В современной России рулит «мимишный» новояз: слово «пичалька» говорят все от мала до велика, мальчики и девочки постят в «Инстаграм» «вкусняшки», дамы в положении называют себя «беременяшками». Мимишная (или няшная) лексика свидетельствует об инфантилизации общества, но, скорее всего, часы ее сочтены.

На первом курсе журфака СПбГУ преподаватель русского языка учил нас, 17-летних: по возможности избегайте в устной и письменной речи уменьшительно-ласкательных суффиксов. Это моветон, это не комильфо. «Курочка», «папенька», «столик» - все эти «словечки»-диминутивы вас не красят. Эти словечки – для необразованных теток. После чего преподаватель рассказал нам этимологию мата: так мы узнали, что слово на букву «х» - однокоренное слову «хвоя».

«Мимишная» лексика, которая стала активно употребляться несколько лет назад, очевидно, проистекает из желания граждан использовать в своей речи диминутивы (уменьшительно-ласкательные формы слов). Вкупе с обильными «котиками» в соцсетях языковая «мимишность» - свидетельство того, что в России выросло целое поколение, а то и несколько, «питеров пэнов»: взрослых детей, инфантилов.

Даже для тех же матерных слов у этого поколения нашлись «мимишные» эвфемизмы. «Пипец, как тут тесно», - говорит гламурная блондинка, протискивая свое декольте в стразах от Swarovski сквозь толпу. Блондинка манерно растягивает гласные – почти как Аллочка «Пипец» из сериала «Универ» (ныне депутат Госдумы Кожевникова), которая, считай, и легитимировала это прекрасное слово, неоднократно употребив его в рейтинговое время с ТВ-экрана.

Само междометие «мимими» пришло к нам из мультфильма «Мадагаскар» (2005 год). Пушистый зверек, тот еще гад, успешно внедрил междометие в умы россиян, и прежнее «муси-пуси» стало забываться.

М. КОРОЛЁВА: Я хотела бы с вами обсудить одну интересную историю, она связана со словарями и с тем, что столичных школьников обещают научить этими словарями пользоваться. С начала учебного года городской Департамент образования запускает пилотную программу, в рамках которой всех учителей и учеников 15 московских школ снабдят персональными словарями. Эти словари они должны будут использовать ежедневно при изучении самых разных предметов. Как я понимаю, это словари именно бумажные.

Но, кроме того, с нового года словари появятся еще и в электронном виде и в форме мобильных приложений. Ученикам попросту закачают эти словари в их гаджеты, смартфоны и так далее, и они смогут уже пользоваться и этими электронными версиями. Я посмотрела, что по этому поводу говорят в Институте русского языка. Там считают, что, действительно, за последнее десятилетие произошел мощный технологический рывок, у него, правда, есть и свои недостатки. С раннего возраста дети начинают пользоваться компьютером, общаются в социальных сетях, и это ведет к тому, что устный язык становится очень бедным. А словарями почти не пользуются. Во всяком случае, так это себе представляют ученые. Мы с вами сегодня попробуем это выяснить – может быть, это и не так. Во всяком случае, такие есть исследования, социологические в том числе.

Например, руководитель программы «Словари XXI века» Константин Деревянко говорил о таком социологическом исследовании, которое проводилось в 2012 году. Оно показало, что около половины учеников не понимают информацию, которая написана в учебниках, и речь идет не только об учебнике русского языка. Коллеги считают, что регулярное использование словарей должно решить эту проблему. Не знаю, насколько это так.

Обидитесь ли вы, если кто-то из ваших друзей назовет вас «чувак»? Вряд ли. А если вы узнаете, что изначально это слово значило «кастрированный козел»?.. Уверен, что не обидитесь. Поскольку поймете, что ваш собеседник этого смысла туда не вкладывал. Впрочем, если вы удмурт или коряк, можете и по морде заехать. У них слово «чувак» до сих пор значит именно это.
Испугаетесь ли вы, если вас позовут на какую-нибудь тусовку? Вряд ли. А ведь кто знает, что там с вами сделают… Раньше тусовкой могла быть только сходка воров.
Еще с 1990-х годов можно было услышать в офисе прямо посреди рабочего дня: «Извините, все ушли на митинг». Какая картина представала перед вашим воспаленным мысленным взором? Клерки в дорогих костюмах на сходке КПРФ истерически скандируют: «Банду Ельцера под суд!»?.. А ведь на жаргоне менеджеров митинг – это всего лишь деловое собрание. И неудивительно: meeting по-английски – просто встреча.
Наконец, соблазняя девушку, в самый ответственный момент вполне можно услышать что-то типа:
– Извини, у меня дела.
Ваши чувства – облом, ярость, возмущение? Какие еще дела? Что может быть важнее этого?! А ведь девушка всего лишь хотела сказать, что у нее сейчас месячные. Эвфемизм, простите за выражение. Многие девушки нынче называют свои месячные делами.
Это очень мило, но они не учитывают, какой смысл обретают в этом контексте фразы типа «Привет, как твои дела?» Но это еще ладно. В этом вопросе все же есть человеческое участие, забота о здоровье. А как насчет того, что слуга Анри де Сен-Симона каждое утро приветствовал его фразой: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!»? Знаменитый философ перевернулся бы в гробу, если бы узнал, как понимают эту фразу современные девушки.
Меняться могут не только смысл и употребление слов, но и их общественная приемлемость. Очень долго считалось неприличным говорить «мое творчество». В этом видели проявление самолюбования и мании величия. Так, в 1990-е годы Булата Окуджаву как-то спросили в интервью о его дальнейших творческих планах. Он ответил:
– Ну что вы, творчество – это у Алены Апиной, а я так, песенки пописываю.
 

