Аналитика

Кто такие «мажоры» и каков на вкус «суп таратуй»?

Герой Мольера г-н Журден и не подозревал, что всю жизнь разговаривал прозой. Вот и мы, решив проанализировать костромскую «мову», не догадывались -  речь наша буквально пронизана диалектизмами. Хотя филологи наверняка поправят: тут не только диалектные слова и выражения, но и просторечия, вульгаризмы, заимствования, профессиональный и блатной жаргон, слова-паразиты и пр. Оставим определения  специалистам и обзовем всё, что мы слышали, слышим и говорим, одним общим словом – костромизмы. Звучит почти космически. Что не удивительно, ведь язык – целый космос, загадочный и безмерный, изучать который можно до бесконечности, отмечает "Народная газета".

Даже внутри Костромской области есть серьезные разговорные различия. К примеру, в ближних к областному центру деревнях с удивлением услышали от переселенцев из сёл, затопленных при образовании Костромского моря, такое выражение: «Индо взопрели» («Даже вспотели»). Оно показалось им такой махровой стариной, что дальше некуда. А в Нерехтском районе распространено слово-паразит «ни то»: «Возьми ни то книгу, дай ни то мне». Это «ни то» ничего не обозначает, просто для связки слов. В Костроме свое «лишнее» слово - «дак»: «Дак да, дак нет». В Парфеньевском районе любят добавлять к словам – «ши» - «цы».

В Красносельском районе все знают, кто такие прасолы (торговцы, скупающие продукцию оптом). Там же понимают, что означает «сняли» электричество, воду, газ (отключили). А те, кто не разбирает языка красносёлов,  – явные «приволоки» (приезжие; переселенцы). Для пришлых людей и в других местах есть особые слова. «Новожилами», «прихожими», к примеру, их прозвали в Кологривском районе. Жителей не своей деревни там именуют «чужими», а женщину из соседнего села, которую сюда выдали замуж, - «приведённой».

Для обозначения еды в обиходе костромского крестьянина было множество слов. Сам прием пищи в Нерехтском районе звали жора, в Вохомском - ежа, в Костромском - брашно, в Островском – ества, а повсеместно вместо слова «есть» говорили хлебать, варевом же называли любое горячее блюдо. Готовить пищу значило обряжать в Вохомском и Павинском районах. Пошамать (немного поесть) могли  в Костромском районе, а ужин здесь обозначали словом вечерять. Само время приема пищи - это выть. 

Блюда и продукты в районах звались по-разному. Сладкой похлёбкой величали в Буйском районе компот из сухофруктов.   Клюковником – овощной суп с добавлением клюквы (Чухломский район). Суп таратуй (пустой суп из картошки) бывал в голодные годы на столе нерехтчан. А мутником в Галичском районе прозвали  суп из крапивы с вареным яйцом, беленный молоком. Вареница – это суп из брюквы, рассеченный мутовкой, который готовили жители Кадыя. Задумиха (картофельный суп) спасала в неурожайные годы мантуровских крестьян.

Какие еще блюда готовили костромичи? Щаница – квашеная капуста из зеленых листьев для зеленых (или серых) щей. Загибень – пирог с загнутыми краями. Микешка - толокно, разведенное холодным молоком.  Преснец – пирог из пресного теста. Тюря, «московские рыжики», мурсовка (мурцовка) – еда бедняков: в холодную кипяченую воду крошили хлеб, лук, заправляли растительным маслом. Другая палочка-выручалочка суровых лет верешалка – пустой суп из воды и картофеля, ничем не заправленный. Молоко с накрошенным хлебом звали крошево, крошенина, крошонка. Грибовницей – грибной суп на молоке. Солениной – суп с солеными грибами. Селянкой – яичницу. Ушанкой, ушником, ушным – суп из субпродуктов. Баландой – суп без мяса. Тех, кто побогаче, на столе ждала дрочёна – кушанье из яиц, молока, муки и картофеля. Кстати, так же именовали избалованного, упитанного человека. Я ж говорю: диалекты полны неподражаемого юмора, народной меткости и образности…