Персонажи, продвигавшие закон, в первую очередь печально известный сенатор Клишас, креативу которого страна изумляется все последние месяцы, призывали к спокойствию. Мол, во-первых, в интернете просто наводят порядок, как он уже наведен в нашей обычной жизни. Ведь писать на заборе оскорбления в адрес вождей исторически считалось как минимум хулиганством, а может быть, даже и крупным политическим преступлением и антисоветской агитацией. А во-вторых, в сущности, ничего не изменится, объясняли нам, потому что закон действует только в случае оскорбления всего органа власти целиком, а не отдельных его представителей. Мало кто хочет оскорблять орган власти в целом, не так ли? Обычно у людей наболело в связи с конкретными персонами. А персон сенатору Клишасу, выступающему якобы за конституционную законность, не жалко.

Ребус со вторым аргументом про «орган целиком» разгадает даже ребенок. Особенно если вспомнить, как недавно спикер Думы Володин предлагал внести в Конституцию изменения для усиления роли парламентаризма. Инициатива Володина пока развита не была, но что он, что Клишас работают над одной задачей: закрепления особого статуса президента без формального введения самодержавия. Если Володин будет менять Конституцию под любым предлогом, то можно делать ставки: оттуда сама собой выпадет фраза «не более двух сроков подряд». Когда клишасеведы, в свою очередь, объясняют смысл закона об оскорблении власти, они загадочно улыбаются и говорят: так сложилось, что единственный орган власти, который совпадает с физическим лицом, — это президент России.

Просто сформулирован он так, чтобы не слишком акцентировать особый статус президента, это уже вопрос правоприменения. Казус Малой Вишеры это подтвердил: штраф жителю Новгородской области выписали именно за бранный эпитет в адрес президента — кстати говоря, цитату из культового фильма Федора Бондарчука «Даун Хаус».

Кадр из фильма «Даун Хаус»

Оскорблять президента, как, впрочем, и всех остальных граждан России, действительно не стоит. Не ясно только, зачем вводить в эту конструкцию публичное обвинение. Если вы, я или президент России почувствуем себя оскорбленными, мы всегда можем обратиться в суд и призвать обидчика к ответу в гражданско-правовом порядке. Иск Путина к жителю Малой Вишеры смотрелся бы куда более современно и демократично, чем штраф по закону Клишаса.

Кажется, о ней писал легендарный медиевист Эрнст Канторович в трактате «Два тела короля».

Вопрос о том, чьи права защищает закон, таким образом, тривиален, но основная сложность для властей связана с тем, как он будет применяться. Если представить себе интернет в качестве бесконечного забора, который можно целиком исписать бранными словами в адрес органов власти, то государство заведомо проиграет эту борьбу. Как проигрывало оно всегда и везде в прежние офлайновые эпохи. Даже в самой жесткой диктатуре можно увидеть надпись с критикой начальства на какой-нибудь укромной поверхности: надо же где-то людям выражать свои политические эмоции. И наоборот, когда критиковать власть можно в любой газете, на телевидении и в парламенте, то оскорбительные надписи на заборах теряют свою привлекательность. То есть защитой от оскорблений для власти опять же является демократия. Снижение уровня свободы ведет к росту числа оскорблений, и, даже если начать штрафовать людей в интернете, здесь ничего не изменить.

В соцсетях уже начался флешмоб с цитированием мема из фильма Бондарчука: сотни сограждан будут счастливы, если их тоже оштрафуют за компанию с их маловишерским героем.

Словом, власть подарила россиянам новый отличный забор и набор перочинных ножиков. А заодно попыталась установить свой суверенитет над вещью почти мистической и появившейся задолго до нынешнего российского политрежима — над русским матом. В этой перспективе начальству не позавидуешь. А законопослушным гражданам теперь полезно иметь под рукой Большой словарь русского мата в трех томах под редакцией Плуцера-Сарно — разумеется, для справок о том, чего писать точно нельзя.