– Вы не раз говорили о возможном ведении литургии на русском языке. Не затронет ли это сакральность молитвы, ведь эта традиция складывалась веками и воздействие на человека оказывает даже простое сочетание фонем священных текстов.
– На самом деле я никогда не говорил о том, что считаю возможным совершение богослужения на русском языке. Во-первых, на мой взгляд, проблема малопонятности церковного языка существует и должна решаться. Как – это должно решить церковное священноначалие, но никакие шаги не могут совершаться вопреки воле верующих. Во-вторых, я являюсь принципиальным противником полной русификации богослужения. Однако допускаю, что иногда, особенно в миссионерских условиях, некоторые части богослужения могут совершаться на русском языке.
– Какие, например?
– На русском языке могли бы читаться так называемые кафизмы, то есть длинные отрывки из Псалтыри, которые во многих приходских храмах на практике просто опускаются. Это происходит именно потому, что на церковно-славянском языке они малопонятны. Люди скучают, когда читаются эти длинные кафизмы. Так вот, возникает вопрос, что лучше: читать псалмы на русском языке или же не читать их вовсе? Поэтому, думаю, здесь возможны какие-то осторожные шаги. Об этом, кстати, говорится и в документе Межсоборного присутствия: наряду с церковно-славянским языком в богослужении могут использоваться и национальные языки. А русский язык, конечно, является национальным языком, наряду с украинским, молдавским и другими, которые употребляются в Русской православной церкви за богослужением. Поэтому я думаю, что если бы произошла полная русификация богослужения, то это привело бы к утрате той церковной поэзии, той многовековой литургической традиции, которая является неотъемлемым достоянием нашей Церкви.