекой", то нетрудно догадаться, что ему нужны кредитные учреждения, а не трехлитровая тара для заготовки домашних солений и варенья.

А что делать, если фраза для обработки уникальна, про личность говорящего и прочие детали вообще ничего не известно? Тут за дело берутся специалисты по компьютерной лингвистике. Они пытаются придумать алгоритмы понимания истинного смысла сказанного или написанного, которые помогут машине соориентироваться в человеческой многозначительности.

Самый сложный случай для них - когда машине надо не просто понять написанный человеком текст, но и как-то его обработать. Например, перевести на другой язык. А для этого надо очень точно понять, в каком смысле использовано каждое слово. У Агаты Кристи есть фраза: "Я смогла вытянуть кое-что из посудомойки". О чем это? Кухонный триллер о взбесившейся бытовой технике или описание разговора хозяйки дома с прислугой? Чтобы компьютер мог сам это понять, людям приходится проводить целые исследования.

В русском языке существуют такие понятия, которые не имеют аналогов в других культурах, и обозначающие их слова не поддаются точному переводу. Одно из таких слов – «пошлость».

Владимир Набоков еще в середине прошлого века предложил передавать русское слово «пошлость» на письме без перевода, просто транслитерируя латиницей: poshlost. И спустя полвека в современной сетевой «Википедии» это реализовалось с абсолютной точностью: в английском варианте есть развернутая статья именно под названием Poshlost, где говорится о том, что «пошлость» связана с банальностью, тривиальностью, отсутствием духовности и даже сексуальной распущенностью.

Действительно, точно сформулировать значение этого слова крайне трудно. Самый популярный в России толковый словарь Ожегова отсылает к прилагательному «пошлый», которое означает «низкий в нравственном отношении, безвкусно-грубый». А вот в классическом, составленном еще в XIX веке словаре Даля приводятся два толкования: старое, изначально нейтральное: «Давний, стародавний, что исстари ведется; старинный, древний, исконный», и новое, окрашенное уже негативно: «Ныне: избитый, общеизвестный и надокучивший, вышедший из обычая; неприличный, почитаемый грубым, простым, низким, подлым, площадным; вульгарный, тривиальный». Набоков же пишет об этом понятии так: «Пошлость – это не только явная, неприкрытая бездарность, но главным образом ложная, поддельная значительность, поддельная красота, поддельный ум, поддельная привлекательность. Припечатывая что-то словом «пошлость», мы не просто выносим эстетическое суждение, но и творим нравственный суд. Все подлинное, честное, прекрасное не может быть пошлым».

Во всех этих определениях в той или иной степени содержится указание на двойственность понятия «пошлость», причем где-то на первый план выходит «низость» нравственная, а где-то – эстетическая. Сегодня мы пошлым чаще называем что-то примитивное, убогое и недалекое именно в эстетическом отношении, подразумевая под пошлостью прежде всего безвкусицу. И вот здесь таится своего рода опасность, поскольку понятие вкуса вообще-то само по себе размыто и субъективно. И хотя популярная русская поговорка гласит, что «На вкус и цвет товарищей нет», но мы все-таки уверены в существовании «хорошего» и «дурного» вкуса. Например, большинство из нас справедливо оценивает как «пошлость» наряженных в роскошные белые платья кукол-невест на капотах свадебных автомобилей.

И тут весьма кстати оказывается набоковское рассуждение о «подлинности» и «честности». «Пошлость» – это сочетание дурновкусия и неискренности, претензия на наличие «высокого» вкуса в отсутствие самостоятельного эстетического переживания, слепое и поэтому неуклюжее подражание тем, кто хорошим вкусом реально обладает. Этим «пошлость» отличается, например, от «вульгарности», которую можно толковать как «искреннюю безвкусицу», свойственную прежде всего людям, не получившим достаточного эстетического образования, однако обладающим естественным, органическим чувством красоты (стандарты которой могут не совпадать с общепринятыми «высокими» образцами; так, живопись «наивных» художников-примитивистов «пошлостью» вовсе не является).

