Как вы думаете, почему нам так трудно произносить «в Украине», «ТаллиНН», «Молдова», «россиянин» и другие новейшие слова и словосочетания? Почему мы предпочитаем обходиться старыми «на Украине», «Таллин», «Молдавия», «русский»? Потому что язык не велит, точнее, не поворачивается. Он хоть и без костей, а выкручивать себя не дает, насилия не терпит.
Можно придумать сколько угодно новых слов, но если они не будут поддержаны жизнью и не привьются в массовом сознании, им не жить. За примером далеко ходить не нужно. На Украине, например, в последние годы придуманы многие тысячи корявых и неуклюжих неологизмов с целью вытеснить заимствования из русского языка, но используют их исключительно теледикторы, которым это вменено по должности, да еще самые ярые националисты. Всё. Народ как говорил по-старому, так и продолжает говорить.
Сродни этому процессу и попытка оживить старые, отжившие свое термины, давно и прочно покоящиеся в недрах пассивного словарного запаса русского языка. Такой процесс может напоминать опыт оживления библейского Лазаря на третий день после смерти. Лазарь, как всем известно, уже завонял, как тут пришел Христос и вернул его к жизни. Ситуация сама по себе невероятная. Не зря же следователь в «Преступлении и наказании» сначала спросил у студента Раскольникова, верит ли тот в Бога, а затем уточнил: «И в воскресение Лазаря верите?», хотя утвердительный ответ на первый вопрос автоматически предполагал точно такой же – на второй.
Возвращение к жизни слова «полиция» чем-то сродни воскрешению Лазаря: слишком уж определенный душок от него исходит. Но то, что удалось Богу, может не выйти у властей, ибо «Богу – богово, а кесарю – кесарево».
В самом слове «полиция», если не рассматривать его на фоне конкретной страны, вроде бы ничего дурного нет. Происходит оно от греческого «полис» – государство, город и означает систему государственных служб по охране общественного порядка.
Но в России с ним не так все просто. Во-первых, всем нам известна та роль, которую выполняла царская полиция: откровенная и приоритетная защита правящего класса. Во-вторых, негатива этому слову добавила Великая Отечественная война, когда фашисты на оккупированных территориях формировали из всевозможного местного отребья свои отряды по охране общественного «порядка» и называли их на немецкий манер полицаями. С тех пор слово «полицай» прочно ассоциируется в нашем сознании с фашистами, власовцами и вообще предателями всех мастей. Ну и, в-третьих, масла в огонь подлило непродуманное предложение министра Нургалиева называть новоиспеченных «первомартовских» полицейских «господами».
«Позвольте, – сразу же захотелось спросить, – как это «господа»? Какие они нам «господа»? Еще вчера они были «товарищами», т. е. равными нам, а теперь вдруг возвысились, стали «господами»? Означает ли это, что к ним вернулась прежняя основная функция защиты имущества правящего класса, а на нас им теперь, по большому счету, наплевать? То-то их больно много стало за последние годы».
Кстати, очень интересно было бы сравнить численность советской милиции и милиции российской, но никто нас такой статистикой не балует, делая из нее тайну. Но и без того все помнят, что не было тогда ни ОМОНов, ни СОБРов (уже нет), ни РУБОПов (уже нет), ни наркоконтролей, ни налоговых полиций (уже нет), а ведь со всем справлялась. Да и так по ощущениям той милиции было в разы меньше, чем нынешней. Тогда на избирательном участке дежурил один, теперь – шесть. Не потому ли количество стражей порядка увеличилось многократно, что у прежних руководителей и собственности-то особой не имелось, а у нынешних – закрома трещат?
Ну так что же будет с названием «полиция», приживется ли оно в народе? Сложно себе представить, чтобы кто-нибудь подошел на улице к стражу порядка и завел примерно такую речь: «А вот скажите мне, господин полицейский, как пройти на Большую Дмитровку?» Невероятно это как-то выглядит. Раздающийся в ночи крик: «Караул, полиция, грабят!» вообразить несколько легче, но тоже не с первого раза.
Скорее всего, слову «полиция» суждена виртуальная жизнь: оно будет существовать на бумаге, в сериалах, но не в реальной жизни. Ведь и слово «россиянин» тоже существует только в телевизоре, хоть ему уже 20 лет. В жизни не встречал человека, который произнес бы его добровольно в частной беседе. А это означает, что как только его перестанет поддерживать телевизор, так оно тут же и исчезнет.
Обращаться к полицейским граждане станут в безличных формах, либо с использованием местоимения «вы». И только. А уж слову «господин» здесь и вообще никакой жизни не будет, потому что никто и никогда не назовет полицейского господином.
Можно только вообразить, какое количество неологизмов появится в просторечии вместо слов «мент», «мусор» и т. п. Ведь и их нужно менять, поскольку они перестали отвечать реальности. Как бы не возникло на их месте что-нибудь более обидное и ядовитое, чем было до сих пор.
И еще любопытно было бы спросить у авторов милицейской реформы: чем им слово-то «милиция» помешало? Можно было бы пошить им новую форму, ввести новые звания, но не трогать общее наименование, которое на фоне чуждого «полицай» кажется теперь таким благозвучным и уютным. Может, это – тот случай, когда плохому танцору и ноги мешают?
Рудницкий Леонид Анатольевич
11:00 5.03.2011
Источник: KMnews
