Языки развиваются в соответствии с собственными специфическими законами, а не по универсальным правилам, в основе которых лежит строение человеческого мозга.

К такому выводу пришли психолог Рассел Грэй из Оклендского университета (Новая Зеландия) и его коллеги в результате анализа исторической грамматики двух тысяч языков. Учёных интересовало распределение глаголов и существительных. Никакого устойчивого порядка обнаружено не было.

В мире семь тысяч языков. Разнообразие их структурной организации поражает. Финский славится длинными сложносоставными словами, а бэйфанхуа — короткими, простыми и неизменяемыми. Одни помещают сказуемое в начало предложения, другие — в середину, третьи — в конец. Тем не менее ряд лингвистов полагает, что за всем этим стоит некая универсальная логика — общие для всего человечества когнитивные факторы, заложенные в грамматику. Авторами наиболее известных теорий на этот счёт являются американские лингвисты Ноам Хомский и Джозеф Гринберг.

Хомский попытался объяснить потрясающую скорость, с которой дети усваивают сложные и едва уловимые грамматические правила, предположив, что мы все рождаемся с наследственной способностью к изучению языка, ибо он является отражением фундаментальных законов мышления, обусловленных самой структурой мозга. Раз законы мышления универсальны, то существуют и универсальные законы языка. По мнению Хомского, язык развивается по мере изменения общей культуры и, соответственно, мышления.

«Ну и хохма!» - восклицаем мы, обмениваясь впечатлениями об анекдоте, который только что услышали от коллеги. «Да, хохма что надо», - произносим мы, не очень-то задумываясь над самим этим словом, «хохма». А ведь оно, если всмотреться в него и вслушаться, какое-то, воля ваша, нерусское...

Оно и есть нерусское. Хохма - то есть шутка, розыгрыш, что-то смешное. В словари русского языка это слово попало впервые всего-то каких-нибудь двадцать лет назад, хотя в литературе появлялось, конечно же, раньше, в 50-60-е годы. Да и производные его всем известны: хохмач, хохмачка, схохмить...

Так что же получается, это слово середины ХХ века? Нет, уверены авторы словаря-пособия «Из истории русских слов», оно куда более древнее! Ведь слово «хохма» (или похожие) есть и в других славянских языках - украинском, белорусском, чешском, словацком. Но разгадка не там, где ее было бы естественно искать, не в праславянском языке. Языковеды считают, что это заимствование из идиш - если можно так выразиться, немецко-еврейского языка. А корни - еще глубже!

Разговор о русском языке начался с объемного и всестороннего доклада исполнительного директора фонда «Русский мир» Вячеслава Никонова, рассказавшего, что происходит с количественными показателями распространенности русского языка. Пиком распространения, по данным Никонова, были 1950-е годы, когда в зоне русского языка находилось 350 миллионов человек, за последние десятилетия количество русскоговорящих сократилось на 50 миллионов человек. Никонов ожидает в ближайшее десятилетие уменьшения еще на 20-30 миллионов. Однако с ним согласны отнюдь не все эксперты.

Некоторые из них, работающие с другими странами, говорят о возрождении интереса к русскому языку и в бывших республиках СССР, и в странах бывшего социалистического лагеря, и в европейских странах, где многие представители обеспеченных классов рассматривают Россию как страну, в которой можно заработать. Новой тенденцией является появление больших русскоязычных сообществ во многих европейских государствах, США, Канаде, Австралии.

Правда, насколько можно доверять никоновским цифрам, осталось большим вопросом. Когда Вячеслав Никонов заявляет, что в Австралии 160 тысяч русских, а ядро этого сообщества – потомки белоэмигрантов из Харбина, то, зная ситуацию в Австралии не понаслышке, можно лишь усмехнуться. Говорящих по-русски и относящих себя к русской культуре в современной Австралии никак не меньше полумиллиона, и с потомками харбинской эмиграции этих людей абсолютно ничего не связывает. А вот с Россией они поддерживать связи были бы рады, но этому препятствует безобразная работа местного подразделения МИД.

Эксперты-филологи говорили о состоянии русского языка весьма оптимистично. Язык развивается, отвечает на вызовы времени, модифицируется. Одновременно практически все отмечали, что, по-видимому, впереди нас ждет быстрое сужение пространства употребления национальных языков, на которых говорят небольшие народы. В науке, например, складывается ситуация, когда ученые из таких стран, как Норвегия, Швеция или Дания, пишут свои труды на английском. В каждой из этих стран слишком мало специалистов в узких областях, чтобы имело смысл писать специализированные работы на родном языке – у них не будет читателей, они не войдут в русло мировой науки. Но это ведет к обеднению и примитивизации языков, у них отсыхают целые понятийные области, упрощается структура.

