«АНТИКРИЗИСНЫЙ» СТАЛО СЛОВОМ 2009 ГОДА В РОССИИ
Ньюс-НН.ру, 16.12.2009
«Антикризисный», «зомбоящик», «медвепутия» – таков портрет 2009 года по результатам акции «Слово года». «Выражением года» стали: «вторая волна кризиса», «крепкое кофе», «голодообразующее предприятие».
Слова-символы 2009 года определены народным голосованием, которое проходило в Интернете при поддержке Центра развития русского языка, РОЦИТ, «Новой газеты» и «Комсомольской правды».
Главное здесь – вопрос о широте интерпретации результатов. Фактически перед нами лишь результаты локального сетевого конкуса, и сверхобобщенное истолкование его итогов (то, что слова-победители якобы стали «символами года») является сомнительным. Неясно, в каком конкретном смысле эти слова названы «символами». Логично было бы, если бы символами оказались слова, которые чаще всего встречались в СМИ и были в течение года, что называется, «на слуху». И если про слово «антикризисный» еще можно сказать, что встретить его можно было довольно часто, то про «зомбоящик» и «медвепутия» даже и предположить такое странно: заметить их в СМИ или в обиходной речи, я подозреваю, могли только очень внимательные наблюдатели за языком.
Похоже, здесь мы имеем дело большей частью с продуктом словотворчества самих организаторов конкурса, которые и предложили эти слова для голосования. Это подтверждается и признанием организаторов (см. ниже), что словосочетание «голодообразующее предприятие» придумал Антон Орех. Орех – талантливый журналист, и это словосочетание представляет собой эффектный каламбур, но на каком основании оно признается символом года? Результаты якобы «народного» голосования показывают лишь то, что за эти (большей частью шутливые) слова было отдано больше голосов, чем за какие-то другие (при подведении итогов, к сожалению, не названные) – тоже, скорей всего, придуманные, а не отражающие (как хотелось бы) итоги наблюдений за реально функционирующим языком.
В старой (еще советской) «Литературной газете» на полосе юмора была рубрика, которая называлась как-то вроде «Наш толковый словарь». И весь этот конкурс «Слово года» есть не что иное, как новый выпуск данной – юмористической! – рубрики, переведенный в формат интернет-игры. Интерпретировать же результаты локальной игры как отражение настроений всего языкового сообщества – это просто некорректно.
Кроме того, названы слова-победители в номинации «Словотворчество»: «нехоть» – состояние, когда ничего не хочется; «брехлама» – реклама, которая брехня и хлам; «нанА-технологии» – предвыборные подачки. В рубрике «Словосеть» (слова про Интернет) победили гуглик, френдёж, вампьютер.
В этой номинации искусственность конкурса видна особенно явно. Слова типа «брехлама» как раз и можно было чаще всего встретить на юмористической 16-й полосе «Литературки».
Как отметил профессор ГУ-ВШЭ, один из организаторов проекта Александр Долгин, «Слово года» – это проекция умонастроений людей, своего рода индикатор экзистенциального пульса общества. Возможно это не столь четкий критерий, как валовой национальный доход или индекс человеческого развития, но слова тоже представляют собой полезный контрольный список.
Подобная интерпретация просто неадекватна. Здесь перед нами «проекция умонастроений» не людей вообще, а лишь умонастроений организаторов конкурса – поскольку именно они формировали для голосования именно такой список. Никакого «индикатора экзистенциального пульса» здесь нет; искать его, безусловно, необходимо и полезно, но делать это надо другими методами -- прежде всего при помощи наблюдения за живым языком и языком СМИ.
«Первое, что обращает на себя внимание, – преобладание слов со знаком минус. Если в номинации «Слово года» сгруппировать слова-полуфиналисты по принципу позитивной и негативной окрашенности, то получится 33 против 5», - подчеркнул эксперт.
А каким был в этом отношении первоначальный, предложенный для голосования список? Какова там была доля слов с позитивной окрашенностью? И какие это были слова? Без ответа на эти вопросы результаты выглядят неполными, а их интерпретация – тенденциозной.
В «Выражении года» в полуфинал вообще не вышло ни одной положительной по смыслу фразы, сплошь: «голодообразующее предприятие», «дезавуировать народ», «борьба с коррупцией», «вторая волна кризиса». Кризисная тематика занимает чрезвычайно много места по сравнению с Европой и США – 7 слов из 20, если судить по финалу номинаций «Слово года» и «Выражение года», т.е. порядка 30 %. На Западе кризисные слова тоже проскальзывают, но их считаные единицы. Например, в США это zombie bank – банк, живущий за счет поддержки государства, в Германии verzockt – «профукать» (употребляется в сообщениях о рискованных банковских сделках) и Rettungsschirm – «стабфонд». Выражением-2009 названа «вторая волна кризиса», на третье место вышло «голодообразующее предприятие» (каламбур Антона Ореха в «Коммерсанте»).
«То, что в народном голосовании победило слово «антикризисный» означает, что массовое сознание, уповая на «антикризисное», все еще остается в плену психологии кризиса», – добавляет филолог, философ, руководитель Центра творческого развития русского языка, куратор акции «Слово года» Михаил Эпштейн.
«Массовое сознание» здесь абсолютно ни при чем, и ни в каком «плену» оно не находится. В этом эксперименте оно как объект наблюдения отсутствовало.
