В издательстве "АСТ-ПРЕСС" вышло по-настоящему уникальное издание - лингвострановедческий словарь "Россия" ("Культура", №13, 2008). Очень скоро оно было оценено по достоинству. На Санкт-Петербургском международном книжном салоне состоялось подведение итогов Всероссийского конкурса "Лучшие книги года", лингвострановедческий словарь "Россия" признан лучшим в номинации "Словари и энциклопедические издания". Сегодня мы беседуем с одним из создателей словаря кандидатом филологических наук, ведущим научным сотрудником Государственного института русского языка имени А.С.Пушкина Светланой МИЛОСЛАВСКОЙ.
- Светлана Кирилловна, какова предыстория лингвострановедческого словаря ?
- В середине 1970-х годов возникла теория лингвострановедения. Она обосновала тогда возможность и необходимость соизучения русской и советской культуры в процессе изучения русского языка как неродного или иностранного. Основателями этой теории были Евгений Михайлович Верещагин и Виталий Григорьевич Костомаров, они развили ее в книгах "Язык и культура" и "Лингвострановедческая теория слова". На идеях, содержащихся в этих книгах, строилась работа над так называемыми монотемными лингвострановедческими словарями, например, "Народное образование" или "Художественная культура СССР". Их целью было раскрыть коннотативно-ассоциативный фон и национально-культурный компонент семантики соответствующих единиц русского языка. Та же цель стояла и перед новейшим политемным лингвострановедческим словарем "Россия". Например, слово береза есть во всех языках, но только в русском языке оно имеет сугубо положительные коннотации, феномен березы широко описан в русском фольклоре, литературе, представлен в русской живописи и музыке.
- То есть лингвострановедение как дисциплина сложилось у нас ?
- Именно так. Правда, еще в XIX веке в Германии много говорили о страноведении, оно так или иначе касалось языка, но непосредственно с языковыми единицами, их семантикой и коннотативно-ассоциативным фоном (фоновыми знаниями) лексикографически не работало.
- Таким образом, словарь "Россия" является материализацией некой концепции ?
- Безусловно. Разумеется, общая концепция претерпела некоторое развитие в процессе работы над словарем, но в его основе лежат идеи теории лингвострановедения.
- Значит, мы имеем дело не просто с успехом словаря, а с успехом научной идеи ?
- Если иметь в виду проблему реализации любых научных идей, то, конечно, словарь является практическим успехом обсуждаемой научной идеи.
- Каким образом вы определяли, какие понятия или явления должны войти в словник, а какие - нет ?
- Современное языковое сознание россиян по известным историческим причинам очень фрагментарно, я бы назвала его лоскутным одеялом. И с этим были связаны наши трудности. У нас было два варианта. Либо, например, ориентироваться на словник словаря Ожегова - Шведовой и создавать к нему лингвострановедческие комментарии, либо ограничиться теми языковыми единицами разных уровней - от слов до развернутых цитат, которые сохранились в живой современной речи образованных русских людей. Мы пошли по второму пути. К примеру, до тех пор, пока русские люди будут повторять: "Редкая птица долетит до середины Днепра" или "Из варяг в греки", - Днепр будет восприниматься и как явление русской культуры. Еще одним критерием было фиксируемое в речи сугубо выдающееся историческое значение лица, наименование факта, события, обычно не фиксируемое толковыми словарями русского языка - Иван Грозный, Петербург, Куликовская битва, или, например, культурно-ассоциативный фон русского слова царь, без знания которого трудно мыслима специфика российской истории. Но главным критерием была жизнь определенной языковой единицы в современной живой речи.
- Но ведь наверняка по поводу того или иного понятия сталкивались противоположные мнения. Как вы выходили из этого затруднения ?
- Споры действительно были. Во-первых, мы проводили опросы среди наших студентов и коллег. Возможно, они были недостаточно репрезентативны с точки зрения социологической, но с точки зрения содержательной они нам очень помогли. Во-вторых, мы оценивали удельный вес национально-культурного компонента семантики той или иной языковой единицы. Скажем, слово лапти редко упоминается в современной речи, но лапти являются непременным атрибутом русского традиционного народного костюма. И здесь нам приходилось делать жесткий выбор, потому что ряд национально окрашенных понятий практически бесконечен. В приложении к словарю публикуется указатель именований всех упоминаемых в словаре объектов, фактов, явлений, личностей, обладающих национально-культурным компонентом семантики. Редкие лексикографические продукты подобного типа обладают таким указателем. Во-первых, он облегчает пользование словарем, во-вторых, в него вошли единицы, которым не посвящены отдельные статьи, но они упомянуты в других статьях, что обеспечивает их национально-культурный контекст.
- Еще о критериях выбора. К примеру, понятно, почему в словаре есть статья о фильме "Семнадцать мгновений весны", а вот присутствие в нем статьи об "Осеннем марафоне" можно оспорить .
