Есть много причин отрицать полезность политически корректного языка (пи-си). Прежде всего, за его убогость и невыразительность, что неминуемо ведет и к убогости, и невыразительности политически корректного мышления. Ученые все еще обсуждают вопрос: ведется ли вообще весь процесс мышления на том или ином конкретном языке, – но большинство все же признает, что характер мышления во многом зависит от языка, выражающего данное мышление. И если «пи-си» действительно является языком, предписывающим нам формулы этических и эстетических оценок, отражающих принципы нашего времени, можно свалить на этот надуманный язык весь сумбур, поселившийся в наших головах.
Смотрите сами: на политически корректном языке нельзя даже сказать: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Потому что слово «призрак» может показаться обидным и Европе, и коммунизму. К тому же разве призраки обязательно бродят, – и разве все, кто имеет привычку бродить, призраки? Более того, это предложение, несомненно, покажется обидным всем тем странам, по которым данный призрак не бродил. Они потянулись к нему всей душой, а он их обошел. Далее: призраки, они вроде бы не вещности, но приходится предположить, что они все же сущности. Многие считают именно так, а мы не можем игнорировать мнение большинства или – тем более! – меньшинства. Но тогда почему призрак не «шествует» или «передвигается», а «бродит»? Имеется ли в виду бесцельное коловращение, намекающее на тайную суть то ли призрака, то ли коммунизма, то ли Европы?
Итак: заменяем слово «призрак» словосочетанием «предполагаемая реальность», слово «бродит» нейтральным «присутствует», а Европу опускаем вовсе, поскольку нам чужд европоцентризм. Получаем: «Предполагаемая реальность коммунизма присутствует». И что? Разве это может заставить кого бы то ни было лезть на баррикады? Ну а если уж даже столь простая фраза, приведшая, кстати, пусть и окольным путем, к появлению политически корректного языка, не может быть сказана на нем без экивоков и комментариев, чем пи-си лучше языка Вавилонской башни? Впрочем, этот вопрос можно оставить без ответа. Гораздо более актуален вопрос: «Чем пи-си хуже полного смешения слов и понятий, не позволившего строителям вавилонского небоскреба закончить работу?» А хуже он тем, что, являясь орудием уничтожения человеческой цивилизации, выдает себя за орудие ее спасения.
А теперь обратимся к событиям последнего времени и попробуем откомментировать их с оглядкой на новый международный словарь смыслов и значений тех понятий, на которых строилась наша цивилизация – северная, южная, западная и восточная, вся, какая есть.
Начнем с Греции, поскольку принято считать, что западная цивилизация началась именно с нее, и есть предположение, что ею она может и закончиться.
На роль черных дыр, в которые может ухнуть Европа, претендуют почти все ее южные страны – Италия, Португалия, Испания и Греция, но последняя ближе всего к критической точке. В принципе она эту точку уже, возможно, даже миновала. Греция тратит намного больше, чем зарабатывает, но затянуть пояса и засучить рукава не хочет. В результате более зажиточные и трудолюбивые соседи объявили, что не желают и дальше содержать тунеядку и сибаритку. Они могут захотеть исключить Грецию из группы стран, пользующихся единой валютой «евро», чтобы новая Эллада не утащила за собой в тартарары связанные этой валютой экономики Европы. А как там она будет обходиться без поддержки богатых соседок – увидим.
Греции голодать не впервой. До объединения Европы она долго была нищенкой этого небедного континента, что позволило британской подданной мадам Даррел – и не ей одной – переехать туда и жить на малые деньги, как на большие. Речь идет о маме того Даррела, который подарил нам «Зоопарк в моем багаже» и другие рассказы, проникнутые глубоким гуманизмом.
А вообще-то, в претензиях греков насчет того, что строительный бум, приведший к финансовому кризису, произошел не по их вине, есть доля правды. В последние десятилетия ХХ и особенно в два первых десятилетия ХХI века Европа скупала недвижимость в Греции, как сумасшедшая, поскольку там эта недвижимость стоила сравнительно дешево. Расплачиваться же за все прегрешения, включая и неоправданный внутренними силами рынка строительный бум, придется грекам, что есть не случайность, а закономерность развития глобальной экономики: для того, чтобы это представление продолжалось и многие богатели, совершенно необходимо, чтобы кто-то разорялся. Таков закон жанра.
Но нас интересует другое. В историческом журнальчике, выходящем в Великобритании, я прочла сообщение о новейшей исторической оценке битвы при Марафоне. Случилась эта битва в 490 году до новой эры. Огромное войско персидского царя Дария – численностью около 300 000 – напало тогда на крошечные Афины, на помощь которым не захотели прийти никакие другие греческие города, кроме совсем уж микроскопической Платеи. Афины и Платея смогли наскрести всего 10 000 воинов, но те пошли в битву не шагом, а бегом, тем самым убедив персов в своем моральном преимуществе. Если честно, я полагаю так: персы просто решили, что против них выставили дурдом, и побежали. В этой битве они потеряли 6400 солдат и шесть боевых кораблей, тогда как Афины, отстоявшие свою независимость и покрывшие себя беспримерной боевой славой на все историческое время вплоть до 2011 года (время выпуска журнальчика «История»), потеряли всего около 200 солдат.