Ещё Наполеон Бонапарт говорил, что десять газет могут принести больше вреда, чем целая армия. В России существует масса как государственных, так и частных СМИ, которые выражают интересы различных групп влияния. Борьба на этом поле ведётся очень жёсткая. На граждан страны обрушивается огромный поток информации, в основном негативной, несущей в себе самый разный манипулятивный заряд. К этому следует добавить и постоянные попытки законодательно изменить те или иные нормы и правила русского языка как государственного.
Необходимо понимать, что любое серьёзное изменение языковых норм может привести к нарушению информационных связей, процессов мышления и восприятия действительности. За примером далеко ходить не надо: так называемый конфликт «отцов и детей» вызван, помимо физиологических причин, различиями в языке и способах восприятия окружающего мира. Молодёжный сленг, городское арго, интернет-язык «падонков» не консолидируют, а как раз разобщают разные социальные слои и группы российского общества. В то же время российский генералиссимус граф Суворов более двухсот лет назад открыл формулу «науки побеждать»: «Каждый солдат должен понимать свой манёвр». Именно непонимание манёвров нашей власти большинством россиян во многом объясняет те проблемы и негативные явления, с которыми сталкивается наше общество вот уже более четверти века, начиная с «нового мышления» М.С. Горбачёва.

Как правильно произносить японские имена собственные?

11 марта, в день землетрясения в Японии, в студию утреннего эфира радиостанции Сити-FM ворвалась ведущая новостей: «Ребята, скажите срочно, ХонсЮ или ХОнсю?» До выпуска оставалось секунд 10. Мы замялись, потому что были слегка ошарашены – какой еще ХОнсю? Откуда взялся этот вариант, о котором никто никогда не слышал? «Ладно, скажу ХонсЮ!» – сказала уже на бегу ведущая, увидев, что от нас толку мало. Отдышавшись после выпуска, она заглянула в словарь... Ударение в нем падало на первый слог, никакого привычного ХонсЮ.

Впрочем, удивление прошло довольно быстро. Некоторые топонимы настолько коварны, что узнать всю правду о том, как в них ставится ударение, помогает только что-то экстраординарное, типа землетрясения. Все помнят, как курортный остров БалИ после терактов в одночасье превратился в БАли: журналисты поняли, что до этого, оказывается, ставили ударение неверно. Поэтому не удивило и откровение о японском острове. Дальше – больше. Все та же ведущая новостей спустя некоторое время перед очередным выпуском уже в полном неудомении поинтересовалась: «А случайно не знаете – ФукусИма или ФукУсима? А то на "Евроньюс" ФукУсима говорят...» И снова ничего не ответила рыбка, вздохнула... А в голове сразу же, один за другим, возникли вопросы: что заставило журналиста усомниться в привычном для всех ударении? Откуда вообще взялся другой, такой нелогичный для нас, вариант? И наконец, как получилось, что ряд словарей поддерживает именно его?

- Ольга Александровна, как музыкальный теоретик, Владимир Иванович Мартынов говорил о закате современного композиторского искусства. Вопрос к вам не как к поэту, а как к человеку, оценивающему поэтическое творчество: можно ли сказать то же о современной поэзии? Не кончилась ли поэзия? Не является ли все, что создается сегодня, только перестановкой, перетасовыванием того, что было создано раньше?

- Да, и в поэзии интересное встречается редко, а шума и словесного мусора сверх меры. Невероятная инерция. Все как будто взялись играть на одних струнах: иронии, скепсиса, передергивания старых образцов (дескать, во времена Катулла это звучало так – а в наше…). Чего совсем не слышно – это поэтической поэзии, «глуповатой» в пушкинском смысле, то есть простодушной, доверчивой, восхищенной. Я знаю только одного «поэта поэтического» - петербуржца Петра Чейгина. Видимо, авторы заранее уверены, что это непозволительно для «современного» человека и ничего кроме банальности из этого не получится – или просто не могут иначе: как говорит герой Венички Ерофеева, «они имеют грубую психею». Так вот, «грубых психей» в новейших сочинениях невероятно много, а других не слышно.

