Законопроект о штрафах «за неоправданное использование иностранных слов в случаях публичного распространения информации на государственном языке РФ» Госдумой неожиданно был отвергнут (хотя 152 депутата и проголосовали все-таки «за»), но это не значит, что в дальнейшем к идее очищения языка не вернутся. Этой инициативе уже 200 лет и просто так она не умрет.
Первое, о чем следует сказать, – это о двух тенденциях последних лет: с одной стороны, придумать как можно больше запретов (от пропаганды гомосексуализма до курения, распространения заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны и обсценной лексики), с другой стороны, все эти запреты юридикализировать, придать им форму законов.
Естественно, что российское законотворчество подразумевает необязательность исполнения и сугубую избирательность применения, что происходит настолько постоянно и неуклонно, что эти принципы можно было бы уже внести в Конституцию. Поэтому вся система запретов в целом является инструментом наказания, которому может быть при необходимости подвергнут любой гражданин, поскольку придуманные составы преступлений таковы, что четкой границы, отделяющей преступление от непреступления, нет в принципе.
Недавно я писал о новой статье УК № 354.1, в которой предусмотрено «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Понятно, что квалификация судом подобных сведений может быть только субъективной, что как раз и требуется.
И вот в ряду таких законов, которые предусматривают составы, квалифицируемые заведомо субъективно, мог появиться закон об иностранных словах. Поскольку определить, оправданно или неоправданно используется иностранное слово, объективно невозможно.
Например, название страны – Российская Федерация – включает два иностранных слова. «Россия», как хорошо известно, происходит от греческого слова Ρωσσια, которое использовалось в патриаршей канцелярии в Константинополе (там же возникли слова Великая и Малая Россия), а собственно русским является слово «Русь» (см.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1987. Т. III, с. 505). Слово «федерация» – это производное от позднелатинского «foederаtio» – «союз, объединение». Таким образом, название нашей страны имеет греко-латинские корни и собственно русским не является. В переводе на «исконный» название государства звучало бы так: «Объединенная Русь».
Возникает вопрос: оправдано ли иностранное название нашего государства? И если да, то почему? Только потому, что привычно? Ибо какие еще основания могут быть у категории «оправданности», кроме привычки, красиво именуемой исторической традицией, которой в данном случае всего-то 96 лет. Третий Всероссийский съезд советов 1918 года назвал Россию (тогда уже фрагмент Российской Империи, ибо не было Царства Польского, Великого княжества Финляндского, Малороссии и ряда других территорий) по-новому: РСФСР. От этого ленинского названия и происходит нынешняя Российская Федерация. А Ленина мы вроде уже не любим?..
Но если речь идет о привычке, то что может быть субъективнее по определению? Не знаю, какие иностранные слова и в каких контекстах авторы законопроекта хотели бы запретить, но если речь идет о терминологии, связанной с компьютерами или, скажем, с одеждой, автомобилями, экономикой, то тут все определяется скоростью привыкания к новым терминам и способностью их запоминать, т.е. опять же все предельно субъективно.
И вот эту субъективность в оценке оправданности применения иностранных слов нынешняя власть как раз и должна была оценить высоко. Авторы законопроекта об иностранных словах именно из этого исходили, но в данном случае не угадали. Проект почему-то отвергли. Хотя он представлял большие и интересные возможности.
Скажем, «Pussy Riot» все время хотели оштрафовать, но это не получалось. С принятием обсуждаемого законопроекта можно было бы вменить в вину неоправданное использование иностранных слов в названии панк-рок-группы и взять штраф в 50 000 руб., обязав все СМИ использовать только перевод, а с тех, кто не использовал, тоже брать штрафы в указанном размере. На круг вышла бы приличная сумма.
Второе соображение исторического свойства. Тому, что предложили думцы, уже больше 200 лет. Я имею в виду знаменитую книгу адмирала Александра Семеновича Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка» (1803). Строгий адмирал обличал тех, кто «безобразят язык свой введением в него иностранных слов, таковых, например, как: моральный, эстетический, эпоха, сцена, гармония, акция, энтузиязм (так! – М.З.), катастрофа и тому подобных» (Собрание сочинений и переводов адмирала А.С. Шишкова. СПб., 1824. Ч. II, с. 23).