Я не уверена в том, что битва при Марафоне все еще входит в современные экзаменационные вопросы по истории, поэтому повторила ее так, как обучали в школе нас, а до нас – бесконечные поколения европейцев. Но уважаемый британский исторический журнал, уже зараженный вирусом пи-си, вдруг задался вопросом: «А надо ли было наставлять человечество в героизме на этом примере?» Погибло около 20% греческого войска. Был ли в этом смысл? Не лучше ли было отступить? Известно ведь, что победоносная война беременна следующим кровопролитием. И впрямь, десять лет спустя на Грецию напал наследник Дария, Ксеркс.
Его-то воинов и сдержали собственными телами в узком проходе Фермопил героический грек Леонид с тремя сотнями спартанцев. Все они погибли. Но в наше время такие потери в воинском составе считались бы подсудными. Да и сама война считается сегодня чем-то незаконным, кто бы ее не начал. Поэтому участие в ней полагается не храбростью, а позором, тогда как истории, наподобие битвы при Фермопилах, должны быть, по мнению нынешних специалистов по духовности, изъяты из учебников истории, чтобы не смущать современных мальчиков и девочек.
Я и сама ненавижу войны, но пацифизм хорош только как отвлеченная форма высказывания или как всемирное явление. Между тем локальные войны случаются все чаще. Они несутся на нас с экранов ТВ в каждой программе новостей. Мы живем в огненном кольце. Как же воспитать героев, готовых отстоять свой дом, свою страну, свои убеждения, если рассказы о храбрости и военной доблести у нас под запретом? Обратите внимание: военные корреспонденции на всех телеканалах бывают исключительно критические. Армия – любая армия – монстр. Солдаты – какие бы ни были – роботы в шлемах, способные нести в мир только агрессию и зло. Офицеры – в любой армии мира – поголовно напыщенные чучела, готовые перегрызть горло друг другу за должности и награды. И каждая война, справедливая или нет, даже вынужденная и уж, конечно, превентивная, сопровождается разгромным отчетом очередной комиссии.
Известный философ и эссеист Ханна Арендт сказала уже более полувека назад, что если войну назовут массовым убийством, люди вскоре перестанут с этим соотноситься. Она была неправа. Политически корректный язык так-таки называет любую войну массовым убийством, и это так-таки продолжает действовать на нашу психику. А Израиль – страна, окруженная вооруженными до зубов врагами со всех сторон. Поэтому подобная пацифистика у нас равносильна самоубийству. Но если уж пи-си поднял руку на Марафон с Фермопилами, кто мы такие, чтобы сопротивляться этому мировому поветрию?
Прекраснодушие каплет патокой слов из всех пор современной жизни. Это ж надо было наесться японских грибов, чтобы решить, что кровавая бойня, происходящая уже второй год в арабском мире, должна получить название «арабская весна»! И уж точно нужно было находиться под влиянием этих самых грибов, вызывающих приятные галлюцинации, чтобы утверждать, что там имеет место борьба за свободу и демократию. Впрочем, эта фразеология, принадлежащая к области расплывчатых значений политически корректного языка, – кто слышал прежде о «частичной демократии», «демократии в процессе созревания» или даже о «демократической диктатуре»? – сыграла плохую шутку со своими создателями.
В свое время, когда муж Билл еще княжил в Белом доме, чета Клинтонов придумала доктрину о демократизации всего мира любым способом, поскольку цель оправдывает средства. А сейчас эти идеи насильственной демократизации, ассоциирующиеся с явно привнесенными со стороны лозунгами арабских толп, требующих демократических свобод, но голосующих за мусульманский фундаментализм, вызвали со всех сторон подозрения в американском вмешательстве.
По чести говоря, чета Клинтонов не первая придумала насильственную демократизацию мира. Этого, вернее, связанных с демократизацией либеральных законов, требует глобализация экономики. В общем и целом борьба за демократию в явно недемократических странах стала борьбой за либерализацию фискальных систем, таможенных регуляций и имущественных отношений. Но, хотя кое-какие следы американского вмешательства, вызвавшего беспорядки в арабском мире, были обнаружены, никто так и не поймал Белый дом за руку. Вполне возможно, что и тут автоматом действует политически корректная риторика.
Народ, он ведь, согласно этой риторике, всегда прав. А разницы между толпой и народом убогий политически корректный язык не знает. Или не хочет знать. Между тем толпа обычно преступна, а народ обычно инертен и по площадям не шатается. И вот Запад, не решаясь выйти из-под власти пи-си, совершенно запутался и не знает, как ему поступать. А все потому, что предполагаемо добрые режимы, приходящие на смену свергнутых «злых» режимов, раз за разом оказываются хуже прежних стократ.