Однако по существу позиция В.И. Мартынова мне чужда. Он год за годом объявляет не закат, а смерть: смерть композитора, смерть романа, смерть героя и т.п. Этот регулярный погребальный звон уже начинает отдавать комизмом. Во-первых, я не верю в такой исторический детерминизм, да и вообще в детерминизм. Во-вторых, что касается музыки, известие о ее смерти явно преждевременно: работают, слава Богу, Арво Пярт, С. Губайдуллина, В. Сильвестров, А. Вустин, В. Копытько и другие. Но главное: значительные произведения были невозможны всегда. Представьте себе: до того момента, когда были опубликованы первые главы «Евгения Онегина», кто мог бы представить, что такое возможно в российской словесности того десятилетия? Или «Божественная комедия» - кто, кроме Данте, среди его современников думал, что это возможно? На еще не существующем итальянском языке? Художник делает то, что было совершенно невозможно, пока он, лично он, хрупкий частный человек, не решил это сделать. Другие, «возможные» сочинения просто не очень интересны.

Говорим по-русски. Радиоальманах.
Ведущие: Ольга Северская, Марина Королева.

М.: Почему, когда кто-то ну ничегошеньки не знает, мы говорим, что он – ни в зуб ногой? При чем тут зуб, при чем – нога?! А если ногой дверь открывают, то входят внутрь или вовнутрь? И может ли мир треснуть напополам?
О.: Ну и вопросы! Придется отвечать – правду и ничего, кроме правды. За что я люблю наших слушателей: они такие дотошные! Вот с истории этого слова мы и начнем.

О.: О дотошности пишет в книге «История слов» академик В.В. Виноградов. Она – родная сестра точности: дотошный человек хочет все знать точно, стремится разобраться в чем-то до мелочей, делает все старательно и аккуратно. Кстати, раньше такого человека называли доточным.
М.: Но на месте «ч» перед «н» обычно произносится «ш». Вот под влиянием произносительной нормы прилагательное и изменилось. Это слово, пишет Виноградов, судя по его фонетическому облику, проникло в литературный язык из живой народной, и притом южновеликорусской, речи. И появилось сравнительно поздно, в «Опыте областного великорусского словаря» 1852 г.
О.: Там значилось: «Доточный, ая, ое, пр. Искусный, знающий в точности дело». Упоминался и дотошник - «искусный человек». В то время вполне можно было сказать: «Я это знаю дотошно», что значило «в точности, доподлинно, наверняка». Слово, встречавшееся в среднерусских и южновеликорусских говорах, ввел к книжный оборот писатель И.И. Лажечников, у него персонажи были доточными.

Исследовательский центр "ИМПЕРИИ КАДРОВ" провел анализ рынка труда по гендерному признаку.

Первый этап - обзор разных направлений рынка труда и исследование "женского сегмента". Период исследования - март 2009 г. - март 2011 г.

Как имя влияет на выбор профессии? Кто из женщин более успешен в профессии зоолога или оператора баз данных? Почему Елены выбирают административные специальности, а женщины с редким именем Ильзира предпочитают работать в фармацевтике?

Как показывают результаты исследования, влияние имени на выбор женщиной профессии – условный фактор. Каждое имя имеет характерные черты, определяющие общие поведенческие особенности женщин, что, безусловно, влияет на жизнь и работу прекрасного пола.

Представьте себе, что Венеция является не только городом-каналом, с которым часто сравнивают Вилково в Одесской области. Это еще и город, в котором с недавних пор стала решаться языковая судьба Украины. В нем заседает Венецианская комиссия (далее ВК).
Буквально недавно этой комиссии не понравилось соотношение цифр, представляющих соотношение говорящих по-украински и относящих себя к украинцам: более 60% населения, по словам комиссии, относят себя к украинскому этносу, и то же количество людей используют русский в качестве языка ежедневного общения. В общем, считают они, путаница какая-то. В заключении, надо полагать, серьезных экспертов отмечается: «Положения проекта закона в отношении русского языка могут трактоваться как намерение авторов поставить русский язык на один уровень с государственным, несмотря на Конституцию».
А почему кто-то там решает, по какой причине представители органа высшей законодательной власти суверенной страны, избранные народом этой страны, должны спрашивать у кого-то, как им себя вести? И кто уполномочил «венецианцев» следить за соблюдением Конституции Украины? Мы их явно не уполномочивали. У нас для этого есть народ, Президент, Верховная Рада, Конституционный Суд, наконец, прокуратура и т. д. И в данном конкретном случае стремление предоставить русскому языку его реальный статус — прямое проявление деятельности наших депутатов.
Почему никто из европейцев и не пикнул по поводу, например, предоставления независимости Косово, хотя это противоречило поддержанию целостности Югославии? А тут такое. Значит, говоря словами Маяковского, «это кому-нибудь нужно».
 