Параллельно с народным голосованием слова и выражения 2009 года выбрало профессиональное жюри. Здесь набор слов иной: лидером стала «перезагрузка», второе место – дуумвират + тандем, третье – ЕГЭ. Выражением года названо «дезавуировать народ», далее идут «новые бедные» и «свиной грипп».
Некорректно сопоставлять слова, обозначающие конкретные явления (ЕГЭ или «свиной грипп») и слова-концепты (типа «перезагрузка»). В каком смысле «перезагрузка» стала лидером и опередила ЕГЭ? Если иметь в виду частотность этих слов в СМИ, то ее никто не измерял, а сравнивать их по смыслу – это просто смешно (говоря аккуратнее – недопустимо, если этим заняты профессиональные лингвисты, а у рядовых носителей языка в результате этого создается впечатление, что ничего некорректного здесь нет).
«Дезавуировать народ» – такого выражения я вообще нигде не встречал. А вот «новых бедных», наоборот, встречал, но очень давно, лет эдак 15-20 назад, – родился этот термин вовсе не в 2009 году.
Номинация «Словотворчество» ориентирована на целенаправленную работу над русским языком. «В свое время словотворчеством занимались Ломоносов, Карамзин; Владимир Даль, сочинивший десятки тысяч русских слов и выдавший их за уже существующие в своем словаре; Велимир Хлебников, Андрей Белый, Игорь Северянин, Владимир Маяковский», – напоминает Михаил Эпштейн. Тот факт, что второе место в «Выражении года» заняло «крепкое кофе» – чисто лингвистическое новшество, – указывает на то, сколь важен язык для саморефлексии общества, для осмысления себя с помощью слов.
Действительно, допустимость среднего рода у слова «кофе» была в этом году темой для обсуждения; однако словосочетание «крепкое кофе» в этих дискуссиях отнюдь не выделялось как-то особо. И опять же – говорить в данном контексте о «саморефлексии общества» и «осмыслении себя с помощью слов» – это как-то чересчур пафосно.
Симптоматично, что в номинации «Словотворчество» победителем стало слово «нехоть» (состояние, когда ничего не хочется).
Слово придумано неплохо, но реально оно все-таки не употребляется нигде и никем.
«Долю позитива в российскую лингвистическую картину мира внесла номинация «Словосеть», в которой собраны новые слова про Интернет. Здесь тоже встречаются «вампьЮтеры» и «виртомАны», но в полуфинале конструктивные месседжи преобладают в пропорции 22 к 8», – обращает внимание Алексндр Долгин. В этом вопросе российские и западные тенденции противоположны. Например, в США победило слово «unfriend» (расфрендить, исключить из друзей), а у нас лидирует «френдёж» (наращивание числа друзей в соцсетях). У американцев уже наступила стадия критического отношения к социальным сетям, в России она еще впереди. Поэтому закономерно, что в ТОПы поднялось такое слово, как «ничность» (виртуальная, зазеркальная личность), в которой одновременно слышится и ник, и ничто.
Пожалуй, только эта часть конкурса выглядит более или менее адекватно (в том смысле, что выводы здесь относятся только к пользователям Интернета, а не распространяются на все языковое сообщество). Если бы еще указать, какие из этих слов предложены организаторами, а какие реально используются в Сети (и насколько интенсивно) – было бы совсем хорошо.
В экспертный совет вошли: писатели и поэты – Марина Вишневецкая, Светлана Кекова, Анатолий Курчаткин, Григорий Марк, Татьяна Щербина; филологи и лингвисты – Ольга Глазунова, Людмила Зубова, Максим Кронгауз, Валерий Мокиенко, Наталья Фатеева; философы, культурологи – Григорий Тульчинский, Михаил Эпштейн (председатель совета).
Справка:
Слово 2009 года.
Народное голосование: антикризисный – 29,4%; зомбоящик – 27,2%; медвепутия – 26,4%.
Профессиональное жюри: перезагрузка; ЕГЭ; дуумвират + тандем; жаргонизмы года – зомбоящик, объЕГЭрить, фуфломицин.
Выражение 2009 года.
Народное голосование: вторая волна кризиса – 24,4%; крепкое кофе – 21,9%; голодообразующее предприятие – 19,8%.
Профессиональное жюри: дезавуировать народ, новые бедные, свиной грипп.
Словотворчество – неологизмы-2009.
Народное голосование: нЕхоть – состояние, когда ничего не хочется – 23,4%; брехлАма – реклама, которая одновременно брехня и хлам – 21,6%; нанА-технологии – предвыборные подачки – 21,3%.
Профессиональное жюри: нанА-технологии, брехлАма, держАвничать – вести себя державно или великодержавно.
Словосеть – слова про Интернет.
Народное голосование: гУглик – единица известности в Интернете; новейшая информационная валюта – 30,01%; френдёж – механическое расширение списка друзей, «фрэндов» – 28,3%; вампьЮтер (от нем. vampire и англ. computer) – компьютер по отношению к человеку, впавшему в компьютерную зависимость – 17,3%.
Профессиональное жюри: гуглик, вампьютер, осетить – вывесить, опубликовать, издать в Сети; осетенЕть – срастись с Сетью, «запасть» на нее; осетенЕлый – наркотически зависимый от Сети.
РЕЗЮМЕ
Обобщающее слово, которое, с моей (А. Михеев) точки зрения, наилучшим образом характеризует итоги данного конкурса и их интерпретацию: ЗОМБОГУГЛИК