- Я с вами согласна, но этот фильм очень часто назывался в опросах как известный. Почему мы так долго работали над словарем? Наши опросы в 1999 году давали один материал, в 2004-м - существенно изменившийся. Приходилось искать золотую середину. Есть еще очень важный критерий, который основывается на известной идее Юрия Николаевича Караулова о прецедентных текстах. Прецедентными текстами культуры являются тексты русской культуры - от слова до исторического события, которые периодически вербализуются в дискурсе современной языковой личности, в том числе во фразеологии, пословицах, песнях. Например, в словарь могло не попасть некое важное историческое событие, потому что оно не живет в современной речи, но о нем обязательно упомянуто в словаре, если оно воплощено в картинах, в кино, в театре, в музыке и т.д. Статья о "Слове о полку Игореве", например, нужна не просто потому, что это выдающееся литературное произведение, а и потому, что есть опера "Князь Игорь", иллюстрации Фаворского и т.д. Речь идет о так называемой культурной реинтерпретации факта, события, текста. Например, человек может никогда не читать или забыть собственно "Слово о полку Игореве", но он обычно знает о плаче Ярославны и чаще всего что-нибудь слышал об оперной арии "О дайте, дайте мне свободу".
- Вы предполагаете обновление словаря ?
- Да, конечно. Мы уже сейчас видим, что в нем нет некоторых единиц, наличия которых требуют наша быстро меняющаяся жизнь и речевая практика.
Мы вообще хотели бы, чтобы в идеале это был виртуальный проект. Студенты и коллеги нуждаются в дисковом исполнении словаря. Издательство, насколько мне известно, планирует такое исполнение. Из Германии нам написали, что словарь там продается очень активно, но и там предпочли бы его электронную версию. Действительно, в таком виде словарь стал бы более динамичным. Более того, он мог бы быть методически оснащенным специальными упражнениями и заданиями для изучающих русский язык. Но над таким проектом должен работать очень большой коллектив.
- А сколько человек работало над вышедшим словарем ?
- Начинали семь человек во главе с покойной Татьяной Николаевной Чернявской, как и указано в словаре, заканчивало несколько меньшее число авторов под руководством Евгении Гелиевны Ростовой и Юрия Евгеньевича Прохорова.
- Как вас нашло издательство ?
- Получилось, что мы взаимно нашли друг друга. Когда у нас сложился проект и вышли пробные материалы, на нас стали претендовать многие издательства. Но потом некоторые разорились, другие не проявили должной решимости, поскольку усомнились в том, что такая работа может быть интересной для общества. Издательство "АСТ-ПРЕСС" рискнуло и - добилось успеха. А это сегодня очень важно. В процессе работы над словарем менялось не только его содержание, менялась и направленность издания. Изначально оно должно было адресоваться в первую очередь иностранцам, которые хотят познакомиться с жизнью и культурой нашей страны. Но потом выяснилось, что сегодня и у нас на Родине многие нуждаются в информации, содержащейся только в нашем словаре. Он стал вполне актуальным и для внутреннего употребления.
- И еще один сюжет, он связан с вашей книгой, которая готовится к печати. Посвящена она очень интересной теме: русский язык как иностранный и образ России в мире. Скажите о ней несколько слов .
- Я этой темой занимаюсь очень давно. Мои наблюдения показывают, что ситуация с восприятием нашей страны, во всяком случае земли наших предков - восточных славян, - складывалась очень драматично, начиная с античности. Уже тогда северо-восток европейского мира у греков и римлян ассоциировался с неведомой мрачной землей, с краем ойкумены, с угрозой варварского нашествия. Это мифологизированное представление просуществовало на протяжении всего Средневековья и даже перешло в Новое и Новейшее время. Так, в конце XIX века датский исследователь русского мира Георг Брандес писал, что, если кто-нибудь из европейцев хочет понять Россию, он должен обратиться к дославянским, скифским временам. Я попыталась это сделать, меня интересовало, почему образ и нашей земли, и народа, и языка на протяжении столь долгого времени был отрицательным. Даже когда Жермена де Сталь в 1812 году, бежав от Наполеона, проезжала через Россию в Швецию, она все время подчеркивала, хотя и с явным сочувствием, варварское состояние русского народа. Правда, она говорила, что это то варварство, которое следует приветствовать, за ним стоят искренность, мужество, необузданная энергия. Однако она отмечала, что у русских нет литературы, хотя язык красивый, но необработанный, а народ вызывал у нее искреннюю симпатию. Это был сочувственный и конструктивный взгляд, но и тогда господствовал в Европе подход, отторгавший Россию от нее.
- И каким образом изучение русского языка меняло этот подход ?
