Новости

           Какие новые слова и словосочетания принес в нашу жизнь уходящий год? Какими лексическими оборотами он нам запомнится?

            В социальной сети «Фейсбук» вот уже три года существует группа «Словарь года»; ее участники (их более пятисот) коллективными усилиями ежемесячно составляют списки самых заметных слов, которые попадают в центр общественного внимания, оказываются «на слуху». И хотя 2014 год еще не закончился, уже можно подвести некоторые итоги.

            Доминантой этого года стали, безусловно, события на Украине; и поэтому в «Словарь года» попали такие топонимы, как Крым (в феврале), Одесса, Новороссия и Славянск (все – в мае). В этом ряду должны были бы оказаться также Донецк и Луганск, однако в «Словарь» участниками группы были предложены особым образом окрашенные, сленговые и пренебрежительные названия соответствующих регионов: Луганда (в июне) и Домбас (в июле). Самым же заметным «производным» от географического названия стало словосочетание «Крым наш», родившееся после присоединения Крыма к России в марте. Очень скоро оно фактически «склеилось» в одно слово, став своего рода мемом, который уже в апреле попал в «Словарь года» в варианте «крымнаш». Но если высказывание «Крым наш» ассоциировалось с определенной – патриотической – позицией, то неологизм «крымнаш» стал выражать скорее ироническое отношение к этой позиции со стороны противников присоединения Крыма. Среди тех, кто считает, что присоединение Крыма было ошибкой, доминирует отношение саркастической обреченности: «Цены растут, зато Крым наш», «В стране кризис, зато Крым наш». Соответственно, словечко «крымнаш» превратилось в негативный ярлык для тех, кто рад этому событию, причем означать оно стало не только их позицию, но и их самих: сейчас вполне реально услышать фразы вроде «Он – крымнаш» или «Там собрались одни крымнаши».

            Вообще изобилие обидных и пренебрежительных ярлыков – это самый характерный лексический тренд уходящего года. В марте в «Словарь года» попали «бандеровцы» (вариант – «бендеровцы») применительно к украинским оппозиционерам, а российскую оппозицию стали называть «национал-предателями» и «пятой колонной». В апреле уже от украинской стороны мы услышали о «сепаратистах», «ватниках» и «колорадах». Ответом на них можно считать появившихся в мае «правосеков», в июне «карателей», «укропов» и «зомбированных», а в июле – «свидомых». А в ноябре «ватники» и вовсе превратились в дегуманизированную «вату», причем если «ватниками» изначально называли прежде всего жителей Юго-Востока Украины, то обобщенное «вата» стало обозначать весь тот негатив, который приписывается национальному характеру россиян.

            Противоположный этому тренд – появление своего рода эвфемизмов: внешне нейтральных словосочетаний, которые призваны скрывать реально конфликтный характер соответствующих ситуаций. Особенно плодотворным в этом отношении был март, когда в Крыму состоялся референдум о независимости: официально присутствующие там российские войска называли «ограниченным контингентом» и «вооруженными лицами»; особую же популярность приобрели иронические словосочетания «вежливые люди» и (появившиеся в апреле) «зеленые человечки». А еще до референдума, пока Крым оставался частью Украины, там с тревогой ждали появления «поездов дружбы» с пассажирами из Западной Украины. И уже украинским эвфемизмом стала в июне аббревиатура «АТО» – антитеррористическая операция против восточноукраинских «сепаратистов».

            Еще один неологизм 2014 года, помимо «крымнаша», появился в результате формального «склеивания» некоего высказывания в одно слово; в содержательном же отношении оно попадает в тренд «эвфемизмов». Речь идет о родившемся еще на зимнем киевском майдане меме «онижедети». «Они же дети!» – сочувственно говорили в январе об участниках майдана, сражавшихся с охранявшими президента Януковича бойцами «Беркута»; и этот мем стал своего рода заведомым оправданием любых действий восставших и осуждением любых действий защитников власти; впрочем, после смены власти этот мем, похоже, ушел в прошлое.

            Из других любопытных лексических казусов года можно отметить фактическое превращение в имя нарицательное фамилии официального представителя  американского Госдепа Джен Псаки: в мае появилось словосочетание «свежие псаки», означающее некую не вполне достоверную информацию, которой придается статус безусловной истины, а в июне – соответствующий глагол «псакнуть» (то есть обнародовать эту информацию). А еще одно слово, имеющее отношение к искажению информации и манипулированию общественным мнением, стало безоговорочным лидером среди всех новых слов 2014 года: это включенное в «Словарь года» в июле заимствованное слово «фейк», прямая калька с английского fake – «поддельный, фальшивый, фиктивный, липовый». Информационные сообщения и телесюжеты, которые должны были бы служить доказательством достоверности каких-то событий, часто признавались не соответствующими действительности; более того, широко распространился жанр сознательно провокационного фейка – в котором некая информация, изначально основанная на реальных фактах и поэтому вызывающая доверие, умышленно доводится до абсурда, и адресат в итоге оказывается в состоянии поверить в любую ложь. И если Экспертным советом другого традиционного лексического конкурса, «Слово года», таким словом было признано «крымнаш», то в группе «Словарь года» безусловным победителем стал именно «фейк».
 

Алексей Михеев