Нецензурная лексика – обычное явление российской повседневности. Судя по данным опроса, проведенным фондом "Общественное мнение", большинство наших сограждан – 72% – «часто» слышат ее на улицах, в транспорте, других общественных местах; 24% слышат, но «редко», и лишь 2% «никогда», по их словам, не сталкивались в публичных местах с нецензурной бранью.
Говоря о себе, большинство респондентов признали, что время от времени им случается нецензурно выражаться (впрочем, 55% говорят, что такое случается «редко»; 13% не скрывают, что выражаются «часто», а 30% «никогда», по их словам, не используют нецензурных слов в своей речи). По сравнению с опросами на эту тему, проведенными в 2003 и 2004 гг., здесь мало что изменилось. Единственный более или менее значительный сдвиг – это снижение на 5 п.п. (по сравнению с данными 2004 г.) доли тех, кто «часто» прибегает в своей речи к нецензурным выражениям.
По-видимому, не произошло значительных перемен и в поведении окружения наших респондентов, поэтому будет уместно привести распределение ответов на вопрос, заданный в 2003 и 2004 гг. (в настоящем опросе он не задавался), о ненормативной лексике, употребляемой знакомыми респондента. Большинство опрошенных (70% в 2003 г., 67% – в 2004 г.) сказали, что их знакомые, как правило, прибегают к нецензурным выражениям, а около 30% говорили, что людям из их окружения это в целом не свойственно.
По мнению каждого второго участника опроса (52%), сегодня – по сравнению с советским периодом – нецензурные выражения в общественных местах стали звучать чаще, и лишь 11% отмечают обратную тенденцию. Каждый четвертый (24%) полагает, что за прошедшие десятилетия никаких принципиальных перемен в благопристойности «общественного словесного дискурса» не произошло.
В целом, по мнению 57% опрошенных, нецензурные выражения чаще звучат в речи молодых людей. Это наблюдение находит лишь частичное подтверждение в данных самоотчета респондентов: существенные статистические различия наблюдаются лишь между ответами людей пожилого возраста (55 лет и старше) и всех остальных, то есть представителей «молодой» (18–35 лет) и «зрелой» (36–54 года) возрастных групп. В частности, «никогда», по их словам, не бранятся нецензурно 47% пожилых граждан и лишь 22–24% респондентов более молодого возраста.
По мнению 38% опрошенных, речь молодых и пожилых с точки зрения степени присутствия в ней нецензурных слов ничем принципиально не различается (это мнение особенно дружно поддерживают те, кто сами часто прибегают к нецензурным выражениям, – 52% в этой группе), а 3% считают, что нецензурные выражения чаще присутствуют в лексике людей старшего возраста.
Другая форма представления нецензурной лексики в российской повседневности – это непристойные надписи на стенах зданий и заборах. 44% респондентов сказали, что они видят их «часто», 36% – «редко» и лишь 13% – «никогда».
Впрочем, по наблюдениям каждого третьего респондента (33%), за последние два-три года нецензурные надписи стали более редким явлением (несколько чаще других об этом говорят жители Москвы и других мегаполисов – по 38% в каждом случае). Рассуждая (в форме ответа на открытый вопрос) о том, почему это произошло, одни респонденты обращали внимание на перемены в сознании и поведении своих соотечественников, другие – на изменения в общественной ситуации.
В первом случае респонденты говорили о возросшей культуре российских граждан («воспитание выросло, люди стали более культурными»; «понимать стали, что это некрасиво» – 10%), о том, что «нецензурное творчество» вышло из моды, стало неинтересным, непрестижным («другие художества у них»; «наверное, прошла мода, выросло другое поколение»; «люди другим интересуются» – 3%). Теперь, заметили 2% респондентов, вместо всем понятных нецензурных слов рисуют абстрактные граффити («теперь пишут не маты, а рисуют граффити – это модно»; «…больше каких-то иероглифов, смысла мы их не понимаем»). Кроме того, у молодежи появилась другая площадка приложения «творческих сил» – Интернет («может быть, все с этим делом вышли в Интернет, кому надо было высказаться подобным образом»; «у подростков появились другие интересы, например Интернет, где они могут писать маты. Зачем им заборы?» – 1%). Впрочем, некоторые в этой последней группе полагают, что компьютеры, Интернет просто переключили интерес молодых на более благопристойные занятия («сейчас молодежи не до надписей на заборах, все заменили компьютеры и игры на них»).
Кроме того, по мнению отдельных респондентов, в сегодняшней ситуации вседозволенности существует более простой – устный – выход для негативной энергии: «молодежь кроет вслух, зачем писать?»; «сейчас в открытую можно нецензурно выражаться где угодно и когда угодно»; «сейчас не надо писать, они такое выразят словами и вслух, а может быть, писать плохо умеют» (1%).
Другая группа ответов отражает мнение тех респондентов, которые связывают анализируемую тенденцию с теми или иными изменениями в общественной ситуации. Чаще всего люди говорили об облагораживании публичного пространства, в результате чего нецензурные надписи быстро уничтожаются («городские службы работают, вовремя стирают и закрашивают»; «забор стали красить чаще, может быть»; «их часто смывают, хотя пишут по-прежнему, но смотришь – моментально смыли» – 6%). По мнению некоторых респондентов, забота коммунальных служб о чистоте и эстетизме общественных мест не только позволяет быстро уничтожать оскорбляющие взгляд непристойные надписи, но и исподволь приводит к изменениям в сознании и поведении людей: «где чисто – там не пишут»; «город преображается, становится чище, забота жителей города о его чистоте»; «стали следить за чистотой, красивые дома, жалко их пачкать» (2%). А может быть, говорили отдельные респонденты, всё дело в том, что просто «стало меньше заборов» и других «общественных площадок» для нецензурного творчества (1%).
Некоторые респонденты делали акцент на усилении контролирующей и репрессирующей деятельности соответствующих органов («большие штрафы»; «есть законы, привлекают к ответственности родителей, заставляют воспитывать»; «милиция наша бдит»; «стало много милиционеров, больше гоняют молодежь» и т. п.).
По наблюдениям 17% респондентов, нецензурных надписей там, где они живут, стало, напротив, больше. Высказывая свои предположения о причинах этого явления (также в форме ответа на открытый вопрос), люди чаще всего говорили о невоспитанности детей и молодежи («дети брошены родителями, вот и пишут везде»; «молодежь вообще не получает воспитания, грубая, все хочет крушить, осквернять» – 5%), да и населения в целом («нет культуры в человеке»; «разложение общества, нравственность падает» – 4%).
Отдельные респонденты говорили о вседозволенности, снятии общественных запретов и ограничений («такое время – дозволено»); по мнению некоторых, свою лепту в этот процесс вносят СМИ («много всего в СМИ теперь увидишь и услышишь»). Кто-то полагает, что причина – в избытке досуга и незанятости молодых делом («молодежи заняться нечем, это их развлечение»), другие думают, что в такой форме выплескивается недовольство людей тяготами жизни («условия жизни ужасные»; «у людей наболело»; «такова политика в стране, что люди все больше обозляются от такой жизни и становятся агрессивными, злыми»). Каждая из этих групп суждений набрала по 1%.
Наконец, отметим, что, по наблюдениям 28% респондентов, нецензурные надписи в общественных местах – как были, так и есть, ни больше и ни меньше их за последние годы не стало.
