Проблема статуса русского языка на Украине по-прежнему остра.

Время «зоологических» националистов прошло, но проблема статуса русского языка на Украине по-прежнему остра – так считает доктор филологических наук, профессор Харьковского национального педагогического университета Леонид Фризман. На прошедшем недавно в Ялте 11-м Международном форуме русистов он поделился своими мыслями о том, что ждёт русский язык при существующей власти.

– Сразу хочу подчеркнуть: не надо видеть во мне безоговорочного поклонника Дмитрия Табачника, – начал разговор Леонид Генрихович. – Если беснующиеся галицийские толпы помнили только его публицистические статьи последних лет, то я не забыл, что Табачник был первым и самым долговечным главой администрации Кучмы и несет немалую долю ответственности за все его художества и за то, что к концу его правления вся страна объединилась под лозунгом: «Кучму – геть!» Тогда и появился ядовитый термин «димократия».

– Но мы сейчас говорим о Табачнике не как о публицисте и не как о сером кардинале кучмовских времен, а как о действующем министре образования и науки.

Каков будет наш ответ на этот вызов?

Характерной чертой конца ХХ – начала XXI века является расцвет информационно-сетевых технологий разрушения основ государственности, которые позволяют решать военно-политические задачи по смене правящего в стране режима не за счет уничтожения вооруженных сил и экономики этой страны, а за счет воздействий на морально-психологическое состояние ее руководства и населения. Это говорит о том, что мы вступили в эпоху войн нового типа – информационно-сетевых, появление которых обусловлено следующими факторами:

– развитие средств вычислительной техники и социальных сетей в глобальных коммуникациях, что сделало их движущей силой трансформации общества;

– успехи психологии в области изучения поведения людей и управления их мотивациями позволили оказывать не только заданное воздействие на большие социальные группы, но переформатировать сознание целых народов.

В связи с этим следует отметить, что борьба в информационном пространстве велась во все времена существования человечества явно и скрытно между государствами в защиту своих интересов, за расширение зон политического и экономического влияния, овладение и установление контроля за источниками сырья и рынками сбыта и при подготовке территориальных захватов. Она постоянно ведется и сейчас не только на международной арене, но и внутри государств между политическими партиями и течениями за власть, собственность, влияние, за возможность манипулировать настроениями и поведением больших масс людей.

Всемирно известный археолог Джон Хоффекер из Калифорнийского университета в Боулдере (США) предложил решить давнюю проблему развития человеческого разума с помощью... пчёл.

По его мнению, обильные палеонтологические и археологические находки свидетельствуют о том, что так называемый надмозг (коллективный разум), давший человечеству уникальные возможности для создания потенциально бесконечного разнообразия мыслей, новых технологий и произведений искусства, возник в Африке не позднее 75 тыс. лет назад.

Г-н Хоффекер полагает, что «надмозг» стал следствием редкой способности делиться сложными мыслями друг с другом. Из всех живых существ на планете к человеку по этим параметрам ближе всех пчёлы, тоже освоившие сложный язык общения. Они способны передавать информацию о местонахождении пищи и гнёзд с помощью особой системы движений — «танца».

Учёный считает, что именно язык объединил разрозненные разумы в некий первобытный «интернет», дав начало сознанию.

Недавно «Литовский курьер» уже писал об особенностях русского языка в Литве. Во время круглого стола в Калининграде профессор Института иностранных языков Вильнюсского университета, доктор гуманитарных наук Дануте Балшайтите говорила о низком уровне владения русским языком в Литве. Мы решили углубиться в проблему. Какой же он – русский язык в Литве?

Дети-билингвы

Для более подробного обсуждения проблем русского языка в Литве в более спокойной обстановке, чем во время дискуссии в Калининграде, корреспондент «Литовского курьера» встретился с профессором Дануте Балшайтите. Здесь необходимо отступление. Опасаясь критических замечаний профессора, при подготовке статьи о круглом столе в Калининграде приходилось особенно тщательно подбирать слова – не хотелось краснеть перед специалистом. Но проколов все равно избежать не удалось.

«В статье о дискуссии в Калининграде вы пишете: "Мы же со своей стороны подключаем к этому большому проекту профессора Дануте Балшайтите". Я не стиральная машина, чтобы меня подключать». Или еще один эпизод вашей статьи: «Госпожа Балшайтите, которая, как выяснилось, идеально чувствует и знает русский язык». Идеально можно вымыть окна, а чувствовать, если вы говорите о языке, можно тонко, хорошо, прекрасно, великолепно, знать язык и владеть языком – тоже разные вещи», - говорила профессор.

