От «панк-молебна» до «воцирковления».
Свежие новости от организаторов конкурса «Слово года», за которым я очень внимательно слежу с декабря 2011 и регулярно докладываю об этом в своих колонках. Промежуточные итоги они пока официально не подводили, но некоторые знаковые выводы уже имеются: абсолютным лидером среди всех слов, родившихся за последние полгода, стали «кощунники» и «кощунницы».
Не какой-нибудь «оккупайАбай» или еще что-нибудь протестное, хотя эта лексика сейчас составляет больше половины словаря года. Не «госдеп», не выражение «более лучше» и даже не «иностранный агент», а именно «кощунницы». Это означает, что события вокруг процесса над «Пусси Райот» в частности и вокруг РПЦ в целом затмили собой все остальное. Вербальное пространство именно этого резонансного дела, кстати, очень богатое на новые единицы, смогло потеснить даже тот невероятный массив креативной протестной лексики, которая родилась в ходе акций протеста.
Узнав об этом, я подумала, что сейчас самое время составить «Словарь дела «Пусси Райот», зафиксировать все то, что возникло и вошло в употребление с тех пор, как в храме Христа Спасителя был совершен так называемый панк-молебен.
Итак, «кощунственная» десятка слов и словосочетаний.
1. Сначала было слово. Слово «панк-молебен». Именно с этой номинации (и, конечно, самого названия группы) и началась история. Название «панк-молебен» дали своей акции сами ее участницы, и, только появившись, это новое, странное образование сразу стало предвестником и сложности и запутанности процесса, и раскола в обществе, и все более тесной спайки светского с религиозным на государственном уровне. Дефис между светским «панк» и религиозным «молебен» как бы прочертил эту линию. Художественный акт или религиозное действо? Конфликт оказался многоплановым, многомерным. Соединение двух слов дало взрывной эффект: вскрылось и закровоточило все то, что накопилось в отношениях общества и церкви.
2. «Кощунницы/кощунники». Когда это существительное впервые зазвучало применительно к девушкам из «Пусси Райот», в соцсетях стали появляться недоуменные вопросы: что, мол, это за слово новое такое? Кто придумал? Слово, конечно, старое. И встречается и в художественной литературе, и в религиозной, и в мемуаристике. «Он, как и подобает революционному барду, богохул и кощунник», — писал К.И.Чуковский о В.В.Маяковском. Однако, если проверить частоту употребления этого существительного с помощью Национального корпуса русского языка, можно увидеть, что в массмедийном дискурсе оно действительно практически не появлялось. Не удивительно, что от свалившегося на головы читателей/слушателей/зрителей совокупного объема произнесенных «кощунников» и «кощунниц» аудитории стало немного не по себе, как будто открылись старые гробы и повеяло Средневековьем. В массовое употребление существительное вошло после очередного разоблачительного фильма журналиста канала «Россия-1» Аркадия Мамонтова, который произносил это слово с особенным возмущением и гневом.
3. На почетное третье место я бы поместила не какое-то отдельное слово, а целый пучок негативно окрашенных образований с основой «православ-»: это и прилагательное «православнутый» (было давно, но особенно активно использоваться стало сейчас), «православие головного мозга», «православный фундаментализм», «православный активист». Последнее вообще уже давно приобрело статус обыденного и нейтрального. Так называют всех, кто проводит акции в защиту церкви, против «кощунниц» и пишет открытые письма от имени «православной общественности». Однако само по себе сочетание «православный активист» довольно парадоксально. Существительное «активист» явно из советского, антирелигиозного дискурса. Соединяясь с прилагательным «православный», оно делает словосочетание оксюморонным, даже нелепым. Но от частого употребления абсурдность этого вербального союза как-то затирается, становится почти не видна. Как отмечает известный лингвист, куратор конкурса «Неологизм года» Михаил Эпштейн, в это смысловоe гнездo попадают также авторские неологизмы «святобесие», «поп-религия», «религархия».