Уже этой осенью город-герой из учебников русской истории Сталинград может вновь появиться на карте России. Кроме того, есть шанс, что мы снова сможем побывать в Ленинграде и даже попасть в более далекое прошлое и очутиться в Екатеринодаре. В России не утихает дискуссия о переименовании городов.

Back to USSR

Напомним, старое имя Волгограду предложили вернуть активисты местной КПРФ, они в свое время даже собрали то ли 50, то ли 600 тысяч подписей, а проект поддержали Дмитрий Рогозин, Валентина Матвиенко и волшебник Владимир Чуров.

“Это необходимо как воздух, для восстановления чувства патриотизма и любви к Родине”, — убеждали активисты КПРФ http://izvestia.ru/news/544405#ixzz349HnLt9U , готовые хоть завтра провести референдум. Сейчас, когда с патриотизмом у нас в стране все как никогда хорошо, объяснение звучит более цинично. “Бренд «Сталинград» более известен и раскручен. Мы возьмем красивое, громкое и звонкое название — и для города это будет то, что нужно» — объясняет депутат Госдумы от Волгоградской области Михеев.

Впрочем, с Михеевым, очевидно, не согласен Путин, который и спровоцировал на прошлой неделе новую волну разговоров о переименовании. Отвечая на вопрос одного из ветеранов Второй мировой войны, он сказал, что не против проведения референдума о переименовании. “Как жители скажут, так и сделаем«, - покорно ответил президент. «Если бы Путин действительно хотел вернуть название Сталинград, он сделал бы это президентским указом”, – прокомментировал подчеркнуто нейтральную позицию президентам политический эксперт Алексей Крымин.

В День русского языка «Бумага» решила отвлечься от лексики новых горожан и совместно с «Центром грамотности» рассказать о словах, которые мы слышим иногда от наших родителей, бабушек и дедушек.

Что такое фриштик, чем занимается водкотурист, а также где в Петербурге Бермудский треугольник — в нашем спецвыпуске городского словаря.

Аэродинамическая труба

Московский проспект, на котором всегда дует ветер, и всегда — в лицо.

Бабий ряд

Слово вошло в обиход в середине XIX века: так петербуржцы называли Перинную линию Гостиного двора, на которой в основном торговали женщины (собственными рукодельными товарами).

Бермудский треугольник

Угол Большого проспекта и 6–7-й линий Васильевского острова, где располагался винный магазин и пивные ларьки.

Бескозырка

Так стали называть станцию метро «Сенная площадь», после того как произошло трагическое обрушение козырька в июне 1999 года.

Большой университет

Это название СПбГУ по-прежнему активно используется всеми поколениями петербуржцев. Оно появилось после 1990-х, когда статус университета получили и другие вузы.

Бомбить

Играть на улицах в центре города, рассчитывая на деньги туристов (отличать от современного интернет-мема).

Бонбонберка и бонбоньерка

Так за красоту отделки в XIX веке начали называть театр во Дворце Юсупова (наб. р. Мойки, 94). Слово взято из французского языка (bonbonniere), где обозначало и до сих пор обозначает изящную коробку для конфет.

Молчала лет двадцать по этому поводу, а может, и дольше. Некогда мне казалось, что это следствие заскорузлого барачного детства, воспитания «на медных грошах», деревянных игрушек, то есть всего того, на что привыкли списывать свою безграмотность некоторые известные даже литераторы, родившиеся в 50-60 гг. прошлого века, хотя я сама оттуда, из брежневского «застоя», когда писать безграмотно считалось крайне стыдно. Однако прежде вопиющая безграмотность иных культурных деятелей рождала во мне разве что чувство вины, вот, мол, я получила приличное образование, за водой на колонку не бегала, и куклы у меня в детстве были гэдээровские, с капроновыми волосами… (NB : «Однако» в значении «но» запятой не выделяется, в данном случае это не вводное слово). В общем, вы уже поняли, что я буду брюзжать по поводу безграмотности, которую советская власть так и не ликвидировала до конца. Если бы!