Познания в русском языке 700 областных чиновников проверят до конца этого года. Для оценки знаний разработаны специальные тестовые задания различных уровней сложности. Результаты стараются не афишировать, но общероссийские итоги показывают, что «отличников» по русскому языку во власти совсем немного.

Общепринятая практика

Мы спросили заместителя руководителя департамента государственной службы и кадровой политики области Андрея Меньшакова, в чем необходимость обучать чиновников русскому языку?

- Это общепринятая практика, - говорит Андрей Александрович. - Очень плохо, когда государственный служащий не владеет языком. Он не может подготовить ни нормативно-правового акта, ни донести до граждан информацию.

Андрей Меньшаков рассказал, что в Вологодской области уже несколько лет для служащих всех уровней власти проводится семинар по теме «Русский язык как государственный язык». При формировании его учебных программ особый акцент делается на практические занятия - по навыкам владения культурой устной и письменной речи в профессиональной деятельности. В прошлом году обучение на семинаре прошли 147 чиновников. С начала 2011 года - уже 197 человек.

Изучение языка города - дело интересное. Общее и постоянное общение всех слоев городских жителей, непрерывное появление новых слов и выразительных средств - все это очень типично для языковой ситуации наших дней, дней широкой демократизации, которая затронула и языковую сферу.

Очередная акция "Выход в город" Службы русского языка снова приводит филологов к неутешительным выводам. Суть в том, что особенность русского языка - это активное изменение слов по падежам, спряжениям и т.п., называемым в ученом мире грамматическими категориями, которые зачастую варьируются. И сейчас мы поговорим не просто о словах и их появлении. Мы порассуждаем о том, умеем ли мы изменять их. Здесь нам на помощь приходит грамматика, а точнее - морфология как раздел грамматики, изучающий эти самые грамматические категории слов и их изменения.

Мы прогулялись по Уфе. И что же мы увидели? О морфологии тут и не слыхали. Особенно часто встречаются ошибки в образовании множественного числа именительного и родительного падежей. Ошибок много.

Например, ошибочное образование И.п., мн.ч.: "брелки" (а не брелоки - грубая ошибка. Причем не заметим здесь "аКАмуляторы" - это ошибка другого плана), "фильтра" (допустимо лишь в разговорной речи, а правильно будет "фильтры").

Закона, объясняющего различия в языках, скорее всего, не существует.
Исследование голландских лингвистов ставит под большой вопрос некоторые популярные теории, описывающие поведение языков. В частности – теорию порождающей грамматики Ноама Хомского, полвека назад совершившую революцию в мировой лингвистике.

Лингвистика, изучая отличия в строении и принципах функционирования языков, уже давно (в XVIII–XIX вв.) установила, что практически все языки (за очень редким исключением, например, баскского или языка айну), даже, на первый взгляд, абсолютно разные, обладают общими чертами и эволюционируют по схожим схемам.

Это наблюдение навело лингвистов на две интересные мысли, сыгравшие судьбоносную роль в развитии их науки.

Нейрофизиологи решили старейшую проблему европейской философии.

Помогая прозреть слепым индийским детям, американские нейрофизиологи и специалисты по искусственному интеллекту попутно справились с 300-летней философской проблемой, над решением которой бились лучшие мыслители Европы, не уверенные, существует ли что-то помимо опыта, данного нам в ощущениях. От ответа на этот вопрос зависит, смогут ли роботы эффективно обучаться.

Джон Локк, «Опыт о человеческом разумении» (Глава 9:8)
Идеи ощущения часто изменяются суждением. Что касается восприятия, то нужно заметить далее, что идеи, получаемые от ощущения, часто у взрослых и незаметно для них изменяются суждением. Когда мы ставим...
Три столетия назад, в марте 1692 года, ирландский математик Уильям Молинё в письме британскому философу Джону Локку сформулировал парадоксальную задачу, от решения которой, как показала последующая многовековая дискуссия, собравшая лучшие философские умы и точка в которой не поставлена до сих пор, зависит фундаментальное понимание природы человеческого разума, мышления и, в конечном итоге, феномена человека вообще. Задача или, как стали ее называть впоследствии, «загадка Молинё», выглядит очень просто и нам, зрячим людям, как-то даже даже странно:
может ли слепой от рождения человек, внезапно обретший зрение, различить, не прикасаясь к этим предметам, куб и шар?