Мы взяли курс на Караганду. Или Караганды? Как там правильно?

А правильно — так, как написано в географическом атласе. Или в словаре. Там, где я смотрел, везде "Караганда". А то, что по-казахски город называется "Қарағанды" — так это ничего страшного. Это по-казахски. А по-русски — "Караганда". По-итальянски "Рим" — это "Roma". Париж по-французски — это "Paris". Чем Караганда хуже? Напишут в словарях по-другому, по-другому и заговорим. Сейчас-то зачем?

Языки разные. Имена собственные — тоже. Нет смысла пытаться добиться в них полной идентичности.

Самая смешащая меня сцена: журналист или комментатор истошно пытает своего импортного коллегу на пример правильного произношения фамилий. Ну что может быть глупее вопросов системы "ну как же все-таки правильнее — Куйт или Каут"? Ну вот сами подумайте.

Слово "правильно" означает вовсе не "так, как в языке оригинала". Оно означает "как в правилах написано". Если транслитерация голландских слов как-то регламентирована, значит, это правило есть. Несите его сюда, будем ему следовать. Если его нет, то о правильности говорить вы не должны сметь. Потому что тогда никто не докажет, что Куйт. Или Каут.

Вышел в свет «Самоучитель Олбанского» Максима Кронгауза.

Профессор РГГУ Максим Кронгауз написал книгу, которую почему-то никто не догадался написать до него. Она посвящена «олбанскому» языку. То есть правилам речевого этикета, которые были распространены в Рунете в середине нулевых, а в усеченном виде существуют и сегодня. Это всем известные «превед, медвед!», «в Бобруйск, жывотное!», «аффтар жжот», «аццкий сотона» «выпей йаду», «убей себя апстену», «многа букафф», «поциент», «тырнет», «какбэ» и прочая.

Как охарактеризовать явление, наделавшее шуму в Сети и за ее пределами и объединившее разные социальные слои — «гопников», тихих «ботаников», прожженных «манагеров»? Можно ли говорить здесь о контркультуре вроде той, что в 1950-е объединила стиляг и породила «чуваков», «чувих» и «шузы», или только лишь о речевой моде?

Автор «Самоучителя» (5000 экземпляров, 140 рублей скачать в Сети, 370 стоит за ее пределами) настаивает на том, что перед нами контркультура. Она возникла вместе с сетевым сообществом «падонкафф». Лидеры содружества — Удафф Лихой и другие, обитавшие на сайтах вроде udaff.com и fuck.ru, — начали с того, что принялись до последней буквы и запятой бороться с русским правописанием. Но странное дело! Их вполне ироничные манифестации Кронгауз воспринимает буквально. Он склонен брать серьезный тон и принимать «падонкаффскую» декларацию о намерениях за чистую монету. Отцы-основатели «олбанского» получаются у него едва ли не реформаторами живого великорусского. Рассуждая о них, Кронгауз проговаривается и вспоминает о реформе правописания, которая готовилась в нулевые, но провалилась, не будучи поддержана преподавательским сообществом. Профессор дает понять, что провал реформы и активность носителей «олбанского» напрямую связаны. По сути, речь идет о компенсаторном механизме, заставившем носителей языка осуществить что-то вроде потешной реформы взамен реформы настоящей.

Digit.ru попытался разобраться в том, как регулируется употребление ненормативной лексики в СМИ, и как вести себя журналистам, чтобы не попасть под санкции закона

В прошедший вторник стало известно о том, что Роскомнадзор потребовал от одного из интернет-СМИ отредактировать или удалить материалы, в том числе видео, содержащие ненормативную — она же нецензурная, она же обсценная — лексику, а попросту мат.