Вместо слова «влияние», которое он считал калькой с французского «influаnce», Шишков предложил использовать слово «наитствование», и сделал примечание весьма экспрессивного свойства: «Мне случилось разговаривать с одним из защитников нынешних писателей, и когда я сказал ему, что слово influаnce переведено влиянием не потому, что переводчик не знал слова наитствовать, изображающего то же самое понятие, тогда отвечал он мне: Я лучше дам себя высечь, нежели когда-нибудь соглашусь слово это употребить. Сие одно уже показывает, как много заражены мы любовию к Францускому (так! – М.З.) и ненавистию к своему языку. Какая же надежда ожидать нам знающих язык свой писателей и мудрено ли, что у нас их мало?» (Там же, с. 26).
По той же причине Шишков осудил использование слов «развитие», «утонченный», «сосредоточить», «трогательно», «занимательно», считая их кальками французских слов. Он даже признавал, что к этим словам давно привыкли, но все равно протестовал, призывая использовать слова типа «брашно» (пища), «требище» (жертвоприношение), «рясна» (подвески к женскому головному убору), «зодчество», «доблесть», «прозябать» (Там же, с. 28), в которых он не видел следов французского словообразования и словоупотребления. И предлагал говорить «гонец» вместо «курьер», «воевода» вместо «фельдмаршал», «плясать в лад» вместо «танцовать в такту», «лицо» вместо «фасад», «писатель» вместо «автор», «бойница» вместо «батарея», «книгохранительница» вместо «библиотека».
Естественно, что у адмирала Шишкова зашла речь и о патриотизме: «Слово зодчий есть настоящее Руское (так! – М.З.), происходящее от глагола созидать**; но ежели бы кто в разговорах сказал: я нанял зодчего строить дом, то верно бы многие нашлись у нас такие, которые бы спросили: ково (так! – М.З.) он нанял? а другие бы с насмешкою сказали: он говорит странным языком! Итак, разговаривая с Рускими и по-Руски, надлежит непременно употреблять иностранные слова: я нанял архитектора строить дом. Сия ненависть к языку своему (а с ним понемногу, постепенно и к родству, и к обычаям, и к вере, и к отечеству) уже так сильно вкоренилась в нас, что мы видим множество отцов и матерей, радующихся и утешающихся, когда дети их, не умея порядочно грамоте, лепечут полурусским языком; когда они вместо «здание» говорят едифис; вместо «меня удивило», меня фрапировало и проч.» (Там же, с. 224).
«Как ныне смешон и странен покажется тот приезжий, разве из глухой деревни отец, которой с неосторожностию молвит: у меня детей моих грамоте обучает Руской Поп, а воспитываю их я сам. Напротив того, как просвещен и благороден тот, которой с остроумием скажет: как я щастлив! я отдал севодни детей моих на воспитание Францускому Аббату» (Там же, с. 225).
Будь адмирал Шишков сегодня жив, сидеть бы ему в Думе и отстаивать законопроект о вреде иностранных слов.
Третье соображение связано с тем, что проблема бурного поступления в русский лексический ресурс иностранных слов в более общем плане связана с проблемой порчи общенародного языка и его наддиалектной формы – русского литературного языка. Естественно, решаться такие проблемы должны не законами и штрафами, а обсуждениями, попытками повышать общую культуру, правильной речью на ТВ, иногда высмеиванием – например, в тех случаях, когда люди, полагающие себя культурными русскими, не умеют правильно склонять числительные (наиболее распространенная ошибка – наименование года; вместо «две тысячи четырнадцатый год» почему-то говорят «двух тысяч четырнадцатый», первую часть переводя в родительный падеж, а остаток сохраняя в именительном).
Да, меня тоже иногда раздражает, когда люди без нужды щеголяют экзотическими иностранными словами, если можно сказать проще (скажем, «саундтрек» вместо «музыка к фильму», «бейдж» вместо «бирка», «офис клинер» вместо «уборщица»; кстати, «бирка» как «дощечка с зарубками» заимствована из датского и норвежского «birk» – «береза»), но еще более – жуткий бюрократический диалект, канцелярит, которым изъясняются, думая, что говорят по-русски, чиновники и депутаты. Этот безжизненный набор казенных слов – еще большее дурновкусие и опасность (с учетом телераспространения), чем проникновение «иностранщины» (об этом много писал в 1950–1960-е годы Корней Чуковский).
