О.СЕВЕРСКАЯ: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», - писал Пушкин в «Евгении Онегине». Но, оказывается, в России не все учились одинаково, и даже разные учебники были в ходу.

М.КОРОЛЕВА: И тем не менее были во всех сословиях грамотные люди, которые и читать, и писать умели, и владели не только грамотой, но и грамматикой. Вот о грамоте, грамматике и способах обучения русскому языку и пойдет речь.

О.СЕВЕРСКАЯ: «Современные способы обучения грамоте обычно воспринимаются как единственно возможные. Кажется, что так было всегда. Между тем еще в XIX веке крестьяне учились грамоте совсем не так, как мы привыкли», - так начинает свою статью «Горшок каши, букварь и словоерс» историк языка Александр Кравецкий.

М.КОРОЛЕВА: Обучение грамоте в крестьянской среде, напоминает ученый, было частью начального религиозного образования. Поэтому крестьян учили не русскому литературному, а старославянскому языку, и книги они читали соответствующие.

О.СЕВЕРСКАЯ: Этнографы начала XIX века свидетельствуют: грамотные крестьяне относятся к чтению с любовью и охотой, при этом «сурьезным чтением» считают лишь книги божественного содержания, к светской литературе относятся недоверчиво: «мало ли чего выдумают», а гражданское чтение расценивают как развлечение и забаву.

М.КОРОЛЕВА: Что, в общем, неудивительно: учили-то крестьян не по гражданской азбуке, а по церковнославянским Букварю, Часослову и Псалтири. В Букваре было несколько разделов: алфавит с названием букв, двухбуквенные и трехбуквенные слоги, слова под титлами, «буквенная цифирь», были в нем и молитвы и вероучительные тексты.

О.СЕВЕРСКАЯ: Вначале, пишет Кравецкий, учащиеся заучивали названия букв, а потом учились составлять из них
 

Львовский городской совет заявил о намерении ограничить использование русского языка и подготовил соответствующий законопроект. Согласно новому законопроекту, отмечает источник, определенные «языковым» законом региональные языки, и в частности русский, во Львове можно будет употреблять только после 22 часов вечера и до 8 утра. Как подчеркивается в материале, это время совпадает со временем запрета продажи алкогольных напитков. Приводится также следующая цитата городского главы Львова: «У нас уже есть опыт противостояния пагубным для украинской нации явлениям. В прошлом году в рамках борьбы с алкоголизмом запретили продажу алкогольных изделий в темное время суток — то есть тогда, когда алкоголизм больше всего процветал. А теперь таким же способом мы запретим употребление региональных языков (де-факто русского) в светлое время суток. И поскольку все официальные структуры работают днем, закон Колесниченко-Кивалова во Львове останется лишь на бумаге». Информация о заявлении Садового сегодня уже широко перепечатана в центральных СМИ Украины.

ИА REX: Во Львове говорить на русском языке можно будет только с 22:00 до 8:00?

Григорий Трофимчук, политолог, первый вице-президент Центра моделирования стратегического развития:

С этого момента мэра Львова и прочих украинских националистов будет сложно обвинять в «фашизме», так как гитлеровцы не практиковали использование русского (украинского и др.) языка исключительно в формате комендантского часа, на нём разрешалось говорить круглосуточно.

Андрiй Садовий — активный сторонник Магдебургского права, которое регулярно пытается применить к родному городу. Сам этот термин, а также многовековая история Львова, к большому сожалению, не позволяют говорить внутри него и на украинском языке тоже. Так что украинский, для столицы Галиции — тоже по факту «региональный». Немецкий, польский языки — вот истинно свободная львовская речь.
 

В издательстве Corpus вышла книга лингвиста, доктора филологических наук, директора Института лингвистики РГГУ Максима Кронгауза «Самоучитель олбанского». «Самоучитель» в данном случае вовсе не значит, что, прочитав книгу, можно научиться олбанскому. В предисловии к книге автор поясняет: «Слово самоучитель означает, что я не столько помогаю читателю, сколько учусь сам в процессе написания книги. Сам пишу, сам учусь. А вот слово олбанский пришло из интернета. Его значение расплывчато, и я его буду понимать довольно широко: это особый русский язык, который появился и используется в интернете».

Slon публикует фрагменты книги.

Вообще, игру с орфографией следует считать важнейшей особенностью языка падонков. Очевидно, что искажение орфографии провоцирует вопрос о грамотности пишущего. Мнение людей далеких от интернета состоит в том, что падонки (как, впрочем, и другие обитатели интернета) безграмотны, что они пишут, как слышат, то есть используют фонетическое письмо, что означает в представлении неспециалиста нечто, напоминающее белорусскую орфографию.