Этот случай заслуживает внимания не столько сам по себе, потому что Роскомнадзор просто действовал в рамках возложенных на него функций, сколько в свете иллюстрации новых условий работы СМИ, сложившихся после принятия закона о недопустимости в них нецензурщины.

Всякое серьезное СМИ, разумеется, стремится работать в правовом поле, однако, как выяснилось, в случае исполнения «закона о мате» сделать это будет непросто. Поэтому Digit.ru попытался разобраться в том, как регулируются правила приличий в СМИ, и как вести себя журналистам, чтобы не попасть под санкции закона.

Они, кстати, таковы: за нарушение «закона о мате» может быть наложено административное взыскание в виде штрафа 20-200 тысяч рублей для юридических лиц, 5-20 тысяч — для должностных лиц, и 2-3 тысячи рублей — для граждан.

В русском языке, как и во многих других, люди представляют прошлое как нечто, что находится позади, а будущее – впереди. Ученые выдвигают ряд моделей, которые бы объясняли этот феномен. Одна из моделей утверждает, что абстрактная концепция времени привязывается нами к вполне конкретной концепции пространства. Так или иначе, все модели представляют это как схему, восходящую к универсальному опыту моторных движений и восприятия: мы двигаемся вперед от одной точки к другой, оставляя стартовую позицию позади и в пространстве, и во времени.

 Но есть языки с иным представлением о времени, которое нам может показаться странным. Например, в языках Тоба, Аймара (язык американских индейцев в Андах на территории Боливии и Перу) и Малагаси (язык жителей Мадагаскара) прошлое – впереди, потому что его видно, а будущее – сзади, потому что не видно, что будет («Ни у кого нет глаз на затылке», – объяснил ученому один абориген). Звучит логично, даже получше, чем наша модель, не правда ли? Но, вероятно, есть что-то важное в том, что такая модель восприятия времени в современном мире практически неизвестна.

Аналогичная история и с другими проекциями: будущее – вверху, прошлое – внизу, прошлое – слева, будущее – справа. Когда мы представляем действия или последовательность событий, предпочитаем их прохождение слева направо. Люди даже быстрее реагируют на действия, показанные слева направо. Теория полушарной обработки предполагает, что левое полушарие преобладает в этой специфической функции над правым и направляет пространственное внимание слева направо во время кодирования информации. Кодирование сохраняет и определяет эту же направленность и для воспоминания событий.

В сентябре исполнится два года, как был создан Координационный совет российских соотечественников Франции. На первой встрече его председателем единогласно был избран Дмитрий де Кошко - француз русского происхождения, потомок древнейшего русского рода Кошко, ведущего начало от боярина Кобылы.

17 июня прошло очередное заседание КС в Париже и мы встретились в Тулоне, на даче у Дмитрия. Меня, как и многих, поражает тот факт, что во Франции смогли объединиться выходцы из разных волн эмиграции в структуру соотечественников России.

- Как это произошло, Дмитрий?

- Франция оказалась в особом положении. Во-первых, мы стали одной из последних стран, где был создан КС в сотрудничестве с МИДом РФ. Хотя разные слои русской диаспоры Франции давно хотели ввести определенную координацию между собой. Эта нужда проявилась и в социальных сетях. Люди, испытывая трудности, ища квартиру, работу либо средства к существованию все чаще обращаются к близким или друзьям. Но ни русские, ни французы за рубежом не любят вместе работать, общаться. Как правило взаимодействие идет на социальной, интеллектуальной, политической или религиозной основе. Общаться просто на уровне одного языка, национальности или гражданства русских не тянет.

«А еще вы должны заполнить анкету нашего фитнес-центра», – говорит мне администратор и протягивает сложенный вдвое листочек. Рядом со мной ее покорно заполняют уже несколько человек. Телефон, домашний адрес, мои заболевания – все это будет знать фитнес-центр, в котором я появляюсь в лучшем случае два раза в месяц. И при этом в анкете не указано, что я даю право на обработку этих данных, да и вообще – совершенно непонятно, как они будут потом использоваться. «Постойте, – говорю я администратору, – а как же закон?» – «Какой такой закон?»

Закон о персональных данных, который был издан в далеком уже 2006 году и призван защитить граждан от преступного использования их личной информации, не знаком никому из простых смертных. Тех самых граждан, которые покорно оставляют свои «ФИО – адрес – номер паспорта» и даже его копию где и кому угодно. И не только этот закон. Большинство россиян не знакомы ни с одним «нормативно-правовым актом», которым государство пытается защитить нас. Для нас буква закона превращается в настоящий иероглиф – сложный, чуждый элемент, который умеют «переводить» единицы.