Е. БУНИМОВИЧ: Я думаю, что здесь очень интересная ситуация, потому что здесь такое у нас происходит – шизофрения в одной голове. Потому что разные абсолютно взгляды в разных ситуациях. С одной стороны, мне кажется, очевидно для всех, что если человек приехал в Россию, приехал в Москву, то он должен, так или иначе, говорить хотя бы минимально на том языке, на котором здесь говорят. Иначе это будет очень сложно. И во всех странах, в общем-то, к этому приходят. Но только надо обеспечить это. Вот я могу сказать, вот я сейчас смотрел статистику, даже во вполне благополучном таком нашем Западном округе Москвы в семи школах больше 25 процентов детей, для них русский - не родной язык. Но здесь надо организовать систему. Конечно, они выучат, потому что они дети, взрослым это гораздо труднее. И вот я хочу сказать: я считаю, что да, надо. Потому что вместе с языком человек оказывается не в изоляции. Но хочу напомнить, что когда речь шла, скажем, о странах Балтии, сколько у нас было возмущения от того, что там требовали от русскоязычного населения, чтобы они говорили на языках тех стран, в которых они живут и гражданами которых они или являются или хотят являться. И тут у нас почему-то у многих была другая реакция: вот говорил по-русски и буду говорить по-русски. А то, что если ты живешь в Литве и тебе надо говорить по-литовски, здесь совсем другая реакция, чем если ты живешь в Москве, то надо говорить по-русски. А надо, конечно. Здесь должны быть общие критерии, общие взгляды. И я думаю, что если ты живешь и работаешь в стране, то можно… особенно работаешь, живешь – ну как бывает, по-разному, бывает, на пенсии, бывает, совсем уже больные люди и так далее… Но если ты включаешься в социальные связи в этой стране, если ты учишься, если ты работаешь, то надо требовать минимальный русский язык.

Лингвистические воззрения Трубецкого были во многом фундированы консервативными философскими представлениями Константина Леонтьева. Вслед за Леонтьевым Трубецкой в программной статье «Вавилонская башня и смешение языков» продвигает идею желательности и благотворности плюральности и диверсификации культур и языков. Трубецкой в своих исследованиях отрицал характерное для XIX века представление о существовании единого индоевропейского языка (поиск его означал оправдание интернациональной культуры). В то же время историческое развитие языков с его точки зрения - это процесс регресса, современные языки гораздо проще классических языков древности (санскрита, древнееврейского, древнегреческого). Границы между языками и культурами для Трубецкого играли огромную роль.

Понятие «отграничения» стало ключевым в фонологических исследованиях ученого и вошло затем в классический структурализм. В частности, в труде «Основы фонологии» Трубецкой разделяет фонетику - науку о материальной стороне звука, и фонологию – науку об «обозначающем» в языке. Важный фонологический тезис состоит в утверждении того, что именно смыслоразличительные единицы играют ключевую роль в звуковом строе языка. Смыслоразличительная функция приобретается фонетической единицей только в том случае, если единица представляет собой часть оппозиции. Граница и различие предстают перед нами как необходимые условия смыслообразования, культуры и духовной жизни человека. Как отмечает Сергей Глебов, такое влияние к понятиям границы и различия, унаследованным от Соссюра, имело и другой источник, не только структурную лингвистику, но прежде всего философию Константина Леонтьева.

Ключевые слова этой недели – "язык будущего". Именно так была обозначена тема дискуссии, состоявшейся 29 марта в Политехническом музее.

В мире существует 6000 языков, но, увы, количество их неуклонно сокращается. По прогнозам некоторых ученых, к концу нашего столетия останется не более шестисот языков – глобализация! При этом большая часть крупных, так называемых "мировых языков", к числу которых относится и русский, не умрет, но окажется на скромном положении диалектов. Ну а весь мир будет говорить на одном (как строители вавилонской башни), от силы – двух языках.

