Аналитика

 Эксперты опасаются, что через 50 лет люди будут общаться только при помощи картинок, а через 100 – перестанут понимать друг друга.

Исчезнет ли «великий и могучий» язык, и как защитить русское культурное слово – рассказывает профессор СПбГУ, филолог Татьяна Садова.

Язык исчезнет?

Ксения Якубовская, SPB.AIF.RU: – Татьяна Семеновна, сейчас проще послать смайлик, чем писать длинное сообщение. Не откажемся ли мы от слов в будущем?

Татьяна Садова: – С приходом и бурным развитием интернет-общения, действительно, появилась тенденция к упрощению письменной речи. Смайлики заменяют эмоции, а значки и картинки – фон общения. Людям необязательно заботиться о яркости и выразительности собственной речи. Вербальный знак отчасти уступает место визуальному.

Однако в этом есть некая ограниченность работы вашей собственной мысли. Покажите картинку здания – она сразу исключит множество других образов, возникающих при произнесении слова «дом». Слово намного богаче картинки, потому что оно заставляет мысль работать.

Неслучайно сейчас педагогов просят чересчур не увлекаться презентациями в средней и особенно начальной школах. Важно не ограничивать воображение ребёнка заготовленной иллюстрацией. Человек так устроен, что в слове развивает свою мысль, следовательно, усложняя речь, развивается интеллектуально. Очень важно, чтобы школьники писали сочинения разных жанров, причём не только на уроках русского языка.

– Многие умы уже несколько десятилетий бьются над тем, чтобы найти объединяющую идею для России. Может ли ею быть наш язык?

– Безусловно, это та самая объединяющая идея для всех говорящих на русском языке. Именно идея, а не набор бездушных инструментов для общения. Язык – самый верный и безошибочный код нации. В языке всё: и наша история, и наши переживания, и наши победы с поражениями, и наши верования, и неверие тоже. Разгадайте этот код – разгадаете народ, его сотворивший.

Мы идентифицируем и осознаём себя русскими прежде всего через язык. Неслучайно в русском языке «народ» – одно из давних значений слова «язык». Помните, у Пушкина: «…всяк сущий в ней язык». Народы неповторимы, как неповторимы и уникальны их наречия. Поэтому-то проекты по внедрению эсперанто и других универсальных способов общения не увенчались успехом. Уничтожение национального языка равносильно уничтожению народа.

Разрушительная брань

– Сегодня мат можно услышать даже на сцене театра. Почему брань стала нормой?

– Брань не может быть нормой ни при каких обстоятельствах. А мат – это всегда задворки культурной речи.

То, что сегодня повседневная и даже публичная речь значительно упростилась, стала приниженной, верно. Такое уже было в нашей стране. Во время революционных потрясений 1917 года, например. Можете себе представить, как говорили в Петрограде, когда революционные солдаты и матросы заполнили его улицы в классовой ненависти ко всему старорежимному? Не без основания многие полагали, что культура погибла навсегда, а вместе с ней утерян язык русской культуры.

Но в обществе всегда есть запрос на высокий слог. И дети тех же солдат и матросов, получив образование от старорежимных преподавателей, оттеснили всё бранное и низовое на периферию, пожелав овладеть и культурной речью. Так было и в 90-е годы, когда обрушилась одна социальная система, а другая не установилась. Мы и сейчас, по сути, мало понимаем, какое государство строим. И норма, если так можно выразиться, во многом «плавает». Образцов высокой речи в публичном пространстве очень мало, наша так называемая элита сама часто грешит низовой речью, а норма всегда формируется на столкновении высокой образцовой и низкой, природной, естественной. Так зарождается средний стиль, поставщик литературной нормы.

В1990-е высокий стиль истончился настолько, что его значение в формировании новой нормы было мизерным. Политическая элита, телезвёзды, ведущие на ТВ и радио говорили в своём большинстве весьма примитивным языком. В результате средний стиль, на котором изъяснялись обычные культурные люди, вдруг занял место высокого. А в качестве среднего стал выступать разговорный, которого мы раньше стеснялись. Лагерная лексика – «беспредел», «кинуть», «халява», «стрелка» – стали едва ли не речевой нормой.

– Говорят, что мат несёт негативную энергетику. Неужели, ругаясь, мы ухудшаем свою жизнь?

– Влияние языка огромно. Если ребёнку читать не красивые добрые книжки и сказки Пушкина, а криминальные истории, то он вряд ли вырастет хорошим и добрым человеком. Ведь даже беременным женщинам специалисты рекомендуют тщательно подбирать литературу для чтения, музыку, телевизионные передачи, чтобы негативно не повлиять на нравственное развитие ещё не родившегося малыша. Язык создаёт мир вокруг нас. При этом люди всегда интуитивно тянутся к высокому стилю. Послушайте, какие фразы и эпитеты мы используем, поздравляя друг друга с праздником. В торжественные моменты хочется неких особенных слов, красивой речи.

От «шавермы» не откажемся?

– Почему петербуржцы не хотят отказываться от «куры», «гречи», «шавермы» и «парадной»?

– Исторически так сложилось, и это общеизвестный факт, что Москва и Санкт-Петербург постоянно находятся в своеобразном культурном соперничестве, которое охотно поддерживали не только простые жители двух столиц, но и писатели, публицисты, учёные. Хрестоматийные «парадные» и «поребрики» в игровом споре с «подъездами» и «бордюрами» – всего лишь внешняя, обыденная сторона этого состязания. Подобные слова позволяют подчеркнуть некую уникальность и отличие одного мегаполиса от другого. При этом такие оппозиции мало что значат, скажем, в речи нижегородцев или вологодчан. А жители Петербурга с удовольствием подчёркивают эту свою «непохожесть», используя слова «кура», «пышки», «греча».

– Приезжие часто замечают (иногда с обидой), что жители культурной столицы поправляют тех, кто говорит неправильно. При этом, вопреки правилам, не склоняют названия Кудрово и Купчино. Это ли не снобизм?

– Каждый петербуржец прекрасно осознаёт, в каком городе он живёт. Культурная столица! Статус обязывает следить и за речью в том числе. И если поправляем тех, кто говорит с ошибками, в этом нет ничего обидного, мы искренне желаем помочь человеку выражаться правильно.

Что касается приведённых примеров, то да, действительно, норма обязывает склонять – «живу в Кудрове, Колпине». Но для жителей этих мест, видимо, важно оставить в целостности уникальные с их точки зрения названия. Отсюда и споры. Мне думается, учитывая горячее желание людей не склонять Кудрово или Колпино, можно пойти на уступки. В конце концов, норма – не приговор, она изменяется под натиском множества обстоятельств. С другой стороны, каждая нормативная рекомендация основывается на объективных свойствах языка. Окончания нам нужны. Мы не можем говорить: «Я живу в дом». Так устроен наш язык.
 

  Ксения Якубовская