С юридического на русский

Дело все-таки в привычке. У нас нет привычки изучать закон, – уверен заместитель председателя Законодательного собрания края, председатель комитета по государственному строительству, местному самоуправлению и развитию институтов гражданского общества Алексей Клешко. – Чаще мы (все мы, граждане большой страны) живем по собственному разумению, чем по каким-то законам, и точно не особо их изучаем.
Игнорирующие изучение законов чаще всего пеняют на трудность, малодоступность языка, которым написаны нормативные акты. Действительно, только в них мы найдем, например, «отобрание ребенка» или «коэффициент разводимости», да и предложения, в которых встречается несколько десятков слов. Все эти не совсем приятные для читателя особенности обусловлены особенностью стиля, который, как говорят лингвисты, «обслуживает» сферу законотворчества – достаточно консервативного, традиционного и однозначно громоздкого.

– Законодательный подстиль устроен гораздо сложнее, чем, например, бытовой разговорный язык, на котором мы общаемся дома и на улице, – объясняет доцент кафедры русского языка и речевой коммуникации Института филологии и языковой коммуникации кандидат филологических наук Лилия Подберезкина.

Но при этом, уверяет лингвист, он должен быть не только понятен адресатам-гражданам, но и понят ими однозначно, для чего используются термины, уточнения с причастными и деепричастными оборотами и другие языковые средства. Именно поэтому появляются громоздкие монструозные конструкции, которые описывают все особенности правоотношений в определенной сфере. Они, по словам юристов, должны обеспечить единообразие правоприменительной практики: то есть сделать так, чтобы и на Камчатке, и в Калининграде суды выносили похожие решения.

И все-таки, по мнению Лилии Зуфаровны, язык законов не так уж и сложен – было бы желание вникнуть в особенности стиля и потратить время на его изучение. С такой точкой зрения согласен и Алексей Клешко:

– Конечно, законы – это не сказки и не детективные романы, но в них используются простые слова, и если человек хочет понять закон, он, безусловно, его поймет. При этом, конечно же, какие-то аспекты требуют дополнительного разъяснения. Такую работу мы ведем на сайте Законодательного собрания, все наши депутаты и службы открыты для того, чтобы комментировать и объяснять законы гражданам.

Многострадальный ФЗ

Если законотворцы при определении проблемы осторожно говорят, что только некоторые нюансы законов требуют особого объяснения, то юристы уверены, что законов, нуждающихся в профессиональном толковании, – большинство.

– Далеко не всегда юрист может сразу разобраться в законе, – делится своими наблюдениями старший преподаватель кафедры коммерческого, предпринимательского и финансового права, руководитель Центра медиации Юридического института СФУ и успешный практик Александр Яценко. Александр Сергеевич приводит в пример печально знаменитый 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд». В статьях, которыми регулируется выбор вариантов размещения заказа, кроме актуальных сейчас закрытого аукциона и открытого аукциона в электронной форме есть и просто открытый аукцион, который уже не проводится. С чем это связано? Логика закона изначально была такова, что в целях юридической экономии в порядке проведения закрытого аукциона была ссылка на порядок проведения открытого – процедуры не совпадали только в нюансах, а если это так, зачем два раза писать одно и то же.

– Когда появилась необходимость ввести еще и открытый аукцион в электронной форме, законодатель сознательно не убрал статью об открытом, а добавил новую, – объясняет Александр Яценко. – Просто на полное переписывание этого закона ушло бы слишком много времени, а практика срочно требовала изменения правового поля. Вот и получается, что без системного понимания, почему именно так сложилось, закон понять невозможно.

Гештальт, паноптикум, парадигма и другие загадочные слова, о которых все слышали, но не знают значения.
В разговоре людей интеллектуальных часто можно услышать такие слова, как идиосинкразия, паноптикум, гештальт и другие. При этом многие используют эти слова в своей речи в абсолютно неправильном значении, не догадываясь об их истинном смысле.

«Теории и практики» решили внести ясность и толково объяснили значение мудреных терминов и способов их употребления.

Что такое паноптикум

Слово паноптикум бувально расшифровывается с греческого как «пространство, в котором видно все». Сейчас оно чаще всего употребляется в переносном значении — так говорят, когда описывают сборище уродов или как синоним кунсткамеры. Это значение происходит от распространенных XIX веке коммерческих паноптикумов. Знаменитый пример — Britannia Music Hall в Глазго, который раньше назывался Britannia Panopticon. Его экспозиция славилась уродцами и восковыми фигурами, а в подвале умещался зверинец.