Такое мнение, очевидным образом, неправильно. Слова превед, кросафчег и многие другие противоречат правилу «пишу как слышу». В соответствии с ним мы бы написали привет или красафчик. Таким образом, в жаргоне падонков делаются ошибки, которые бы просто неграмотный человек не сделал. Мы имеем дело скорее с анти-грамотностью, чем с безграмотностью. Безусловно, первоначально это игра интеллектуалов, очень близкая к игре лингвистов, показанной на примере слова озперанд. То есть те принципы орфоарта, которые описаны в блоге Упыря лихого, в действительности могут быть заменены одним правилом:

Делай орфографическую ошибку всякий раз, когда она не влияет на чтение.

На уроках русского языка в школе надо меньше думать о грамматике и больше — о смысле слов.

Надо ли в школе учить писать резюме и любовные письма, почему русский язык не стоит преподавать вместе с литературой, существует ли врожденная грамотность и чем ужасен тотальный диктант, рассказал профессор МГУ Игорь Милославский в публичном интервью «Русский язык в школе: правильно ли нас учат» в рамках проекта «Набор слов — разговоры о языке».

Грамматика — это условность

Игорь Милославский: Я думаю, все присутствующие в зале помнят что-то из того, чему нас учили на уроках русского языка в школе. Назовите хотя бы одну тему.

Голос из зала: Жи-ши пиши с буквой «и».

Игорь Милославский: Прекрасное правило. Видишь «ж» и «ш» — и после них, хотя и слышишь «ы», пиши «и». Интеллектуального напряжения ноль. А что-нибудь такое, что требовало бы интеллектуальных усилий?

Голос из зала: Деепричастный оборот.

Ксения Туркова: Проспрягать глагол «клеить». Клеят или клеют?

Патриотам будет приятно узнать, что десятки русских слов давно стали частью английского языка, причём некоторые – аж с XVI века. Процесс заимствования продолжается и сегодня. К примеру, британские лингвисты призывают чаще употреблять Rasputitsa.

Сегодня мы заимствуем в основном англицизмы, связанные с компьютерными технологиями – френдить, лайкать, бот и т.п. Десять-двадцать лет назад частью русского языка, как правило, становились заимствованные слова из управленческой сферы – менеджер, эйчар, аудитор и т.д. А вот английский язык обогащается русскими словами вне зависимости от наступления той или иной технологической эпохи.

Лингвистический портал dailywritingtips напомнил про 25 русских слов, давно и прочно ставших частью английского языка.

Agitprop. Энциклопедия «Британника» так объясняет это слово: Используется в английском для обозначения ведомств, особенно в театре, которые направлены на внушение чего-либо общественности. Обычно имеет негативный оттенок, показывая отвращение западной цивилизации к использованию открытых форм драмы и другого искусства для достижения политических целей.

Apparatchik. В той же «Британнике» в качестве классического примера Apparatchik даётсякоммунистический идеолог Александр Яковлев, при Горбачёве и позднее ставший ярым антикоммунистом.

Babushka. В одном из английских словарей пишется, что это слово появилось в английском языке в 1938 году. Сегодня Babushka – это ещё и обозначение платка в виде широкого шарфа.

Курс на культурную изоляцию подразумевает недоверие к иностранцам и к тем, кто может свободно с ними общаться.

Забудьте депутата Милонова с его исками к Мадонне и Леди Гаге, запрещавшего кальяны и «Сон в летнюю ночь». Отныне главным троллем в российской власти является председатель культурной комиссии Общественной Палаты Павел Пожигайло. Системный математик и ракетчик, бывший сотрудник ГРУ, ставший кандидатом исторических наук и президентом Фонда Столыпина, он регулярно радует просвещенную публику откровениями по части культуры. Так, недавно он предложил навести порядок в школьной литературе, поставив под сомнение «Ревизора» за любование грехом, «Грозу» за пропаганду самоубийства и Салтыкова-Щедрина за непатриотичность.

Но настоящим хитом стало его недавнее интервью радиостанции «Голос России», где он с военной прямотой заявил: «у нас и так народу немного, демография неважная. Поэтому у меня есть категоричная уверенность, что какой-то период вообще не надо учить иностранным языкам, чтобы люди не уезжали из страны. Говорю провокационно, чтобы была понятна идея…»

Все это может казаться толстым троллингом и частными откровениями культуролога от артиллерии, но при ближайшем рассмотрении здесь открывается суверенная логика российской власти.

