Аналитика

Кандидат филологических наук Ольга Северская о «ванильном» этикете.
   
Стихи Кати Гордиенко, процитированные в заглавии, так и называются: «Можно, пожалуйста…». И в них можно видеть и некоторые признаки «ванильной» субкультуры: «латте и торт медовый», долгие разговоры с лучшим другом о самых веселых комедиях и фильмах с грустным концом, мечты о любви «без ран ножевых», мудрые книжки — «чтоб научили быть стойкой, непробивной», наконец вполне «ванильное» стремление «быть иногда очень-очень слабой, но не настолько, чтоб дать себя растоптать». И новую этикетную форму вежливой просьбы. «Можно, пожалуйста…» звучит трепетно, нежно, очень-очень вежливо… «Ваниль», да и только!

Модную формулу просьбы использует поколение Z (Можно, пожалуйста, пачку пломбира с орехами?), перенимает поколение Y, а ее ненормальность и нерусскость ощущают лишь люди за сорок, если не за пятьдесят — поколение Х и беби-бумеры, которые еще помнят нормы этикета. А русской нормой предусмотрены либо вопрос: Можно мне мороженого?, либо просьба: Мне, пожалуйста, мороженого.

В Национальном корпусе русского языка есть примеры соположения «вежливых» слов, но только в конструкции «если можно, пожалуйста...», т. е. когда оговаривается возможность исполнения просьбы при определенных условиях: …заметив, что он собирается уходить, она сказала: — Если можно, пожалуйста, возвращайся пораньше (Чехов, Три года); Я здесь работаю не так давно. Но… могу навести справки.— Если можно… пожалуйста… для меня это очень важно… поверьте (Е. Маркова, Каприз фаворита), или же в подчеркнуто вежливом, продублированном разрешении, позволении, предоставлении той или иной возможности: Даже не заговорит. Смотреть можно, пожалуйста. Но чего в ней особенного? (Ю. Дружников, Виза в позавчера); отделяться можно — пожалуйста, отделяйтесь,— но почему это надо делать такими варварскими способами, как война и теракты? (интернет-форум, 2013).

Современное можно, пожалуйста,— это, конечно, калька с англоязычной конструкции May I please «Могу ли я/могу я?..», которая поначалу переводилась на русский «как положено»: May I please have a glass of water? «Можно мне стакан воды?»; Dad, may I please have the potatoes? «Пап, пожалуйста, передай мне картошку»; а теперь перевод соответствует «тренду»: May I please inspect the bathroom? «Могу я, пожалуйста, осмотреть ванную?» (хотя и здесь вполне возможны были бы «нормальные» русские формы а можно мне?.. могу ли я?..).

По всей вероятности, появилась «модная» формула в результате буквального перевода в каком-то популярном фильме или телесериале, а потом получила поддержку во множестве телепродуктов. Однако осознают это только двое из десяти использующих новую просьбу-вопрос, остальные просто повторяют ее, думая, что «волшебных» слов не может быть много и что так — вежливее.

С одной стороны, о популярности, с другой — о непривычности новой формулы этикета говорят многочисленные вопросы на интернет-сайтах (liveexpert.ru; otvet.mail.ru; ask.fm и др.): Допустимо ли употреблять слово «пожалуйста» в просьбе, имеющей форму вопроса? Например: «Можно, пожалуйста, чашку чая?»; Правильно ли говорить «можно, пожалуйста...» при просьбе. Например: «Можно мне, пожалуйста, эту коробку конфет?» и т. п. В речи же современников она звучит все чаще, и не только по жизни, но и в ток-шоу: Можно, пожалуйста, этот вопрос здесь не обсуждать…

Забавно, что даже вполне нормальные еще в наше перестроечное время просьбы: Дай, пожалуйста, плед! или Закрой, пожалуйста, окно! смягчаются сегодня не только вопросительным можно, но и переключением императива в иной глагольный регистр: Дашь, пожалуйста, этому пассажиру воды… Принесешь, пожалуйста, пледы…— переговариваются вежливо-утонченные стюардессы. Бывает и совсем смешно, когда к хамскому категорическому императиву вдруг приклеивается «волшебное» слово: Встал и закрыл, пожалуйста, окно!

Два маркера вежливости настолько приросли один к другому, что это отражается и на письме. Смысловая нечленимость подчеркивается некорректным «можнопожалуйста» (именно в таком слитном написании формула была включена в лонг-лист «Слова 2017 года» координатором русского проекта писателем Еленой Черниковой). И раздельным, но без знаков препинания: «можно пожалуйста». Лишь немногие продолжают считать «пожалуйста» вводным словом и указывают на это запятой.

Можно и пожалуйста друг друга дублируют, а потому избыточны. И в этой избыточности есть что-то от плеонастических прейскуранта цен, интерактивного опроса и главных магистралей, в которых непонятное, а потому чужое как бы переводится с помощью понятного на «свой» язык — с той разницей, что в новой формуле вежливой просьбы чуждый способ выражения вежливости кажется каким-то ущербным, недостаточным, а потому усиливается по-своему понятным и в восприятии простым. А еще пожалуйста в этом случае используется практически как смайлик. Ведь сегодня кроме шестисмайлового набора эмоций по сети гуляет пятисмайловый джентльменский набор «волшебных» вежливых слов: здравствуйте, до свидания, извините, спасибо, пожалуйста, с комментарием: «Ежедневное употребление в своем лексиконе этих слов говорит о хороших манерах и высокой нравственности». Носитель таких манер и нравственности как бы боится заявлять о себе и своих желаниях: только возвысит голос до прямого и честного вопроса: а можно?, как сам себя оборвет и сдастся на милость контрагента, боясь его своими просьбами обеспокоить.

«Ванильное», нежно-пастельное, как положено, романтичное, необычное и с глубоким смыслом «можно, пожалуйста» хоть и появилось не так давно, но уже настолько распространилось в молодежной среде, что попытки это как-то скорректировать напоминают борьбу Дон Кихота с ветряными мельницами.

Но можно мы, люди-«корицы», не будем чувствовать себя новыми? Да и вам не советуем.

Ольга Северская, кандидат филологических наук

Журнал "Коммерсантъ Наука" №4 от 26.02.2019, стр. 36