Ведущие: Ольга Северская, Марина Королева.
О. – Слушатели наши делятся на либералов и реакционеров, это в том смысле, что они очень живо на все реагируют и шлют рекламации: ошибочка у вас, почему вы говорите: «у нас на Эхе», «Эхо» – не склоняется!
М. – Вот так раз! Во-первых, и само слово «эхо» склоняется, а во-вторых – склоняется первая часть в названии «Эхо Москвы».
О. – Не верите, загляните в словарь. В «Словаре ударений русского языка» нам посвящена статья. Так вот там – черным по белому: «Эхо Москвы» (радиостанция РФ), у «Эха Москвы», на «Эхе Москвы»…
М. – Кстати, слово «радиостанция» может перетянуть на себя склонение. Если что-то происходит на радиостанции, то уже на радиостанции «Эхо Москвы», эхо в этом случае не изменяется.
О. – Вспомним, что слово пришло к нам из греческого, а в древнегреческой мифологии Эхо была нимфой, которая от мук неразделенной любви к Нарциссу высохла так, что от нее остался только голос. Потому и одно из значений слова эхо – отзвук, отголосок.
М. – Словарь дает более точное определение: отражение звука от предметов. И еще одно – техническое: эхо – это электромагнитная волна, отраженная от какого-нибудь препятствия и принятая специальным прибором, есть в словарях и эхосигнал, эховолна…
О. – 73,82 и 91,2?
М. – Ну ладно, мы не единственное «эхо» все же. Хотя для наших слушателей – тех, которые либералы, - мы «их всё». Почти что «Эхо русского народа».
О. – Это выражение пришло, уточняет «Большой словарь крылатых слов русского языка», из стихотворения Пушкина: «Любовь и тайная свобода Внушали сердцу гимн простой, И неподкупный голос мой Был эхо русского народа».
М. – Смотри-ка, а Пушкин «эхо» не склоняет!
О. – Потому что следует старой норме. Для него это слово – вообще довольно-таки новое. Да и у Даля оно присутствует в словаре как «экзотизм», с примечанием: «несклоняемые чужесловы надо бы стараться изгнать».
М. – О боже, это он о таком близком нам эхе! Таком же для нас русском, как щи и пироги!
М. – Существительные «пироги» и «щи» в наши дни – самые обычные, простые слова, которые не вызывают к себе никакого особого интереса. Мы прекрасно знаем их значение. Знаем, что слово «щи» сейчас имеет только множественное число, а слово «пироги» - и множественное, и единственное. Но – и тут начинается детектив – не всегда щи были одним из видов первого блюда, а пироги – печеными изделиями из теста.
О. – И на это обращает внимание Николай Шанский в своей книжке «Лингвистические детективы». Для начала он цитирует первую главу «Евгения Онегина», когда герой с Кавериным обедает у Талона:
«Пред ним roast-beef окровавленный
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым».
М. – Ах, какая выразительная картина стола, восхищается Шанский…
О. – И тут же спрашивает – а все ли вам тут понятно?
М. – Многие, я думаю, ответят честно: нет, далеко не все. Ростбиф, ананас – это еще туда-сюда, а вот все остальное…
О. – Возможно, мы вместе с Николаем Шанским преувеличиваем, и на самом деле многие знают, что трюфели – это не только шоколадные конфеты особой формы, но прежде всего, изначально, - это растущие под землей съедобные грибы, имеющие округлую форму. Они были во времена Пушкина деликатесным блюдом, «цветом» французской кухни.
М. – А живой сыр – это очень мягкий, сильно пахнущий сыр, имеющий на поверхности особые микроорганизмы слизи. Потому, собственно, и живой! Ввозился он из Лимбурга, северной провинции Бельгии.
О. – А «Страсбурга пирог нетленный»… О, это особая история! Здесь слово «пирог» называет совсем не пирог. «Страсбурга пирог» или «страсбургский пирог» - это паштет из печенки, который привозили аж из самого Страсбурга, в консервированном виде. На это указывает и прилагательное «нетленный», то есть непортящийся. Консервы в то время были еще в большую новинку, впервые они появились во времена наполеоновских походов.