Примером служит недавний скандал с выступлением депутата Госдумы от «Справедливой России» Дмитрия Гудкова в Сенате США в марте 2013г. с критическим докладом о России. По возвращении депутата на родину думская комиссия по этике рекомендовала лишить его мандата за то, что его доклад «был составлен и произнесен на английском языке». Более того, в вину Гудкову был вменен хороший английский, на котором был зачитан текст; по мнению депутатов, это могло быть признаком измены родине: с чужого голоса поете, мистер!

По этой логике, образцом официального патриотизма следует признать легендарную речь министра спорта Виталия «лец ми спик фром май харт ин инглиш» Мутко перед членами исполкома ФИФА в декабре 2010 г., которая стала интернет-мемом. В этой речи была обезоруживающая прямота простого сельского парня, который академиев не кончал (хотя как-то сдал кандидатский минимум по английскому, став затем кандидатом экономических наук), но заставил буржуев слушать свой брокен инглиш.

Во времена Советского Союза плохой английский был хорошим тоном у людей во власти. Советские зубры-международники Зорин, Примаков, Арбатов-старший прекрасно знали язык, но на международных встречах говорили с тяжелым русским акцентом, в котором слышалась великодержавная спесь: если надо, то поймете. А если копнуть еще глубже, в сталинскую эпоху, то, по свидетельству, приведенному Владимиром Паперным в «Культуре два», иностранцы в Москве в конце тридцатых боялись говорить на улице на своем языке: их тут же могли арестовать как шпионов.

В девяностые и нулевые среди российских политиков появились лощеные молодые люди с гарвардскими степенями и блестящим английским; они общаются на равных с партнерами по «восьмерке» и ВТО, но не они задают тон в путинской России третьего срока, с ее чекистской бдительностью и параноидальными поисками «иностранных агентов». Патриотические отжиги Пожигайло и демарши Госдумы по поводу Гудкова характерны для политического дискурса современной России, с ее антизападным пафосом, культурным изоляционизмом и агрессивной провинциальностью.

Россия вообще чрезвычайно провинциальна в том, что касается иностранных языков и контактов с заграницей. Согласно исследованию на знание населением английского языка, проведенному EF English First в 44 странах, где этот язык не является государственным, Россия оказалась на 32-м месте, позади соседей по БРИК Китая, Индии и Бразилии. По данным ФОМ, лишь 17% россиян владеют каким-либо иностранным языком, при этом лишь 20% когда-либо были за границей (включая страны ближнего зарубежья и преимущественно русскоязычные курорты Турции и Египта). По статистике ФМС, лишь у 15% россиян есть загранпаспорта, при этом едва ли половина регулярно ими пользуется.

Иностранный язык практически невозможно услышать с экранов кино и телевизора: все фильмы и передачи дублированы, индустрия дубляжа в России процветает, на озвучку приглашаются лучшие актеры и поп-звезды, и их имена на афишах порой написаны крупнее, чем фамилии режиссера и актеров. Фильмы на языке оригинала с субтитрами идут только в элитных кинотеатрах, типа «Пионера» в Москве, или на закрытых показах. А между тем, прокат фильмов с субтитрами является одним из самых дешевых и эффективных способов обучения языкам, как показывает опыт стран Северной Европы или Голландии, где население практически поголовно говорит на английском.

М. – Русский язык за рубежом – богач он или бедняк? Стоит с протянутой рукой или благосклонно принимает дары? Полуграмотный язык рынков или законсервированный правильный язык без сленга и неграмотностей?

О. – Всё это языковедам только еще предстоит осознать. А нам – нам приходится принимать русский язык за рубежами России таким, какой он есть.

М. – Как ближнее и дальнее зарубежье обогащает русский язык? Это, кстати, тема 13-го Международного Пушкинского конкурса для учителей русского языка – учителей как раз оттуда, из стран ближнего и дальнего зарубежья. На каком языке говорят их ученики, родители учеников, люди вокруг? Понятно, что это не тот язык первой волны эмиграции, который сохранил красоту и стройность. Но это и не язык, на котором говорим мы здесь, в России. Ведь влияние языков, в окружении которых русский существует в других странах, огромно!

О. - Современные лингвисты весьма либеральны, они не называют все это «порчей языка», наоборот, они готовы с любовью описывать всю языковую стихию не только Москвы, но и улиц Киева, Душанбе, Кишинева… Но вместит ли всё это словарь?