В эфире программа "Будущее где-то рядом", у микрофона Александр Неклесса, ее ведущий. А гость в студии у меня сегодня – Татьяна Владимировна Черниговская, доктор филологических и биологических наук, профессор кафедры общего языкознания Санкт-Петербургского государственного университета, заместитель директора НБИК-центра Института имени Курчатова и заслуженный деятель науки Российской Федерации. Добрый вечер, Татьяна.

ЧЕРНИГОВСКАЯ: Добрый вечер.

НЕКЛЕССА: Ну а разговор у нас сегодня будет на тему: "Интеллект будущего: как исследования мозга изменят жизнь в XXI веке". То есть мы в основном с вами передачи вели и гостей расспрашивали о социальном космосе, ну, иногда затрагивали физический космос, а вот сегодня у нас будет разговор, может быть, о самом таинственном космосе – о космосе, который называется "человек", "человеческое сознание".

Языки развиваются в соответствии с собственными специфическими законами, а не по универсальным правилам, в основе которых лежит строение человеческого мозга.

К такому выводу пришли психолог Рассел Грэй из Оклендского университета (Новая Зеландия) и его коллеги в результате анализа исторической грамматики двух тысяч языков. Учёных интересовало распределение глаголов и существительных. Никакого устойчивого порядка обнаружено не было.

В мире семь тысяч языков. Разнообразие их структурной организации поражает. Финский славится длинными сложносоставными словами, а бэйфанхуа — короткими, простыми и неизменяемыми. Одни помещают сказуемое в начало предложения, другие — в середину, третьи — в конец. Тем не менее ряд лингвистов полагает, что за всем этим стоит некая универсальная логика — общие для всего человечества когнитивные факторы, заложенные в грамматику. Авторами наиболее известных теорий на этот счёт являются американские лингвисты Ноам Хомский и Джозеф Гринберг.

Хомский попытался объяснить потрясающую скорость, с которой дети усваивают сложные и едва уловимые грамматические правила, предположив, что мы все рождаемся с наследственной способностью к изучению языка, ибо он является отражением фундаментальных законов мышления, обусловленных самой структурой мозга. Раз законы мышления универсальны, то существуют и универсальные законы языка. По мнению Хомского, язык развивается по мере изменения общей культуры и, соответственно, мышления.

Кейс и кэш, сэйлз и стафф, челлендж и экспиренс – эти англицизмы стали неотъемлемой частью российской бизнес-среды и офисной субкультуры. Эксперты-лингвисты именуют этот язык корпоративным новоязом, или руинглишем. Сегодня корпоративный новояз активно употребляется в тысячах российских компаний.

По мнению лингвистов, наибольшее распространение руинглиш получил в банковском деле, страховании, маркетинге, рекламе, рекрутинге, а также в сфере информационных технологий. «В нашей стране этих направлений бизнеса долгое время практически не было. Поэтому культура западных компаний пришла к нам вместе со своей терминологией», - поясняет сотрудник Института русского языка и литературы, эксперт-лингвист Николай Кононов.

Грешат англицизмами и в компаниях с западным капиталом, где сотрудники и руководители по долгу службы ежедневно общаются с зарубежным руководством. «Лишь перейдя в западную компанию, я узнал, что аппрувить – это получить разрешительную подпись руководства. Мне не очень нравятся все эти нелепые словечки, но приходится мириться. Зарплата в полтора раза выше, чем на прежнем месте», - рассказывает менеджер по закупкам Евгений Зубов.

«Ну и хохма!» - восклицаем мы, обмениваясь впечатлениями об анекдоте, который только что услышали от коллеги. «Да, хохма что надо», - произносим мы, не очень-то задумываясь над самим этим словом, «хохма». А ведь оно, если всмотреться в него и вслушаться, какое-то, воля ваша, нерусское...

Оно и есть нерусское. Хохма - то есть шутка, розыгрыш, что-то смешное. В словари русского языка это слово попало впервые всего-то каких-нибудь двадцать лет назад, хотя в литературе появлялось, конечно же, раньше, в 50-60-е годы. Да и производные его всем известны: хохмач, хохмачка, схохмить...

