145 лет назад, в июне 1867 года, император Александр I одобрил указ о введении в Лифляндии и Курляндии государственного языка. Но, получив информацию, что идея регулирования употребления языков не одобряется теми, кто госязык не знает и знать не хочет, отказался от идеи сделать проект указа законом.
Как же обстояло дело в Балтии со знанием госязыка? Еще в XVIII столетии рижанин, офицер российской армии, знаменитый ныне барон Мюнхгаузен, вполне свободно говорил по-русски. И таких знатоков госязыка в Лифляндии было немало. Рижский купец, ездивший по торговым делам в Москву; лифляндский дворянин, пожелавший поступить на госслужбу, усердно изучали русский и добивались успеха. В Риге же местные жители писали по-немецки деловые бумаги, вели на родном языке делопроизводство в Рижском магистрате и даже не задумывались, нужно ли им знание госязыка.
Но вот в 1820 году педант-император Александр I потребовал сделать русский язык обязательным в школах Курляндии, Лифляндии и Эстляндии. Думаете, после этого молодые рижские немцы повысили уровень знания русского языка? Ничуть! Внедряемый по приказу свыше, язык нисколько не увеличил свою популярность у местного населения. А молодые рижские немцы и латыши довольно быстро поняли, что сдача экзамена и знание русского языка – совершенно разные вещи.
Итог: в 1834 году министр просвещения граф Уваров обнаружил, что в Остзейских провинциях госязыком плохо владеют не только гимназисты, но и выпускники в то время единственного в Остзейском крае Дерптского (ныне – Тартуского) университета. Находчивый министр для улучшения ситуации предложил ввести систему поощрений. К примеру, выпускник вуза, успешно сдавший экзамен по русскому, вместе с дипломом об окончании Дерптского университета автоматически получал чин чиновника 14-го класса. К чему это привело? Конечно же, лишь к ослаблению требований на экзамене: на нем разрешили пользоваться словарем. (Так что выражение «знает русский со словарем» не вчера родилось.)
Еще в 50-е годы XIX столетия выпускники рижских гимназий знали, к примеру, латынь лучше, чем русский язык. В 1866 году, за год до появления проекта указа о введении в Балтии русского госязыка, в Санкт-Петербурге вышла книга с длиннющим названием «Исторический обзор мер правительства для усиления в Остзейском крае способов к изучению русского языка». В этом исследовании была четко сформулирована причина, почему в Риге плохо знали русский: «Вообще обязательное обучение русскому языку частных людей, противоречащее убеждениям здешнего общества, едва ли содействовало распространению здесь русского языка». Иными словами, подтвердила свою истинность поговорка: насильно мил не будешь.
Парадокс, но в 60-е годы ХIX столетия за укрепление позиций русского языка в Латвии стала выступать... латышская интеллигенция.
Недовольные владычеством немцев в Балтии, лидеры первой латышской Атмоды увидели в расширении прав русского языка средство борьбы с немецким засильем. Сотни образованных латышей еще в 1863 году подписались под петицией императору Александру II. В этой петиции предлагалось расширить роль русского языка в Остзейском крае. Не исключено, и это прошение сыграло свою роль в том, что 145 лет назад появился проект указа о введении госязыка в Курляндии, Лифляндии и Эстляндии. Другая причина появления подобного указа, думается, емко описана тогдашним московским ученым и публицистом, профессором Михаилом Погодиным: русский человек в Риге должен «скрывать свое происхождение, и не иначе может быть выслушан в Риге, как заговорив по-немецки».
Итак, тень указа о госязыке нависла над Лифляндией, Курляндией и Эстляндией. Балтийские немцы сочли происходившее нарушением прав человека. Они собирали подписи под петицией прусскому королю, доказывали, что происходит нарушение международного права: так как Россия получила Лифляндию и Эстляндию по Ништадтскому миру со Швецией, то и языковое законодательство можно менять только с разрешения шведов.
Как отреагировала просвещенная Европа на жалобы остзейских немцев? Как ни удивительно, довольно жестко. Одна немецкая газета даже сочла планы перевода делопроизводства в Риге на государственный язык мерой, «попирающей ногами священные права человека». В немецком парламенте депутат Либкнехт гневно упрекнул канцлера Отто Бисмарка в бездействии. После чего немецкий МИД направил Российской империи ноту протеста.
Заметим, что проект царского указа был довольно либерален: не предусматривалось никаких экзаменов и инспекций, не предполагалось ни малейшего регулирования языков в частной сфере. Тем не менее, столкнувшись с сопротивлением остзейских немцев и недовольством Пруссии, император Александр II решил не вводить указ в действие: ему не нужно было недовольство внутри страны или за рубежом.
Внедрение госязыка в Лифляндии и Курляндии произошло только в 90-е годы ХIX столетия. Причем власти жестко проводили политику русификации. Результат? В 1905 году революционное движение (включая вооруженную борьбу) в Латвии оказалось куда более мощным, чем революция 1905 года в России.
28.06.2012 03:00 Александр ГУРИН
http://www.chas.lv/society/theme/city/25513-2012-06-28-g042.html