М. - В интервью «Российской газете» ситуацию оценивает Максим Кронгауз, директор Института лингвистики РГГУ. По его словам, задача состоит в том, чтобы отмечать то, что действительно должно входить в словари русского языка, а что должно быть признано разговорной лексикой региона. Ведь такие местные словечки встречаются и в речи очень образованных людей. Скажем, коллега Кронгауза, профессор из Одессы, для которого русский язык - родной, вместо слова "любительский" использует "аматорский" - украинский синоним (от лат. - amare). Он говорит на прекрасном русском, но вот эту малозаметную вставку не замечает, а стороннее ухо услышало и насторожилось.

О. – Но как можно предъявлять претензии? Влияние языка-соседа неизбежно. Это есть и в языке русских, которые живут в Германии, в Израиле, в Америке, в Эстонии, в Латвии, да вообще во всех странах. В Латвии используется глагол "максать" - платить, образованный от соответствующего латышского глагола. Конечно, это слово не должно войти в словарь литературного русского языка, но оно настолько часто встречается в разговорной речи, что его надо зафиксировать и не говорить, что это "порча языка". Просто появился новый регионализм. Высокомерие здесь неуместно, считает Кронгауз.

Член Общественной палаты Павел Пожигайло в эфире радио «Голос России» заявил, что детей не нужно учить иностранным языкам, чтобы они не уезжали из страны. Пожигайло посетовал, что в стране и так плохо с демографией, поэтому какой-то период нужно выждать и не учить детей иностранным языкам. Эксперты ИА REX в статье «Нужно ли детей обучать иностранным языкам» обсудили мнение сенатора и сочли его некомпетентным.

Координатор международной экспертной группы ИА REX Сергей Сибиряков провёл в социальной сети Макспарк опрос по теме «Нужно ли детей в России обучать иностранным языкам?».
 

Результаты опроса по теме «Нужно ли детей в России обучать иностранным языкам?»
 

Вариант ответа
 

Число участников опроса, давших положительный ответ
 

% участников опроса
 

Нет, не нужно в России обучать детей иностранным языкам
 

Журналист Арина Холина — о том, почему чиновникам с трудом дается правильная речь.
 

Вице-премьер Аркадий Дворкович докладывал об электросетевом комплексе и договорился до «недоотпуска». То ли у него самого давно не было отпуска, то ли они там, правда, уже думают на таком наречии, но устная речь русских государственных мужей — это давно их собственный эсперанто, будто насильственно уродливый. На этом Дворковича поймал Дмитрий Медведев: «...Ну, давайте поменяем терминологию. Стыдно это вслух произносить».

На самом деле испортился не только парламентский язык. То, что можно назвать «высоким русским», уже давно стало оолегендой.

Всё началось, конечно, с советских времен, когда все эти члены партии и правительства образовали ужасный новояз — неграмотную речь с произвольно расставленными ударениями и такими оборотами, что лингвисты рыдали и падали в обморок.

Они установили новые нормы со всеми этими «дОговорами» и прочими невинно загубленными словами.

 

52% жителей Одесской области считают, что русский язык должен быть вторым государственным на всей территории Украины.

Опрос провели группа "Рейтинг" и Киевский международный институт социологии с февраля по март 2013 года. Было опрошено 48 населенных пунктов или 1 тысяча 300 жителей Одесской области.

42% полагают, что русский язык нужно сделать региональным языком в тех местностях, где большинство населения этого желает.

5% респондентов полагают, что русский язык нужно исключить из официального общения по всей территории Украины.

Затруднились или отказались отвечать на этот вопрос около 2%.

Эти цифры были озвучены в ходе круглого стола в Одессе на тему: «Экономические аспекты стратегического выбора Украины в вопросах взаимодействия со странами Таможенного Cоюза и Единого экономического пространства в рамках ЕврАзЭС».
 

«Трудные слова богослужения. Церковнославянско-русские паронимы» — настольная книга филологов, исследователей богослужебных текстов и всех тех, кто хочет правильно понимать богослужение. Безгодно и бездельно, напрасно — то есть невовремя, благорастворение воздухов и откровение языков — многие слова церковнославянского похожи на русские, однако имеют совершенно другое значение. За разъяснениями — к словарю известного филолога, переводчика и богослова - Ольги Александровны Седаковой.

О том, зачем и как создавался словарь, толкующий «понятные» слова, рассказывает автор.

— Ольга Александровна, расскажите, пожалуйста, как появился «Словарь трудных слов из богослужения»?

В 1992-ом году Никита Ильич Толстой — учитель и мой, и Александра Кравецкого, и Александры Плетневой — предложил нам вести в журнале «Советское славяноведение» новый раздел: «Уроки церковнославянского языка». До этого у нас уже был опыт преподавания: Кравецкий вел полуподпольные занятия по церковнославянскому языку, а я в советские годы — еще совсем подпольные. Тогда мы еще немного прятались, потому что такие занятия квалифицировались как «религиозная пропаганда».