Так что же получается, это слово середины ХХ века? Нет, уверены авторы словаря-пособия «Из истории русских слов», оно куда более древнее! Ведь слово «хохма» (или похожие) есть и в других славянских языках - украинском, белорусском, чешском, словацком. Но разгадка не там, где ее было бы естественно искать, не в праславянском языке. Языковеды считают, что это заимствование из идиш - если можно так выразиться, немецко-еврейского языка. А корни - еще глубже!

Разговор о русском языке начался с объемного и всестороннего доклада исполнительного директора фонда «Русский мир» Вячеслава Никонова, рассказавшего, что происходит с количественными показателями распространенности русского языка. Пиком распространения, по данным Никонова, были 1950-е годы, когда в зоне русского языка находилось 350 миллионов человек, за последние десятилетия количество русскоговорящих сократилось на 50 миллионов человек. Никонов ожидает в ближайшее десятилетие уменьшения еще на 20-30 миллионов. Однако с ним согласны отнюдь не все эксперты.

Некоторые из них, работающие с другими странами, говорят о возрождении интереса к русскому языку и в бывших республиках СССР, и в странах бывшего социалистического лагеря, и в европейских странах, где многие представители обеспеченных классов рассматривают Россию как страну, в которой можно заработать. Новой тенденцией является появление больших русскоязычных сообществ во многих европейских государствах, США, Канаде, Австралии.

Правда, насколько можно доверять никоновским цифрам, осталось большим вопросом. Когда Вячеслав Никонов заявляет, что в Австралии 160 тысяч русских, а ядро этого сообщества – потомки белоэмигрантов из Харбина, то, зная ситуацию в Австралии не понаслышке, можно лишь усмехнуться. Говорящих по-русски и относящих себя к русской культуре в современной Австралии никак не меньше полумиллиона, и с потомками харбинской эмиграции этих людей абсолютно ничего не связывает. А вот с Россией они поддерживать связи были бы рады, но этому препятствует безобразная работа местного подразделения МИД.

Эксперты-филологи говорили о состоянии русского языка весьма оптимистично. Язык развивается, отвечает на вызовы времени, модифицируется. Одновременно практически все отмечали, что, по-видимому, впереди нас ждет быстрое сужение пространства употребления национальных языков, на которых говорят небольшие народы. В науке, например, складывается ситуация, когда ученые из таких стран, как Норвегия, Швеция или Дания, пишут свои труды на английском. В каждой из этих стран слишком мало специалистов в узких областях, чтобы имело смысл писать специализированные работы на родном языке – у них не будет читателей, они не войдут в русло мировой науки. Но это ведет к обеднению и примитивизации языков, у них отсыхают целые понятийные области, упрощается структура.

Ещё Наполеон Бонапарт говорил, что десять газет могут принести больше вреда, чем целая армия. В России существует масса как государственных, так и частных СМИ, которые выражают интересы различных групп влияния. Борьба на этом поле ведётся очень жёсткая. На граждан страны обрушивается огромный поток информации, в основном негативной, несущей в себе самый разный манипулятивный заряд. К этому следует добавить и постоянные попытки законодательно изменить те или иные нормы и правила русского языка как государственного.
Необходимо понимать, что любое серьёзное изменение языковых норм может привести к нарушению информационных связей, процессов мышления и восприятия действительности. За примером далеко ходить не надо: так называемый конфликт «отцов и детей» вызван, помимо физиологических причин, различиями в языке и способах восприятия окружающего мира. Молодёжный сленг, городское арго, интернет-язык «падонков» не консолидируют, а как раз разобщают разные социальные слои и группы российского общества. В то же время российский генералиссимус граф Суворов более двухсот лет назад открыл формулу «науки побеждать»: «Каждый солдат должен понимать свой манёвр». Именно непонимание манёвров нашей власти большинством россиян во многом объясняет те проблемы и негативные явления, с которыми сталкивается наше общество вот уже более четверти века, начиная с «нового мышления» М.С. Горбачёва.

Как правильно произносить японские имена собственные?

11 марта, в день землетрясения в Японии, в студию утреннего эфира радиостанции Сити-FM ворвалась ведущая новостей: «Ребята, скажите срочно, ХонсЮ или ХОнсю?» До выпуска оставалось секунд 10. Мы замялись, потому что были слегка ошарашены – какой еще ХОнсю? Откуда взялся этот вариант, о котором никто никогда не слышал? «Ладно, скажу ХонсЮ!» – сказала уже на бегу ведущая, увидев, что от нас толку мало. Отдышавшись после выпуска, она заглянула в словарь... Ударение в нем падало на первый слог, никакого привычного ХонсЮ.