Другая традиция паноптикума связана с проектом идеальной тюрьмы, предложенным английскийм философом Иеремией Бентамом в конце XVIII века. Бентам был помешан на идее постройки кругообразного здания, в котором заключенные в полностью просматриваемых камерах не видели бы стражей и не знали, в какой момент за ними наблюдают. Слежка в такой тюрьме велась бы из центральной башни, чтобы у узников складывалось ощущение, что они находятся под контролем в каждый момент. Эта система позволила бы снизить до минимума персонал тюремного заведения, в идеале — до одного человека. Для философа эта была вакансия мечты — на роль надзирателя он до самой старости предлагал себя.

Когда в последние два десятилетия наши сограждане стали в большом количестве ездить за границу на отдых, многие вставали в недоумение перед графой «Nationality» в анкетах на въезд в другую страну. С трудом доходило, что от них требуется указать гражданскую принадлежность, а вовсе не этническую, как они привыкли в «интернационалистском» СССР. С другой стороны, иностранцы искренне не понимают разницы между «российским» и «русским», коль скоро то и другое у них пишется одинаково – Russian (Russisch и т.д.).

На тему о том, что такое нация, особенно в наших российских условиях, можно говорить и спорить до бесконечности. Это любимое занятие многих, особенно так называемых «русских националистов». Вообще, это единственное, что они умеют делать. Конечного определения тут всё равно никогда не будет, разве что оно будет введено приказным порядком. Вот это-то последнее и кажется всё более вероятным.

Русский этнонационализм представляется последней картой, которую авторитарный режим неизбежно разыграет в целях самосохранения. Уже давно придуман термин, который бросят как кость большинству граждан этого государства, чтобы заткнуть им глотку. «Мы провозгласили вас, русских, государствообразующим народом, – скажут тогда власть предержащие. – И церковь имени вашего народа теперь государственная. Чего вам ещё нужно? Что-то?! Бесплатного образования?! Бесплатных детских садов??!! Уважения человеческих прав???!!! Ну, вы просто опупели, неблагодарные русские!»

Установление статуса «государствообразующего народа» невозможно будет без обязательной приписки каждого гражданина к той или иной этнической группе, как это было в СССР. Какие объективные критерии такой сегрегации будут приняты – предсказывать не берусь. Но зато легко предсказать, что доступ в «русские», коль скоро они (пусть чисто формально) окажутся наделены некими привилегиями, будет обставлен всевозможными ограничениями. И почти наверняка начнутся поиски тех, кто скрыл свою «подлинную» этническую принадлежность, попытавшись проникнуть в «государствообразующий народ». Со всеми вытекающими отсюда плачевными последствиями для таких «обманщиков».

Вероятнее всего, впрочем, что вначале попробуют осуществлять некий «мягкий» сценарий сегрегации, основанный на вероисповедных критериях. Выставят знамя с лозунгом: «Русский значит православный». Хочешь быть «государствообразующим» – ходи в храм, кайся перед духовником, слушайся его, причащайся, почитай иерархов и т.д. Нет – тебя запишут в какую-то другую этно-правовую категорию, пусть даже у тебя в семи поколениях предков все говорили только по-русски.

Оторвавшись от невеселых дум, Изя вдруг прошептал:

- Ильюшенька! Мне кажется, я сделал великое лингвистическое открытие! Вот смотри, женщина, она ведь женственная, так?

- Так, согласился я.

- А мужчина мужественный, согласен? А теперь смотри – дерево деревянное, дорога дорожная, а война военная …

И ТАК С КАЖДЫМ СЛОВОМ!!!

Я был потрясен, и тут же стал проверять это неожиданное открытие: – сталь стальная, окно оконное, пыль пыльная…

На шум, возле нас стали собираться другие бедолаги, и скоро можно было слышать доносившиеся из темноты изумленные возгласы:

- А столб?

- Столбовой!

- А Луна?

- Лунная!

- А театр?

- Театральный!

И не было этому конца.

Лагерь проснулся. С разных концов к нам подтягивались новые участники.

Как вдруг из ближайшей палатки вылетела эзотерическая дама неопределенного возраста. Волосы её были растрепаны, а глаза светились в темноте гневом. Она набрала полную грудь воздуха и с нескрываемым злорадством заорала:

- А РАДИО! КАКОЕ БУДЕТ РАДИО!!!!!!!

И не было ответа на этот вопрос. Лагерь затих. Нас с Изей накормили и уложили спать в палатке с пожилой бабушкой. Она была теплой. Все-таки люди, они талант всегда поддержат и согреют!

О.СЕВЕРСКАЯ: Предлагаем заняться сегодня… китайской грамотой. В самом деле, с Китаем связано так много вопросов: почему эту страну мы называем иначе, чем европейцы? близнецы ли братья «чайна-таун» и Китай-город? как понимать последнее китайское предупреждение?