— А как вы решили, что надо организовать такой «кружок»?

— Меня об этом попросили. Знакомые мне часто задавали вопросы о значении разных слов, разных стихов из богослужений. А потом несколько человек решили объединиться и начать регулярные занятия славянским. Я совсем не собиралась быть учителем и сама не решились бы, потому что мое понимание было по существу интуитивным — ведь я сама специально церковнославянскому не училась.

Во вторник, 19 марта, Госдума приняла в третьем окончательном чтении законопроект о запрете мата в СМИ. Соответствующие поправки будут внесены в закон «О СМИ» и Кодекс об административных правонарушениях. Для граждан установили штраф в 2-3 тысяч рублей с конфискацией предмета правонарушения, должностным лицам придется выложить от 5 до 20 тысяч рублей, для юридических лиц – от 20 тысяч до 200 тысяч рублей. Сейчас за матерную брань можно привлечь к ответственности по двум его статьям – «Оскорбление» (штраф для граждан от 1 до 3 тысяч, на юрлиц — от 50 до 100 тысяч рублей, а за публичное оскорбление — для граждан от 3 до 5 тысяч, на юрлиц — от 100 до 500 тысяч рублей) и «Мелкое хулиганство» (от 500 до 1 тысячи рублей или арест до 15 суток). Логика закона – СМИ это тоже публичное пространство, поэтому мат в нем должен быть запрещен, как и в общественных местах.

Новый механизм стоит считать продолжением линейки законов, принятых Думой, избранной в декабре 2011 года, с целью оградить общество от вредной информации и вредного воздействия. В этом же ряду стоят законы «О защите детей от вредной информации», «О запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних», «Об иностранном финансировании НКО», «Закон Димы Яковлева».

Сразу скажу, что, как и остальные вышеперечисленные законы, считаю меры по запрету мата в СМИ абсолютно правильными. За последние 20 лет в России сформировалось поколение – от подростков до вполне взрослых людей – для которых мат стал нормой обиходной речи. Подрастающее поколение вообще часто не видит в мате ничего плохо и даже защищает свое право ругаться. И ключевую роль в формировании столь извращенного мировоззрения сыграли именно СМИ.

28% жителей Украины выступают за придание русскому языку статуса второго государственного на всей территории страны, передаёт портал «Русские на Украине».

Ещё 47% жителей страны считают, что русский нужно сделать региональным языком там, где большинство населения этого желает. Таковы результаты опроса, проведённого Киевским международным институтом социологии.

Согласно опросу, 56% респондентов назвали своим родным языком украинский, 40% – русский, 3% – другой язык, а 1% опрошенных не смог ответить на вопрос. Методом интервью было опрошено 2760 респондентов, проживающих во всех областях Украины (в частности в Киеве) и в Крыму.

Интервью с Марией Степановой.

В "Гоголь-центре" показали спектакль "Елка у Ивановых" по пьесе Александра Введенского – самого значительного обэриута, изменившего ощущение того, что такое поэзия, на что она способна или не способна, но сохранившего маргинальное положение в культуре даже после "возвращения" его текстов. Поэт Мария Степанова и Игорь Гулин поговорили о том, как устроен упрощающий отбор, почему у русской поэзии нет наследников и какое отношение мы к ней имеем.

Если попытаться объективно определить положение Введенского в культуре, то кажется, что его как будто нет: не то чтобы он неизвестен, но как-то совсем не освоен культурой.

И да и нет: мы вот с вами говорим сейчас, исходя из какого-то общего представления о масштабах того, что тогда произошло. С некоторыми именами связано такое специальное ощущение, мимо всех классификаций: не просто "большой поэт" и всякое такое, а — большая перемена. Словно где-то в пустыне произошел тихий ядерный взрыв, и его последствия уже нельзя отменить. Введенский такое событие, неотменяемое. Кому-то это было понятно всегда — тот же Кузмин говорил, что это поэт "такого же значения и масштаба, как Хлебников". Чудо, что это успело случиться в последний момент, на самом краю воронки: начиная с сороковых русской поэзии как поля или полотна — неделимого смыслового единства, прирастающего с краев, расширяющего общее пространство,— уже не существовало. Остались, как скифские бабы в дикой степи, несколько одиноких фигур — договаривать свое, не слыша друг друга. И чудо, что тексты спаслись у Друскина в чемоданчике, что они переждали все: блокаду, сороковые, пятидесятые, несколько убитых десятилетий, когда речь едва умела имитировать простые движения, долежались до — другой вопрос, до чего именно. До нас.