Скажем, в Сирии идет гражданская война, но создается впечатление, что, уйди Асад, немедленно взорвется весь огромный ракетный арсенал, поставленный старому режиму еще СССР, а потом и Россией. Да и весь Восток, упаси Господь, может загореться и задымить, поскольку химического советского оружия у сирийцев и их приятелей больше, чем нашей маленькой планете нужно для глобальной катастрофы. На чьей же стороне прикажете стоять? Сунниты и шииты, они, конечно, человеки, но и асадовы алавы тоже не вовсе звери. Среди них есть женщины, старики и дети. А их вырежут, если что. Под корень вырежут. И окажется, что политическая корректность привела к геноциду.
Как там у Владимира Маяковского: «Довольно жить законом, данным Адамом и Евой!»? А на деле выходит, закон тот был не так уж плох, тогда как новый закон приводит к непредвиденно неприятным последствиям. Великий пролетарский поэт настаивал на том, чтобы загнать клячу истории. Это повеление, опасаюсь, уже почти выполнено. Но он предлагал сделать это: «Левой! Левой! Левой!» А политическая корректность не любит шарахаться ни в какую сторону. Она сама по себе. Без компаса. По ней, что пролетарий, что бездельник – один черт.
Политическая корректность желает позволить любому человеку болтаться по миру, где он хочет, делать там то, что он хочет, требовать у любой власти все и ничего не давать взамен. Эта новая мораль настолько укоренилась, что человеку просто стыдно быть оседлым и продуктивным членом общества, патриотом, хорошим семьянином, да еще и физически целым и невредимым экземпляром homo erectus со светлой кожей. Тут уж на лево-право не рассчитаешься. Тут мы имеем дело с матерью всех свобод – госпожой анархией.
Анархисты и впрямь замечены во всех толпах, буянящих на всех площадях мира. В этом, может, и нет большого вреда, но проблема состоит в том, что беспорядок, переходящий в хаос, столь характерный для анархического состояния, не раз приводил и всегда может привести к власти сильной руки. Иначе говоря, к фашизму. Который, как мы имели возможность убедиться на примере диктаторских режимов XX века, может быть и правым, и левым.
Вот, сообщают, что в Греции фашисты негров бьют. Бьют они их и в других странах. Но в Греции глава фашистской партии побил еще и члена парламента. Женщину, между прочим. А его партия получила там, на выборах, около 10% голосов. Крайне правые партии усиливаются во всех странах мира. И будут продолжать усиливаться, если нормальное уравновешенное человечество не решит властным рывком разорвать путы политической корректности, чтобы вернуться к тысячелетиями выработанной логике человеческого бытия.
К морали, опробованной поколениями, к образцам для подражания, отобранным на протяжении многих веков. Потому что народ, в отличие от толпы, хорошо понимает, что анархический хаос грозит ему, народу, исчезновением. И народ этот – любой народ – готов перетерпеть все неприятности, сопровождающие режим сильной руки, лишь бы нация и ее культурная традиция оказались спасены.
Помимо прочих его недостатков, политически корректный язык ведет к невероятному лицемерию, к постоянной лжи, неискренности и ханжеству. Вот генетики, закрыв глаза руками и тряся от ужаса головами, недавно вынуждены были публично признать: расы есть, и они разные. Знать-то об этом знали всегда, но говорить вслух боялись. Сейчас вот осмелились. А чего бояться?
Расизм – это не генетическая проблема. Расизм – это когда убивают или оскорбляют другого за то, что он другой. Делать этого, разумеется, не надо. Только и любить другого сверх меры за то, что он – другой, тоже не надо. Но вот нелегально проникший в Израиль эритреец возглавляет демонстрацию, требующую – это ж надо! – дать ему в Израиле жилье и работу. И диктор ТВ с тревогой сообщает: мировое общественное мнение осуждает Израиль за плохое обращение с этими нелегалами. И требует принять и обслужить чуть ли не всю голодающую и воюющую Черную Африку в ущерб собственному не слишком сытому населению. Это как?! И почему?!
Надо думать, что эритреец несет свой плакат навстречу мировому общественному мнению. Кого еще он может пытаться убедить, что при экономическом кризисе и грозящей войне Израилю только его, этого эритрейца, и не хватало? А что такое оно есть, это столь тщательно отслеживаемое нашими СМИ мировое общественное мнение? На сегодняшний день – всего лишь непонятным образом подчинившая себе наиболее вербальную часть человечества политически корректная дребедень. Тут вспоминается мне анекдот, приписываемый Иосифу Бродскому. Рассказывают, что был он тяжело болен, когда некто рассказал ему, что Евтушенко выступил против колхозов. «Если он против, я – за!» – якобы прошептал поэт. В последнее время мое отношение к политически корректным истинам приближается к такому же абсолюту.
Автор : Анна ИСАКОВА
05.09.12
http://www.tribuna.ru/news/politics/samoubiystvennaya_politkorrektnost/