М.КОРОЛЕВА: На все эти вопросы мы сегодня обязательно ответим и китайской грамотой тоже овладеем. Вы готовы к китайскому приключению? Тогда начинаем!

О.СЕВЕРСКАЯ: Китай – одна из самых древних и загадочных стран, у которой в истории было много разных имен. Возьмем привычное нам: Китай. Оно произошло от названия захватнического монгольского племени кидани, которое правило на севере страны в то время, когда в нее попали первые европейцы. В западноевропейские языки это слово вошло в другой огласовке: Катай – так назвал Китай Марко Поло.

М.КОРОЛЕВА: А на некоторых картах 17 века можно найти сразу три Китая: Kitaisk – на севере, со столицей в Ханбалыке, Cataia – на Тихом океане к северу от Китайской стены, а на почти привычном месте со столицей в Пекине располагалась China. В «Хожении за три моря» Афанасия Никитина упоминаются южная страна «Чина», откуда в Европу доставлялись шелк и фарфор, и северная «Китà».

О.СЕВЕРСКАЯ: Французское Chine и английское China произошли от названия племени хань. Но у Китая есть еще несколько названий. Например, по-гречески страна называлась Серес, по-латыни – Serica, что значит «страна шелка». Китайские империи часто назывались по-разному: Поднебесная (Тянься), Срединный цветок (Чжунхуа), Срединная равнина (Чжунюань), Восточная заря (Чжэньдань) или Небесная династия (Тяньчао), но наибольшей популярностью пользовалось название Чжунго.

С переводчиком, литературным обозревателем и критиком, известным колумнистом Виктором Топоровым мы встретились в крошечном кафе при арт-галерее «Борей», которую он часто посещает.Виктор – самый известный и скандальный питерский публицист, он же – ответственный секретарь премии «Национальный бестселлер», которую сам и основал. По образованию Виктор Топоров – филолог-германист. Если бы у переводчиков было традиционное деление на поколения, Топоров, наверное, назвался бы «семидесятником». Им переведены тысячи строк Рильке, Блейка и Бредеро, других экспрессионистов. На рубеже тысячелетий Виктор стал главным редактором издательства «Лимбус».

О чём можно поговорить с именитым переводчиком? В первую очередь – о языке, о том, как он изменился в последнее время.

– Виктор Леонидович, насколько социальная принадлежность выдаёт носителя языка?
– Я люблю такой пример. В Англии, где сейчас нет ни имущественных, ни сословных, ни расовых конституционных различий, люди очень резко различаются по языку. Для того чтобы быть принятым в высшем обществе вне зависимости от твоего дохода и происхождения, важно, чтобы ты говорил на оксфордском или кембриджском английском. Это – особое произношение и словарный запас в три-четыре раза больше обыденного. Опознаётся его наличие моментально. Владение таким языком является пропуском на высокие должности (кроме выборных, естественно). Имеется в виду, что у носителя языка были хорошая школа, колледж, университет.

– Но в СССР люди говорили на более чистом, литературном языке и без всякого высшего общества. А партийные руководители, как правило, были не бог весть какими ораторами…
– Здесь имел место особенный феномен. СССР был очень читающей страной, а от чтения очень хорошо развивается словарный запас, книжная лексика. В домах было постоянно включено радио, где люди говорили на правильном языке. По радио читали романы, пели оперы. В телевизор людей с дефектами речи не пускали. Всё это формировало правильную русскую речь. Цензура, редактура были ведь не только политическими, они были и литературными.
В 90-е годы, когда открылись всевозможные границы, всё это рухнуло. Рухнула и система образования, точнее даже – просвещения. В русский язык хлынули три мощных потока, которые его заметно преобразили. Это – англицизмы, мат и язык зоны. Раньше последние два потока были резко табуированы. Потом к этому присовокупился наркоманский жаргон, различные интернет-веяния, такие, как язык «падонкаф», «апстену», «выпей йаду» и пр.

– У немцев в языке происходят аналогичные процессы?
– Немецкий – это сконструированный, выдуманный язык. Такого языка не было ещё в начале XIX века: во всех землях разговаривали на своих отдельных диалектах. В России тоже говорили на диалектах, но основа у нас была, это – московско-вятский говор. В Германии же основными диалектами были берлинский и мюнхенский. Потом учёные сконструировали так называемую «сценическую речь», которая стала литературной нормой для всей Германии. Она зависела от Шиллера, Гёте, от немецких романтиков. Но в землях по-прежнему разговаривали на диалектах.
Кстати, больше немецкого изменился английский. Это, в основном, связано с выходцами из колоний, с мигрантами, которые туда постоянно приезжают. Они его засоряют.