Старший научный сотрудник Института русского языка имени Виноградова Ирина Левонтина предлагает задуматься над такими вопросами:

– Говорится "смерть языка", "гибель языка" и т. д. А что мы можем под этим понимать? Что вообще происходит с языками? Вот язык возник, потом долго жил, а теперь он распадается на что-то или наоборот соединяется с другими языками. А дальше? Вот он куда-то исчезает. Это как? Умирают люди, которые на нем говорили, или те же люди начинают говорить вместо одного языка на другом? Или язык портится? Или он так сильно развивается, что теряется преемственность, или он теряет престижность? Что имеется в виду, когда произносят всякие мрачные вещи? – задается вопросами Ирина Левонтина.

Говорим по-русски. Радиоальманах.
Ведущие: Ольга Северская, Марина Королева.

М. – Это колючее, похожее на кактус слово «остракизм»… Не хотелось бы, чтобы тебя подвергали остракизму, правда?

О. – Да уж, это, наверное, так же неприятно, как подвергаться действию магии. Хотя кому-то это может даже нравиться!

М. – Об остракизме и о магии – точнее, об этих словах, - мы и собираемся сегодня поговорить. А заодно разберемся со словом «оракул»: оно ведь тоже этакое… магическое.

Один из самых популярных роликов сайта Youtube, собравших миллионы просмотров, стал причиной для оживленных научных дискуссий. Диалог двух малышей позволил задаться вопросом о том, так ли нужно для осмысленного разговора знать какие-либо слова?

Прекрасный повод для изучения детской речи - полуторагодовалые близнецы Сэм и Рен из США стоят возле холодильника и несколько минут активно общаются между собой. Их диалог состоит из вопросов и ответов, оживленной мимики, восклицаний, жестов и характерных пауз в речи. Но дети говорят без слов, в их общении нет только одного - каких-либо осмысленных слов. Это в прямом смысле детский лепет, представляющий собой набор внешне абсолютно бессвязных звуков, так как дети еще не умеют говорить.

Но они совершенно очевидно понимают друг друга, как понимают своих собеседников более взрослые люди. Так нужно ли знать какие-либо слова для того, чтобы вести разговор, или для этого достаточно всего лишь интонаций? И был ли прав с научной точки зрения гениальный советский режиссер Георгий Данелия, который создал "четлано-пацакский словарь" для фильма "Кинд-дза-дза", где "ку" заменяло почти все возможные слова?

«Опечатки по Фрейду» ведущих информагентств и интернет-порталов единой лентой. Досталось всем.

Каждый день наши редакторы поднимаются в 5:30, чтобы с самого утра на экранах мониторов пользователей портала ровными строками появлялись самые актуальные и интересные новости Екатеринбурга, Свердловской области, России, мира. Не допив чашку кофе, они отправляются на поиск информации, — объявляют в розыск, сообщают, пишут, рассказывают и, конечно, «опечатываются», спеша успеть донести до вас ту или иную информацию раньше других.

И так действуют все журналисты — ведь что значит опечатка, если в руках оказалась настоящая сенсация.

Сегодня, 1 апреля, мы готовы порадовать вас забавными «ляпами» информагентств, телекомпаний и городских порталов Екатеринбурга и Москвы.
 

Мама с дочкой выбирают в магазине шерстяные носки. Дочке нравятся яркие, с орнаментом, крупной вязки, мама предлагает серенькие, неброские. Потом дочь ее все-таки уговорила и пошла с деньгами к кассе:

- Нам, пожалуйста, две пары вот тех шерстяных носок.

Кассирша все поняла, у нее вопросов не возникло. А вот мама изумилась:

- Дорогая моя, как это – «носок»? «Носок» может быть один, а если две пары - то «носков» надо говорить. Разве вам в школе не объяснили? Нам это в свое время вложили в головы раз и навсегда: «чулки – чулок», «носки – носков».

Дочь насчет «чулок» не возражала, а вот в случае с «носками» начала спорить, мама настаивала на своем... В общем, обычная история.

Однако обе оказались въедливыми особами. Когда вернулись домой, взялись за словари - благо, они дома были. И выяснилось, что до некоторой степени правы были обе: и мама, и дочка.

Генеральная поверка алгеброй гармонии.
В малом зале ЦДЛ прошла презентация неоднозначно-революционного труда «Православная арифметика». Вел вечер поэт Сергей Соколкин. Непосредственно принимал поздравления и чествования творец представляемой книги, лингвист-нонконформист Владимир Говоров.