Впрочем, удивление прошло довольно быстро. Некоторые топонимы настолько коварны, что узнать всю правду о том, как в них ставится ударение, помогает только что-то экстраординарное, типа землетрясения. Все помнят, как курортный остров БалИ после терактов в одночасье превратился в БАли: журналисты поняли, что до этого, оказывается, ставили ударение неверно. Поэтому не удивило и откровение о японском острове. Дальше – больше. Все та же ведущая новостей спустя некоторое время перед очередным выпуском уже в полном неудомении поинтересовалась: «А случайно не знаете – ФукусИма или ФукУсима? А то на "Евроньюс" ФукУсима говорят...» И снова ничего не ответила рыбка, вздохнула... А в голове сразу же, один за другим, возникли вопросы: что заставило журналиста усомниться в привычном для всех ударении? Откуда вообще взялся другой, такой нелогичный для нас, вариант? И наконец, как получилось, что ряд словарей поддерживает именно его?

- Ольга Александровна, как музыкальный теоретик, Владимир Иванович Мартынов говорил о закате современного композиторского искусства. Вопрос к вам не как к поэту, а как к человеку, оценивающему поэтическое творчество: можно ли сказать то же о современной поэзии? Не кончилась ли поэзия? Не является ли все, что создается сегодня, только перестановкой, перетасовыванием того, что было создано раньше?

- Да, и в поэзии интересное встречается редко, а шума и словесного мусора сверх меры. Невероятная инерция. Все как будто взялись играть на одних струнах: иронии, скепсиса, передергивания старых образцов (дескать, во времена Катулла это звучало так – а в наше…). Чего совсем не слышно – это поэтической поэзии, «глуповатой» в пушкинском смысле, то есть простодушной, доверчивой, восхищенной. Я знаю только одного «поэта поэтического» - петербуржца Петра Чейгина. Видимо, авторы заранее уверены, что это непозволительно для «современного» человека и ничего кроме банальности из этого не получится – или просто не могут иначе: как говорит герой Венички Ерофеева, «они имеют грубую психею». Так вот, «грубых психей» в новейших сочинениях невероятно много, а других не слышно.

Однако по существу позиция В.И. Мартынова мне чужда. Он год за годом объявляет не закат, а смерть: смерть композитора, смерть романа, смерть героя и т.п. Этот регулярный погребальный звон уже начинает отдавать комизмом. Во-первых, я не верю в такой исторический детерминизм, да и вообще в детерминизм. Во-вторых, что касается музыки, известие о ее смерти явно преждевременно: работают, слава Богу, Арво Пярт, С. Губайдуллина, В. Сильвестров, А. Вустин, В. Копытько и другие. Но главное: значительные произведения были невозможны всегда. Представьте себе: до того момента, когда были опубликованы первые главы «Евгения Онегина», кто мог бы представить, что такое возможно в российской словесности того десятилетия? Или «Божественная комедия» - кто, кроме Данте, среди его современников думал, что это возможно? На еще не существующем итальянском языке? Художник делает то, что было совершенно невозможно, пока он, лично он, хрупкий частный человек, не решил это сделать. Другие, «возможные» сочинения просто не очень интересны.

Говорим по-русски. Радиоальманах.
Ведущие: Ольга Северская, Марина Королева.

М.: Почему, когда кто-то ну ничегошеньки не знает, мы говорим, что он – ни в зуб ногой? При чем тут зуб, при чем – нога?! А если ногой дверь открывают, то входят внутрь или вовнутрь? И может ли мир треснуть напополам?
О.: Ну и вопросы! Придется отвечать – правду и ничего, кроме правды. За что я люблю наших слушателей: они такие дотошные! Вот с истории этого слова мы и начнем.

О.: О дотошности пишет в книге «История слов» академик В.В. Виноградов. Она – родная сестра точности: дотошный человек хочет все знать точно, стремится разобраться в чем-то до мелочей, делает все старательно и аккуратно. Кстати, раньше такого человека называли доточным.
М.: Но на месте «ч» перед «н» обычно произносится «ш». Вот под влиянием произносительной нормы прилагательное и изменилось. Это слово, пишет Виноградов, судя по его фонетическому облику, проникло в литературный язык из живой народной, и притом южновеликорусской, речи. И появилось сравнительно поздно, в «Опыте областного великорусского словаря» 1852 г.
О.: Там значилось: «Доточный, ая, ое, пр. Искусный, знающий в точности дело». Упоминался и дотошник - «искусный человек». В то время вполне можно было сказать: «Я это знаю дотошно», что значило «в точности, доподлинно, наверняка». Слово, встречавшееся в среднерусских и южновеликорусских говорах, ввел к книжный оборот писатель И.И. Лажечников, у него персонажи были доточными.