Людям издавна мерещились лица на разных поверхностях - Луне, овощах и даже на подгоревших тостах. Группа берлинцев сейчас выискивает спутниковые снимки Земли в поисках подобных изображений. Почему же нам так хочется всюду видеть человеческие образы?

Большинство людей никогда не слышали о парейдолии. Но почти каждый с ней сталкивался - например, увидев на Луне глаза, нос, рот.

Парейдолия - это оптическая иллюзия, "восприятие изображения или значения там, где их на самом деле нет" ("Словарь всемирного английского языка"). Например, вы можете различить лицо на стволе дерева или фигуры животных в облаках.

 Немецкая студия дизайна Onformative ведет, наверное, самый масштабный и систематический поиск таких изображений в мире. Их программа, Google Face, будет в течение нескольких месяцев искать лица на картах Google.

Google Face просканирует Землю несколько раз под разными углами. Сейчас программа уже обнаружила загадочный профиль в Магаданской области, мужчину с волосатыми ноздрями близ Эшфорда в графстве Кент и какое-то существо в горах Аляски.

Слишком часто при упоминании давно знакомых нам представителей животного мира мы руководствуемся стереотипами. Взять, к примеру, глухаря. Эта птица вовсе не так проста, как принято судить по ее названию.

Словари и орнитологические справочники дают ему сухое и четкое определение: крупная птица из семейства фазановых, отряда курообразных. Но еще век назад такие выдающиеся охотники и знатоки дикой природы как Леонид Павлович Сабанеев или Сергей Тимофеевич Аксаков отмечали, что именуют глухаря этим обидным словом совершенно напрасно. Это редкая, очень осторожная и внимательная птица, которая прекрасно чувствует опасность. Именно поэтому для охотников она представляет особую ценность.

Глухарь — царь лесной дичи

«Глухарь, по его величине, малочисленности, осторожности и трудности добывания, беспрекословно может назваться первою лесною дичью. Они гораздо уединеннее, строже меньших своих братьев, простых тетеревов, держатся постоянно в крупном лесу, где и вьют гнезда», - рассказывал Аксаков в «Записках ружейного охотника».

Настоящего глухаря необходимо отличать от помеси с гораздо более распространенным и «менее благородным» тетеревом. По замечанию Леонида Сабанеева, такой гибрид охотники называют «князьком», «выродком», «ублюдком» или «межняком», и из общих черт с настоящим глухарем они имеют только размер.

«Глухарь — царь нашей лесной дичи. Эта дикая и осторожная птица служит одним из лучших представителей фауны хвойных лесов... Общий цвет глухаря - черный; только голова и очень длинная шея темно-пепельного цвета с черными пятнышками; бока сероватые с черными пестринами, плечи и внешняя сторона крыльев ржавчато-бурые с черными волнистыми поперечными линиями. Все же остальное оперение черного или почти черного цвета, на груди с зеленым металлическим блеском, на брюхе и подхвостье с белыми каймами; верхние кроющие хвоста черные с беловатыми конечными каймами, а на спине замечаются серые точки и черточки. Брови у взрослого глухаря ярко-красные и весною значительно шире», - так Сабанеев описывает царственную птицу.
 

В начале июня под Москвой состоялась конфренция «Диалог» - главная российская конференция по компьютерной лингвистике. Генеральным организатором «Диалога» уже более 10 лет является компания ABBYY.  Одной из основных тем «Диалога» в 2013 году был машинный перевод. С приглашенным докладом выступил Луис Маркес (Lluís Màrquez), профессор Политехнического Университета Каталонии, крупнейший специалист в области машинного обучения и оценки систем машинного перевода. Кроме того, на конференции обсуждалась проблема лингвистического анализа социальных медиа. Это новый объект для лингвистов, и об их особенностях рассказал в своем выступлении Грегори Грефенштетт (Gregory Grefenstette), ведущий научный сотрудник департамента R&D компании Exalead (Франция) и специалист в области информационного  поиска и анализа Social Media. Накануне конференции с Луисом Маркесом и Грегори Грефенштеттом беседовала Анна Сакоян.

Грегори, ваш доклад на предстоящей конференции посвящен лингвистическому анализу социальных медиа. Почему вы выбрали эту тему?

Грегори Грефенштетт: Я взял эту тему по просьбе организаторов конференции, потому что такова была тема конференции в этом году. А я в свое время исследовал обработку естественного языка, что, в свою очередь, затрагивает ряд разных областей, в том числе социальные медиа. Так что я решил представить на конференции те результаты в этой области, которые я получил в прошлом.
 

Константин Рудаков: «Моральный климат в среде авторов и исполнителей заимствованных диссертаций ужасный. В такой атмосфере не рождается полноценный научный труд».