Что же касается иностранных слов, то есть профессиональные языки, термины которых проникают в общенародный, и заменять «рецессию», «эпитаксию», «триггер», «хэштег» или «плеоназм», даже если они проникли в общенародный язык, глупо, тем более что есть возможность узнать, что они означают. Не знаешь – посмотри в словаре, в Википедии, а не кричи о своем незнании. Эти слова в основном переводятся, но только словарные значения не соответствуют значениям современных слов. В переводе с английского «хэштег» – это просто «метка», слово это использовалось в программировании давным давно, но значения у «метки» и у современного «хэштега» эпохи развитого Интернета различные. «Метка» и «хэштег» уже не синонимы.
«Триггер» тоже можно перевести на русский язык, но «собачка замка, защелка, спусковой крючок» не передадут той семантики, которая имеется у «триггера» как электронного переключателя с памятью.
Поэтому проникновение иностранных слов в общенародный язык было и будет. Тем более что с запретом мата некоторые действия вообще утратили обозначения, в результате чего на свет явился уродливый неологизм «сексовать» – квазииностранное слово, которым заменили традиционный русский глагол, соответствующий широко известному английскому «fuck» и менее знаменитому латинскому «futuere». Из этого следует, что бездумные запреты традиционных для общенародного русского языка слов в конечном счете еще сильнее его портят.
А язык матом не испортишь, как кашу – маслом. На мой взгляд, гораздо актуальнее совсем другая порча. У Гоголя не случайно появился в поэме «магазин с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»». Когда на Почтамтской ул., в центре Петербурга, появляется гостиница под названием «Ренессанс Санкт-Петербург Балтик», то это означает, что к нам приехал «Иностранец Василий Федоров».
Русско-английский суржик стал тотальной модой в гостиничном деле, на этом пародийном языке – «руссо туристо, облико морале» – они только и в состоянии изъясняться. Отсюда нелепый «Амбассадор» на пр. Римского-Корсакова, «Парк Инн Пулковская», «Кортъярд Марриот Санкт-Петербург», «Cronwell Inn Стремянная», «Отель Аве Цезарь на Пушкинской»…
Надо себя совсем не уважать, чтобы допустить в Петербурге этот суржик. Вот с чем надо бороться – с тем, что нелепо. Понятно, что ребята, включившие в название своего заведения Цезаря, не читали Гая Светония Транквилла и не знают, что это всего лишь начало латинской фразы: «Ave Caesar, morituri te salutant – Да здравствует Цезарь, обреченные на смерть приветствуют тебя». Так гладиаторы должны были приветствовать императора Клавдия перед выходом на арену. Хорошее название для гостиницы, не правда ли?
Или почему «Кофе хауз»? В Википедии написано, что основателем сети является российский бизнесмен Тимур Хайрутдинов. А идея создать заведение родилась в кофейне Милана. Сразу возникает вопрос: почему Хайрутдинов использовал в России английское название «Кофе хауз», применив транслитерацию, а не назвал свой общепит просто «кофейней»? Или, положим, «Кофейным домиком», как в Летнем саду? Ответ прост: потому, что магазин картузов в городе N был украшен вывеской: «Иностранец Василий Федоров», и ничего с этим поделать уже нельзя.
Примеров подобного убогого провинциализма сотни. Вот с чем надо было бы бороться – не штрафами, конечно, а повышением культурного уровня. Уж лучше «пирожковые», «котлетные» и «рюмочные» советского времени.
Михаил ЗОЛОТОНОСОВ
** Согласно М. Фасмеру, слова «зодчий» и «зодчество», действительно, древнерусского происхождения, но восходят к слову «зьдъ» – «каменная стена», от которого образованы аналогично словам «ловчий», «кравчий» (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1986. Т. II, с. 102 – 103).
18/07/2014
Полная версия материала: http://www.online812.ru/2014/07/18/011/