Это ощущение мы делим с некоторым количеством читателей — ну и чего ж нам еще? То есть я понимаю, чего могло бы не хватать: школьной программы, лекций и монографий, ну и дальше — вплоть до книги "Антивведенский". Но это вряд ли: перед текстами определенного типа "широкая культура" начинает буксовать, они не проглатываются или не усваиваются. Тут занятно было бы понять, как работает этот механизм упрощающего отбора — и почему в каких-то случаях он отказывает: почему фигурки "блок" или "маяковский" занимают место на каминной полке массовой культуры, а "кузмин" или "хлебников" — на полочке поменьше, "не для всех".

Но даже на этой полочке "не для всех" Введенский как будто занимает отдельное место. Можно легко представить такие безусловно профанирующие суждения: Хармс — главный русский абсурдист, Олейников — веселый маргинал, Заболоцкий — эдакий странный классик, Вагинов — рафинированный "поэт для поэтов". А что такое Введенский, культура не очень знает. Отчасти потому, что его тексты почти 20 лет не издавались из-за проблем с правами. Каким, как вам кажется, может быть его формирующийся сейчас, после появления новых сборников, статус? Если сильно упрощать, Введенский для нас — это кто?

Послесловие филологической конференции: вербальные хезитативы, «армагеддец» и дуля как фаллический жест.

Научные мероприятие не обязательно должны быть скучными сборищами унылых старых дев и убеленных сединами профессоров. Наука, в том числе лингвистика, может быть веселой. В этом в очередной раз убедилась Ксения Туркова, побывав на филологической конференции в Санкт-Петербурге.

Из аудитории номер 171 филфака СПбГУ, с качающимися школьными стульями и ободранными партами, доносятся звуки гитары и песня, исполняемая разноголосым, но в целом довольно стройным хором:

Мы на семинаре
Фразеологичном
Все в одном угаре
Идиоматичном!
Идиоматично
Вышли мы из формы.
Нету жизни личной –
Все одни трансформы.

Дальше — еще много куплетов про фразеосхемы, перифразы, рифму «клизмы-вульгаризмы», идиоматизмы и коннотаты. Это — гимн фразеологов, они его сами когда-то сочинили и исполняют на каждой конференции. А если вы задержитесь у двери еще ненадолго, то услышите, например, такие реплики (и по голосам поймете, что произносит их люди весьма солидные):

— Вот я заходил на сайт грамматистов, так у них там фотографии есть, как они в бане парятся!

— Ну и что? А мы, фразеологи, по этому поводу не паримся.

— Кстати, если профессор Желька Финк пойдет в финскую сауну, то выйдет она оттуда Финкой Жельк!

Пинг-понг из остроумных реплик продолжится, потом профессор Борис Норман из Белоруссии прочтет пародию на скучный доклад, и на какое-то время ничего не будет слышно из-за смеха.
Не буду обманывать читателя: это не сама конференция, это ее послесловие под названием «Дружеская фразеологическая вечеря». Впрочем, и само заседание секции проходит почти так же весело.

Словосочетание «филологическая конференция», рискну предположить, вызывает у многих совсем другие ассоциации: какие-нибудь унылые девы с косой до попы, похожие на героинь программы «Умники и умницы», немолодые женщины с клеймом «училка» на челе и, конечно, убеленные сединами профессора. Все они, как один, бубнят свои cкучнейшие доклады и сыплют терминами, которые не в состоянии произнести ни один нормальный человек. Сомнительна и практическая ценность этих докладов: почерпнуть из них что-то мало-мальски интересное и полезное вряд ли возможно.

Как говаривала фрекен Бок, «на телевидении этого добра хватает и без вас». Да, действительно, на конференциях вышеописанного «добра» (скучных докладов, очевидных истин, превышение ПДК терминов) хватает. Но все-таки очень часто именно лингвистические конференции представляют собой весьма увлекательное мероприятие.

Пополняемый словарный запас для приезжающих в Россию.

Преподаватель испанского из Аргентины, архитектор из Греции, сингапурский студент, экономист из Франции и турист из Китая рассказали, какие русские слова вызывают удивление и наталкивают на размышления. Непривычное звучание нашей речи является еще только половиной проблемы для иностранцев, в то время как настоящим камнем преткновения становится значение этих самых слов, вводя приезжих гостей в ступор.

Представляем вам список необходимых слов, которые рано или поздно заучивают иностранцы.