Если бы подтянуть современный уровень чистописания до той относительной грамотности барачных мальчиков, которые прикрывали свое неумение грамотно выражаться грубоватым: «Ты выросла в тепличных условиях, а вот я…» Что там неправильное употребление глагольных окончаний «тся» или «ться», что там отрицательные частицы «не» и «ни», эти классические ошибки советских школьников – невинные шалости по сравнению с тем, как изображают слова русского языка современные студенты и выпускники филфака и факультета журналистики. Я довольно плотно работаю с ними, редактируя тексты для различных бумажных и интернет-изданий ( Не только для «Абзаца»). И ведь что интересно, прежде люди своей безграмотности хотя бы стеснялись, отсюда и самозащита в виде отсылок к среде, которая, как вы понимаете, заела. Нынешнее поколение относится к своей безграмотности довольно легко. Подумаешь, пять лишних запятых, вы что, сами исправить не можете? Предположим, могу. Но что ты, дорогой товарищ, будешь делать, когда уйдет на пенсию последнее поколение, которое еще знало, что между подлежащим и сказуемым запятая не ставится? Запятая – пауза, чтобы взять дыхание. Иные тексты выглядят так, будто автор бежал марафонскую дистанцию и до сих пор не может очухаться.

И если бы речь шла только о запятых. Иногда диву даешься, каким образом изображаются на письме обычные слова и выражения. Что такое, например, « Два стула места трех»? А этого просто «Два стула вместо трех». Из той же подборки: «Они бояца»и «грачци». Может, молодые авторы намеренно искажают слова, стилизуя текст под современный сленг? Честно говоря, поначалу я еще на это надеялась, однако оказалось, что все на полном серьезе. Причем, если заглянуть в резюме иного «пейсателя», наверняка там обнаружатся стажировки в гарвардах и сорбоннах, которые наверняка чему-то хорошему да учат, но только не русскому языку. Ну, и как же этих грамотеев приняли на филфак? Наверняка по результатам ЕГЭ.

Русскому языку пытаются найти «сильную руку». Ничем хорошим это не закончится.

Примерно год назад, когда законодатели делали только первые робкие шаги по запрету мата, я разговаривала в эфире одной радиостанции с некоей чиновницей. Она с жаром говорила о духовных скрепах, о том, что мат должен быть изъят из великого и могучего, что все люди братья и должны помогать друг другу.

«Простите, — уточнила я. — А вы точно знаете, что это такое — мат? Не перепутаете?» «Конечно, знаю! — ответила она. — Эти слова всем известны, я просто не могу их назвать». «Ну хорошо, — продолжала я. — А “м...к” — это мат?».

Через телефонное соединение я почувствовала, как чиновница мучительно краснеет, мнет юбку и стискивает ручку, как Янукович на пресс-конференции. Впрочем, замешательство было недолгим: поборница духовных скреп сообщила мне, что список матерных слов еще не утвержден и, возможно, внесут в него и м...ка. Напоследок добавила, что нехорошо это — такие слова в эфире.

Но я не обиделась. В общем-то, не привыкать — Геннадий Онищенко уже говорил мне, что я дурно воспитана, раз люблю употребляющего алкогольные напитки Джеймса Бонда.

Я бы и не произносила ничего подобного, если бы не была уверена в том, что составители подобных списков сами имеют слабое представление о том, где заканчивается мат и начинаются просто слова с пометами «груб.» и «вульг.» Но дело не в незнании. А в этом «если надо, внесем».

Вдумайтесь: любое слово решением чиновника может быть назначено матерным, оскорбительным, разжигающим ненависть. Даже если таковым не является. Толковый словарь? Не слышали. То, что всегда решал и выбирал сам язык, теперь хотят решать чиновники.