4. Отдельно стоит сказать о самом названии группы «Пусси Райот». Я писала уже неоднократно о том, как слово «пусси» от частого употребления и изменения контекста стало менять свою изначально вульгарную окраску, а после и вовсе как бы возвысилось над своим первоначальным значением и перестало с ним ассоциироваться.
5. В то же время название «Пусси Райот» породило множество новообразований: это и «пуссирайотизация», и «пусистерия», и «пуссирайотизм», и нарицательное «пуссириоты» (ударение на «о», как в слове «патриоты»). Последнее вошло в активное употребление и получило более широкое значение - люди, бунтующие против существующих порядков эпатажными методами. Появились даже заголовки: «Пуссириоты против патриотов».
6. Выражение «чувства верующих», или «религиозные чувства верующих» (снова странное соединение) также претендует на роль одной из главных единиц в словаре дела «Пусси Райот». Казенная, суконная формулировка превратилась в универсальный флажок-ограничитель, мину, на которую теперь можно наступить даже там, где совсем не ожидаешь. На днях, например, журналисты задались вопросом, не будут ли теперь сажать за популярное выражение «срань Господня» как за оскорбляющее религиозные чувства?
7. Интересна судьба неологизма «чуровщина», появившегося еще после декабрьских парламентских выборов и образованного от фамилии главы Центризбиркома Владимира Чурова. Если раньше оно ассоциировалось исключительно с политикой, то по мере развития событий вокруг «Пусси Райот» и других конфликтов, связанных с РПЦ, стало постепенно отдаляться от своего «создателя» и дрейфовать в сторону религиозного дискурса. Интересно тут то, что это слово стало еще одним свидетельством сближения, сращения церкви и государства, которое проявляется даже на языковом уровне. Сам термин «чуровщина» к делу «Пусси Райот» имеет косвенное отношение: так называлась номинация премии «Серебряная калоша», которую присудили патриарху Кириллу «за непорочное исчезновение часов». Позже стало известно, что «Единая Россия» хочет внести в Уголовный кодекс такие изменения, чтобы и организаторам премии, и солисткам панк-группы грозило обвинение в разжигании ненависти по религиозному признаку.
8. «Народное стояние». Термин, возникший в контексте дела «Пусси Райот» еще весной, когда массовый молебен в защиту РПЦ прошел в храме Христа Спасителя, потом как-то забылся и вновь дал о себе знать буквально на днях. 22 июля на Суворовской площади в Москве прошел митинг «в защиту Русской православной церкви и православной веры от нападок, поругания и кощунства». Сами организаторы уточнили термин: молитвенное стояние с элементами митинга.
9. Слова «сакральный» и «сакраментальный», которые перепутали авторы обвинительного заключения по делу панк-группы, написав о «посягательстве на сакраментальность». Журналист Александр Архангельский, ознакомившись с этим текстом, написал пост в ЖЖ под названием «Кощунственное обращение с языком»: «... мне как носителю языка нанесена духовная рана. Безграмотное использование следователями глагола “одевать” нарушило вековые устои русской речи. Девицы не ОДЕЛИ маски, а НАДЕЛИ. Прокуроры, есть простое правило: “одеть Надежду, надеть одежду”. Не соблюдаете законы, так выучите хотя бы правила».
10. Завершу десятку еще одним существительным из списка претендентов в слова года: словом «воцИрковление». «Видимо, отцу Всеволоду Чаплину не дают покоя лавры его великого однофамильца. А вокруг Церкви уже получает распространение добрый термин “воцирковление”, — цитирую одну из статей в «Московском комсомольце». Действительно, термин подхватили и стали использовать довольно активно. Он оказался очень точным, отражающим суть происходящего: воцарение логики абсурда, цирка с иллюзионистами-чуродейцами, несмешными клоунами и жестокими укротителями тигров.
Ксения Туркова
25 июля
Постоянный адрес статьи: http://mn.ru/columns/20120725/323650000.html..
© 2010-2011 ФГУП РИА Новости и НП ИД Время
Фото: © Московские новости. Павел Пахомов