--------------------------------------------------------------------------------

Зажигалка

Очень пригодится для тех иностранцев, кто курит. Я раньше тоже курил и когда впервые приехал в Москву, то при просьбе прикурить дословно переводил нужную фразу с французского, получалось: «Огонь, пожалуйста». Меня, конечно, всегда понимали, но очень смеялись.

Что поразило меня в последнее время? Количество нецензурщины в окружающем мире.

Мат отовсюду, он стоит в воздухе, распространяясь зловонием и заражая все вокруг. Проникая в сознание, он медленно и верно разлагает индивидуума, снимая границы с табуированного прежде поведения, и, становясь каждодневной обыденностью, незаметно для нас выкорчевывает жалкие остатки нравственности и морали.

Мы есть то, что мы мыслим. Мы говорим и общаемся на том языке, на котором мыслим. Мы ведем себя в соответствии с тем, как мы мыслим. Заметьте тенденцию – мы стали мыслить и жить матом. Мы стали жить нецензурно.

Трудно сейчас определить, что было первичнее: жить стало матерно – и прорвало, или, приняв свободу за вседозволенность, стали упиваться ею (вседозволенностью), начав со снятия табу с нецензурных слов. Да и стоит ли гадать, ведь и результат, и взаимосвязь – налицо. Хорошо, что еще не на лице. А ведь до времени, когда мы, озверев и одичав окончательно, начнем в ненависти своей бить по лицам направо и налево, осталось недолго ждать.

Может, мы и читать стали меньше потому, что существуют они – матерные слова, заполнившие наше жизненное пространство. Да, матерное слово емкое, многозначное. Обладает невероятным количеством эмоциональных оттенков и смыслов, подходит для многих случаев жизни и не загружает процесс мышления поиском подходящих слов. Ну а поскольку процесс мышления происходит в словах и образах, то по мере обеднения словарного запаса и образы становятся тусклее и примитивнее. Процесс чтения становится трудным для восприятия.
 

Несколько лет назад, когда Антонелла Сораче (Anton­ella Sorace) впервые посетила Европейский центральный банк во Франкфурте, чтобы рассказать о своем исследовании феномена двуязычия, она была поражена, обнаружив, что сотрудники многонационального штата банка беспокоились о том, что было одним из главных ресурсов их семей. «Они испытывали серьезные сомнения по поводу преимуществ многоязычия для их детей, их беспокоило то, что их дети не учатся правильно читать и писать ни на одном языке, - объясняет она. – Мне это показалось весьма поучительным».

Уроженка Италии и профессор Эдинбургского университета в области исследований развития детской речи должна была успокоить этих людей. Исследование профессора Сораче доказало, что  умение говорить на нескольких языках не только дает человеку преимущества в общении, но и развивает его когнитивные способности. Ее напутствие бизнесу звучит следующим образом: «Нанимайте на работу больше многоязычных сотрудников, потому что такие сотрудники лучше находят общий язык, более тонко чувствуют чужую культуру, эффективнее взаимодействуют и демонстрируют более высокие результаты в ведении переговоров и поиске компромиссов. Они также способны предлагать более рациональные решения».

Руководители крупных многонациональных компаний признают значимость языковых навыков. В компании McKinsey, предоставляющей услуги в области управленческого консалтинга, работают люди, говорящие на 130 языках. Кроме того, ее руководство предлагает стипендию тем, кто хочет выучить еще один язык, прежде чем стать ее сотрудником. По оценкам компании Unilever, 80 из 100 руководителей отделов различных потребительских товаров говорят не менее чем на двух языках. Компания Standard Chartered набирает людей, в совершенстве владеющих двумя языками, для своей международной программы подготовки выпускников университетов.

Эти компании хорошо понимают, какие преимущества дает присутствие в штате людей, говорящих на мандаринском наречии китайского языка, которые могут вести переговоры с поставщиками из Шанхая, или сотрудников, достаточно хорошо владеющих французским, чтобы наладить отношения с клиентом из Каркасона.
 

Бывают в русском языке такие слова, которые категорически не терпят вариантов ударения. А бывают и такие, где наличие двух вариантов ударения вовсе не означает того, что один из них неправильный.

Поэтому, если вы убедились, что можно и так, и так, вам остается выбрать то, что больше по вкусу. А вкус этот может зависеть от разных причин - и от уровня культуры говорящего, и от привычки, и от языкового окружения. Но - обо всем по порядку.

Что за проблема - торт? Пожалуй, вовсе и нет никакой проблемы, скажете вы. Их сейчас в магазинах горы. Но вот к вам вечером на огонек забрели нежданные гости, и этот самый торт срочно понадобился. Бежите в соседнюю булочную, успеваете до закрытия, подбегаете к при лавку, спрашиваете: “тОрты есть?” И вдруг ответ, короткий, как приговор: “Опоздали, тор-тОв уже нет”.