«Антиплагиат» выполняет простую задачу – поиск источников заимствования в проверяемом тексте. Но вокруг системы ходят слухи и разгораются споры, её продолжают демонизировать, представляют как орудие борьбы политиков и чиновников, и даже как инструмент сексуальных домогательств преподавателей к студенткам. Писатель Михаил Лифшиц поговорил с Константином Рудаковым, чл.-корр. РАН и профессором ВМиК МГУ,стоявшим у истоков этой истории.

— Константин, когда и зачем вы и ваши сотрудники разработали «Антиплагиат»?

— В 2005 году сын моего доброго знакомого, молодой ректор МИЭМП Артемий Никитов пришел ко мне в кабинет в Вычислительном Центре РАН и рассказал, что его студенты тырят учебные работы из интернета, подкладывают титульные листы, каждый со своей фамилией и, не читая, сдают. А преподаватели, зная, что работы ворованные, тоже их не читают. Такое положение возмутило ректора, и Артемий решил с ним побороться. Зная, что за границей есть специальные системы для выявления заимствований, он обратился к их иностранным разработчикам. Западным специалистам переделка программ на русский язык показалась трудоемкой и не сулящей больших доходов. Вот Артемий и пришел к нам с предложением разработать отечественную программу.
 

Что станет с речью депутатов и журналистов, если их надолго изолировать от общества.

В последние две недели по Фейсбуку бродила новость о том, что на Аляске нашли изолированный диалект русского языка. Тысячи лайков, между прочим. Все с удовольствием цитировали образцы обнаруженной лингвистами речи: «мой дочь пришел», «краснай смародина», «евонай мать весь ночь television караулил» («его мать всю ночь смотрела телевизор»). Сама мысль о том, что может случиться с языком, если его закрыть, как в банке, и законсервировать, показалась очень любопытной.

Такие случаи известны:  следы законсервированности можно найти и в речи эмигрантов, и в речи староверов, которую изучают лингвисты. Но случай на Аляске уникален тем, что носители найденного диалекта по меньшей мере сто лет никак не контактировали с носителями русского языка.

Эта история разбудила мою журналистско-лингвистическую фантазию: я сразу представила, что будет, если лет на сто изолировать на каком-нибудь необитаемом острове разные социальные группы. Каким будет их язык, если в него ничто не будет проникать извне? И не перестанут ли они со временем понимать носителей других образцов русской речи?

Первыми на ум, конечно, пришли депутаты. Представим Госдуму (да и Совет Федерации вместе с ней) на далекой Аляске, в деревне, где не ступала нога лингвиста. А теперь представим все-таки этого лингвиста, который набрел на забытое село много лет спустя. Что он увидит и услышит? Пожалуй, увидит, что в деревне депутатов царит разруха. Колодец сломан, электричества нет, транспорт не ходит, скотина погибает. Носитель депутатского диалекта не в состоянии реализовать простейшую коммуникативную стратегию — на все вопросы о том, что надо сделать, чтобы, например, починить колодец, он отвечает одно: «Нужен комплексный подход». Это главный оборот, именно его лингвист первым делом и запишет в блокнот, просто спросив у прохожего дорогу и получив именно такой ответ.

 

В одном из эпизодов фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера» происходит короткий лингвистический диалог  по поводу вопросов, имеющих отношение к семантике. Секретарь Шиндлера Ицхак Штерн (Itzak Stern) замечает: «В поступающих из Берлина указаниях все чаще говорится об «особом обращении» (Sonderbehandlung). Я надеюсь, что это не то, что вы имеете в виду». Шиндлер: «Предпочтительное обращение, вы согласны? Должны ли мы изобрести совершенно новый язык?» Штерн отвечает: «Думаю, что да». «Особое обращение» - в немецком варианте этого выражения присутствует слово «рука».

Рука может гладить и бить, ласкать и наказывать, и даже убивать. С помощью рук можно действовать и выражать свое отношение. Тот, кто действует или выражает свое отношение, выполняет это по собственному произволу и прихоти, с позиции властителя, стоящего над другими людьми, и чаще всего с дурными намерениями. Образованный с помощью фатально властолюбивых приставок глагол сразу же приобретает переносное значение. Существует след, который это слово оставляет в истории своего использования.

По разным причинам словосочетания «особое обращение» (Sonderbehandlung) и «окончательное решение» (Endloesung),  вероятно, самые ужасные примеры нацистского словоупотребления, занимают в корпусе немецкого языка особое место. При этом совершенно ясно, что указанные эвфемизмы имеют только одно значение – «уничтожить». «Окончательное решение» означало уничтожение целого народа, а убийство одного человека называлось «особым обращением».