Исследовательский центр "ИМПЕРИИ КАДРОВ" провел анализ рынка труда по гендерному признаку.

Первый этап - обзор разных направлений рынка труда и исследование "женского сегмента". Период исследования - март 2009 г. - март 2011 г.

Как имя влияет на выбор профессии? Кто из женщин более успешен в профессии зоолога или оператора баз данных? Почему Елены выбирают административные специальности, а женщины с редким именем Ильзира предпочитают работать в фармацевтике?

Как показывают результаты исследования, влияние имени на выбор женщиной профессии – условный фактор. Каждое имя имеет характерные черты, определяющие общие поведенческие особенности женщин, что, безусловно, влияет на жизнь и работу прекрасного пола.

Представьте себе, что Венеция является не только городом-каналом, с которым часто сравнивают Вилково в Одесской области. Это еще и город, в котором с недавних пор стала решаться языковая судьба Украины. В нем заседает Венецианская комиссия (далее ВК).
Буквально недавно этой комиссии не понравилось соотношение цифр, представляющих соотношение говорящих по-украински и относящих себя к украинцам: более 60% населения, по словам комиссии, относят себя к украинскому этносу, и то же количество людей используют русский в качестве языка ежедневного общения. В общем, считают они, путаница какая-то. В заключении, надо полагать, серьезных экспертов отмечается: «Положения проекта закона в отношении русского языка могут трактоваться как намерение авторов поставить русский язык на один уровень с государственным, несмотря на Конституцию».
А почему кто-то там решает, по какой причине представители органа высшей законодательной власти суверенной страны, избранные народом этой страны, должны спрашивать у кого-то, как им себя вести? И кто уполномочил «венецианцев» следить за соблюдением Конституции Украины? Мы их явно не уполномочивали. У нас для этого есть народ, Президент, Верховная Рада, Конституционный Суд, наконец, прокуратура и т. д. И в данном конкретном случае стремление предоставить русскому языку его реальный статус — прямое проявление деятельности наших депутатов.
Почему никто из европейцев и не пикнул по поводу, например, предоставления независимости Косово, хотя это противоречило поддержанию целостности Югославии? А тут такое. Значит, говоря словами Маяковского, «это кому-нибудь нужно».
 

Е. БУНИМОВИЧ: Я думаю, что здесь очень интересная ситуация, потому что здесь такое у нас происходит – шизофрения в одной голове. Потому что разные абсолютно взгляды в разных ситуациях. С одной стороны, мне кажется, очевидно для всех, что если человек приехал в Россию, приехал в Москву, то он должен, так или иначе, говорить хотя бы минимально на том языке, на котором здесь говорят. Иначе это будет очень сложно. И во всех странах, в общем-то, к этому приходят. Но только надо обеспечить это. Вот я могу сказать, вот я сейчас смотрел статистику, даже во вполне благополучном таком нашем Западном округе Москвы в семи школах больше 25 процентов детей, для них русский - не родной язык. Но здесь надо организовать систему. Конечно, они выучат, потому что они дети, взрослым это гораздо труднее. И вот я хочу сказать: я считаю, что да, надо. Потому что вместе с языком человек оказывается не в изоляции. Но хочу напомнить, что когда речь шла, скажем, о странах Балтии, сколько у нас было возмущения от того, что там требовали от русскоязычного населения, чтобы они говорили на языках тех стран, в которых они живут и гражданами которых они или являются или хотят являться. И тут у нас почему-то у многих была другая реакция: вот говорил по-русски и буду говорить по-русски. А то, что если ты живешь в Литве и тебе надо говорить по-литовски, здесь совсем другая реакция, чем если ты живешь в Москве, то надо говорить по-русски. А надо, конечно. Здесь должны быть общие критерии, общие взгляды. И я думаю, что если ты живешь и работаешь в стране, то можно… особенно работаешь, живешь – ну как бывает, по-разному, бывает, на пенсии, бывает, совсем уже больные люди и так далее… Но если ты включаешься в социальные связи в этой стране, если ты учишься, если ты работаешь, то надо требовать минимальный русский язык.