Казалось бы, слово как слово, простейшее. А вот есть проблемы, и еще какие! То есть с именительным падежом единственного числа - “торт” - проблем, конечно, быть не может. Но уже в косвенных падежах, там, где вместо одного слога возникают два, начинаются ошибки. “Отрежьте, - говорят, - мне кусочек вон того тортА...” Множественное число - это вообще едва ли не сплошная узаконенная ошибка. “ТортЫ у нас вседа свежие, заходите почаще”, - с гордостью говорит вам продавец в кондитерской.

А запомнить очень даже просто: ударение ни в коем случае не желает никуда уходить с корня “торт”. В самом деле, корень “сладкий”, зачем менять его на какое-то там окончание? Так что в булочной вы не купили тОрта, к этому тОрту не полагается коробочки, о тОрте гости (к вашей радости) даже не вспомнили.

Теперь представим себе такую кондитерскую, где одни только торты. Куда ни посмотри - везде тОрты. Даже как-то не по себе становится от такого изобилия тОртов. Известно, что, сколько ни говори “халва”, во рту слаще не станет. А если сказать “торт”?

Попробуем: торт, тОрта, тОрту, тОртом, о тОрте; тОрты, тОр-тов, тОртам.

“Либеральный” творог

Предположим, захотели вы устроить себе разгрузочный день после того, как наелись тОртов, и в качестве диетичес­кого продукта выбрали твОрог. Или творОг?

Для начала заглянем в словарь Даля и найдем там только один вариант - “творОг” (“твОрог” рассматривается автором как диалектный вариант, не литератур­ный). При этом ударение на втором слоге подкрепляется словосочетаниями “творОжное пирожное”, “творОжистый осадок”, “творОжить молоко”, “свежий творОжник”. Итак, в XIX веке литературной нормой был “творОг”, без вариантов. Далее. В Орфоэпическом словаре под редакцией Аванесова узакониваются два варианта произношения: творОг - рекомендуемый вариант - и твОрог, снабженный пометой допустимо.

Так что, представьте себе, надо не забыть купить творОг, килограмм творогА, а к творогУ - сметаны. Но вот незадача: что, если вы, придя в магазин, спросите творогА, а вас, мягко говоря, не поймут? Ведь часто как продавцы, так и покупатели не придают особого значения правильным ударениям, и не исключено, что именно вы будете смотреться со своей “интеллигентностью” как белая ворона. То ли дело “твОрог”!

Почему мы рвем на груди рубаху и показываем кукиш? Расшифровываем русский язык жестов.

Считается, что 80% всей информации мы передаем друг другу с помощью жестов, и не мудрено, что этот язык тоже имеет национальную окраску. Большинство жестов — это сильно укоренившиеся привычки, за появлением которых часто стоят исторические события и личности. Почему русский человек нет-нет да и порвет на себе рубаху, почешет затылок, а потом покажет кукиш — читаем в статье.

Чесать затылок

Русский человек чешет затылок, когда чем-то озадачен. Вопрос — для чего? Конечно, вряд ли, чтобы простимулировать кровообращение мозга. Одна из версий гласит, что жест этот пришел из народной магии: таким образом наши предки вызывали на помощь пращура, гения рода.

Рвать на груди рубаху

Вероятно, изначально это была импровизированная клятва. Есть гипотеза, что таким экспрессивным жестом наши предки показывали свою принадлежность к православной вере, демонстрируя крест. Кроме того, известно, что при казнях и некоторых телесных наказаниях экзекуторы разрывали у наказанного верх рубахи. Так вот, добровольное разрывание одежды в качестве убеждающего аргумента призвано было показать готовность человека взойти на плаху за правду.

Бросать оземь шапку

Не менее экспрессивный жест, который артикулировал какое-то отчаянное решение. Головной убор (наряду с бородой) для русских мужчин символизировал достоинство, интегрированность в обществе. Публичное снятие шапки считалось тяжким позором, своего рода гражданской казнью. Обычно этой процедуре подвергали должников. Добровольное же бросание на землю шапки демонстрировало готовность человека пойти на самый безумный риск, в котором ценой неудачи могло стать изгнания человека из общества.

Бить себя в грудь

Этот жест по одной из версий пришел из воинской традиции кочевников и был занесен на Русь татаро-монголами. Так «степняки» приносили клятву своему сюзерену. Удары кулаком в грудь в качестве жеста должны были показать преданность человека.