По утверждению автора, мистично-инновационный подход к языкознанию разгадывает все фундаментальные древние Знания, заново открывает учение Христа на некоем «внемирском» уровне… И попутно решает набившие «оскомину недосягаемости» задачи – такие как удвоение и квадратура куба, трисекция угла и пр. Основной инструментарий для столь благородных задач – «расшифровка математических основ русского языка и генеалогического Пра-алфавита», лингвистический шаманизм, нахождение тайных метафизических слоев в филологии. С помощью оригинальной методики, построенной на неформальных методах арифметики.

Видение мира Говоровым более чем нетривиально: «В работе над книгой мне помогали наши православные боги, герои русских сказок… истории Ганса Христиана Андерсена. Системой же координат выступал Православный Дух».

В придорожном поселковом магазине продавщица спросила, немного смущаясь: «Вы из Москвы? Вот не пойму, что дочка в письме пишет. У кого ни спрошу, никто не знает». Женщина развернула тетрадный листок и не без запинки прочитала вслух: «Зоя устроила на свою фирму клининг-менеджером офиса. Работы много, но платят хорошо…»

Продавщица вопросительно посмотрела на меня, а я прикусил язык. Сказать, что девушку взяли простой уборщицей, – значит погубить в немолодой женщине надежду на то, что переезд в большой город облагородит судьбу дочери. «Как вам объяснить? – я взял паузу. – Менеджер – это, в общем, руководитель. Конкретного направления. В данном случае отвечает за порядок на рабочих местах». «Начальницей, значит, стала, - взгляд женщины потеплел. – Так бы и написала, по-простому. Она у меня любит командовать, без дела не засидишься! Спасибо вам. Счастливого пути!»

Все мы, разумеется, помним по учебникам отечественной истории провиденциальную формулу из «Повести временных лет»: «Земля наша велика и обильна, а наряда (то бишь, порядка, управления – авт.) в ней нет. Приходите княжить и володети нами». – С такими словами, если верить летописцу Нестору, обратились к варягам из заморского, предположительно – датского, племени Русь новгородцы. «И пришли, и сели, - повествует далее летописец, - старший, Рюрик, - в Новгороде, а другой, Синеус, - на Белоозере, а третий, Трувор, - в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Обычно фраза про обильную землю, в которой нет наряда, цитируется применительно к людям, которые не способны наладить собственную (производственную, общественную, культурную и т. д.) жизнь, и надеются на помощь извне, сообщает нам Интернет-энциклопедия «Известные выражения»; сами местные жители, де, раздираемые имущественными и духовными дрязгами, не способны ни к какой форме порядка, сиречь, государственного устройства, и им требуется призыв внешней силы, дабы организовать плебс, примирить бояр и установить какую-никакую властную вертикаль, чтобы на земле мирных хлебопашцев настал покой, а в городах расцвели ремесла и торговля. И пусть многие современные историки считают легенду о призвании варягов весьма сомнительным артефактом, для нас важно то, что в этом мифическом эпизоде варяги выступают в однозначно позитивной роли неких устроителей, носителями высшей гармонии и порядка, тогда как местные жители предстают в виде инертной массы, устремленной к хаосу и распаду.

Местные, таким образом, - лохи, а варяги - молодцы.

Ведущие : Ольга Северская, Марина Королева.

О.: Кому из нас незнакомы «железные нотки учительского голоса»! Некоторые до сих пор просыпаются от ужаса, услышав во сне: «Иванов, к доске!» или «Сидоров, а ну закрыл рот!». О том, как говорят учителя, мы и расскажем сегодня.

М.: А заодно объясним, что может быть эффектным, а что – эффективным.

О.: Педагога всегда можно узнать по речи, полагает Татьяна Базжина, автор статьи «Сядь, закрой и помолчи, или Как говорят учителя», которая опубликована… в «Учительской газете». Не случайно в русском языке появилось выражение «говорить учительским тоном» - что значит, по мнению большинства носителей языка, «говорить с превосходством, назидательно, выговаривая слово за словом, цифру за цифрой, выставив указательный пальчик, с осознанием собственной правоты, близкой к непогрешимости».

М.: А специальный «учительский голос», по наблюдениям автора, описывается как монотонный, вредный, занудный, металлический, хамский, обладающий усыпляющим действием, сухой, властный, страшный. Справедливости ради автор замечает, что некоторым информантам он кажется спокойным, мягким, отчетливым, слегка насмешливым – но крайне редко.