- Выразительный пример - ганзейские немцы. Они давно и активно торговали с Русью. Знание языка было крайне необходимо. Как они его изучали? Они присылали молодых людей в Новгород и Псков, те в русских семьях изучали разговорный древнерусский язык. А в XVI веке в Германии появились рукописные учебники русского языка. Рукописными они были потому, что ганзейцы очень не хотели, чтобы кто-то, кроме них, торговал с русскими. Мало того, что они блокировали балтийские торговые порты, они "блокировали" изучение русского языка. Специальными документами знавшим русский язык немцам запрещалось передавать свои знания голландцам, французам, англичанам. Кстати, эти старинные немецкие учебники были преимущественно дружественными по отношению к Руси и русским.
- Это можно объяснить желанием прибыльной торговли, а как знание языка сказывалось на восприятии страны ?
- Благодаря знанию языка немецкие, а в XVI - XVII веках и французские, и английские купцы общались с русскими людьми на личностном повседневном уровне и чаще всего на земле Новгорода, Пскова, Архангельска, Москвы. Это и разрушало образ Руси как далекой неведомой страны, населенной воинственным чужим народом.
- Давайте обратимся к современности. Сегодня во многих странах большое число людей знает русский язык, многие приезжали в Россию и видели, что мы не покрыты шерстью и живем не в пещерах, тем не менее Россия в мире вызывает довольно большие опасения. Как вы это объясните ?
- Сегодняшний мир колеблется между двумя тенденциями: с одной стороны, политико-экономическая глобализация, с другой - культурно-психологическая этнизация сознания современного человека. Кроме того, в современном мире главенствует английский язык, который теснит все другие как иностранные. Но, теснясь, все языки хотят сохраниться в этом качестве. Русский язык как иностранный в последние десятилетия изрядно сдал свои позиции, но есть моменты, внушающие оптимизм. Один итальянский профессор сказал, что русский язык с точки зрения логики и формальной его организации, а также его лексического богатства близок к древним языкам - греческому и латинскому. Тем самым изучение русского языка стимулирует развитие логики, памяти учащегося и психологически обогащает его личность, его взгляд на мир. На фоне проходящей "моды" на Россию и русский язык сегодня раздаются и оптимистические голоса, например, известный французский политический имиджмейкер Жак Сегела, обращаясь к русским, сказал: "Сохраните свою идентичность, может быть, благодаря России сохранит себя и Европа". В XIII - XVII веках к изучению русского языка иностранцев подвигал торговый интерес. Сегодня - то же самое: будем мы привлекательными экономическими и политическими партнерами - будут изучать наш язык. Правда, в нашей истории был период, когда наш язык изучали не только ради экономической или политической выгоды, но ради русской культуры, в первую очередь, литературы - вторая половина XIX начало XX века. В книге я привожу огромное количество примеров на этот счет.
Сегодня, как мне представляется, наш образ, наш язык в мире может спасти, с одной стороны, солидное и устойчивое положение страны, прежде всего ее экономика и политика, а с другой - культура, не только исторически, но и актуально привлекательная для мира. Сейчас самым выразительным российским культурным феноменом для заграницы оказывается не литература, а ее музыка и пластический театр. Наша литература переживает не самые лучшие времена. Да и в целом мы наблюдаем сегодня разрушение Логоса, ту девербализацию общественной жизни, о которой ваша газета уже писала как об угрозе культуре. Но это характерно для всех высокоразвитых стран. Я недавно прочитала, что французы уже озаботились тем, что их университетский бакалавриат сейчас предпочитает естественнонаучные, инженерные и социоэкономические направления. Гуманитарное же направление глохнет, и общество начинает испытывать явный дефицит людей, умеющих думать, выражать и аргументировать свои мысли.
- За французов можно не волноваться, они уже обеспокоились этим фактом, значит, предпримут соответствующие меры. У нас не обеспокоенность, а крики о надвигающейся культурной катастрофе - и никаких действий .
- Тут дело не только во власти. Меня огорчает позиция нашего профессионального сообщества - в нем в основном царит покой. Мы чаще всего ограничиваемся констатацией происходящих в нашем языке и речи изменений, но пока слабо влияем на них, полагая, что с русским языком ничего не произойдет. Для самоуспокоения говорится: в XVIII веке у нас было засилье французского языка и - ничего: русский язык справился. В этом случае забывают об одном: и Карамзин, и Пушкин, и, добавлю, Шишков, и их последователи были действенно озабочены судьбой и усовершенствованием (!) русского языка. Сегодня в обществе мало энергии, направленной на поддержание высокого уровня развития и функционирования русского языка. Между тем, если все - от школьных учителей до директоров академических институтов и художников слова - не озаботятся этой проблемой как неотложной, мы многое потеряем. Прошел в стране и в мире Год русского языка - и все, кажется, успокоились. Может быть, лингвострановедческий словарь "Россия" сможет послужить напоминанием не о годах, но веках былой истории нашего языка и поддержит надежду на грядущие века его истории.
Сергей Шаповал
"Культура", №20