М. – Но мы как-то увлеклись заморскими блюдами, забыли о щах. А в «Мертвых душах» у Гоголя фигурирует, к примеру, «бутылка кислых щей». Для нас это сочетание странное и даже логически дикое, пишет Николай Шанский. Ведь кислые щи в нашем понимании – это «щи из квашеной капусты» Их в бутылку не наливают. Для них существует другая посуда, прежде всего тарелки и кастрюли. Так что, на наш взгляд, правильно было бы сказать «тарелка кислых щей» или «кастрюля кислых щей».
О. – Это так, но… Вернемся к Гоголю. Вот он описывает первый вечер пребывания Чичикова в городе NN. «День, кажется, был заключен порцией холодной телятины, бутылкой кислых щей и крепким сном во всю насосную завертку, как выражаются в иных местах обширного русского государства». Нет, это никакая не опечатка. Действительно, бутылкой кислых щей. Но здесь «кислые щи» - это не наши кислые щи. Если заглянуть в словарь Даля, мы сразу поймем, что именно «употребил» Чичиков после порции холодной телятины.
М. – А «употребил» он просто-напросто квас. Читаем у Даля: «Кислые щи, род шипучего квасу».
О. – Патриот был господин Чичиков. Ничего заморского, никакх «страсбургских пирогов» и «лимбургских сыров» перед сном. Запил телятину кислыми щами – и на боковую.
М.: А теперь – немного о квасном патриотизме, по определению Ушакова – «упрямой, тупой приверженности к мелочам национального быта». Образ, который лег в основу выражения, очень хорошо раскрыт Мятлевым: Патриот иной у нас Закричит: «Дю квас, дю квас, Дю рассольник огуречный», Пьет и морщится, сердечный; Кисло, солоно, мове, Мэ се рюс, э ву саве: Надобно любить родное»…
О.: О таких «патриотах», по выражению Белинского, «выезжавших на междометиях, квасу и каше», писал и Пушкин в «Евгении Онегине»: Им квас как воздух был потребен… Впрочем, и в частной переписке наш светоч не обходил этот род людей вниманием: «Некоторые люди, - замечал он, - почитают себя патриотами, потому что любят ботвинью и что дети их бегают в красной рубашке».
М.: «Вопрос об авторе, изобретателе выражения квасной патриотизм до сих пор еще остается спорным. Впрочем, он все более и более склоняется в сторону Вяземского, хотя и для его конкурента — Полевого – тоже сохраняются веские шансы на первичное изобретательство в этом фразеологическом кругу», - пишет академик Виноградов в книге «История слов».
О.: Действительно, Полевой не раз в «Московском телеграфе» употреблял это выражение. Между тем есть авторитетные, не вызывающие никаких возражений свидетельства и о том, что честь остроумной находки этого mot принадлежит Вяземскому. Например, Белинский неоднократно подчеркивал: «остроумное название это, которого многие боятся пуще чумы, придумано не г. Полевым, а князем Вяземским, — и, по нашему мнению, изобрести название квасного патриотизма есть большая заслуга, нежели написать нелепую, хотя бы и ученую, книгу в 700 страниц».
М.: Знаменательно, что и сам Вяземский, очень самолюбивый, тщеславный и щепетильный в вопросе о «патенте» на каламбур или остроту, открыто заявил о своем авторстве: «Выражение квасной патриотизм шутя пущено было в ход и удержалось. В этом патриотизме нет большой беды. Но есть и сивушный патриотизм; этот пагубен: упаси боже от него! Он помрачает рассудок, ожесточает сердце, … ведет к белой горячке. Есть сивуха политическая и литературная, есть и белая горячка политическая и литературная».
О.: Новое, остроумное определение образно оформило мысль, уже давно искавшую выражения и было взято на вооружение публицистикой. И остается в ее арсенале по сей день.
М.: Мы – О.С., М.К. и звукорежиссер… - на этом с вами прощаемся, остается только заметить: наша любовь к родному языку – отнюдь не квасная. Впрочем, вы это и так знаете…
30.10.2011 11:50
Говорим по-русски. Радиоальманах
http://echo.msk.ru/programs/rusalmanach/825294-echo/
