«А мы просо сеяли-сеяли –/ А мы просо вытопчем-вытопчем». Из русской народной песни, непосредственный смысл вполне бытовой, но очень похоже на наше извечное топтание по замкнутому кругу истории, когда все ее уроки пропадают втуне. Как пела Новелла Матвеева: «Все, что было, – позабыла,/ Все, что будет, – позабудет».
Когда вообще можно сказать, что до какой-то степени усваиваются, закрепляются в сознании эти самые уроки? Наверное, тогда, когда опыт прошлого сцепляется с терминами и именами, несущими внятный, нередко императивный посыл.
14 апреля 1682 года в Пустозерске, ныне не существующем городе недалеко от Нарьян-Мара, был сожжен в срубе вместе со своими товарищами протопоп Аввакум, лидер старообрядцев. Человека сожгли за проповедь, за то, что в письме царю Федору Алексеевичу он ругал его отца, покойного Алексея Михайловича, и ставшую официальной никонианскую веру. В тот же год Федор Алексеевич умер, и на престол номинально взошел его десятилетний младший брат Петр. С ним, Петром I, как-то принято связывать введение в России цивилизованных понятий, но они не мешали ему собственноручно пытать и заниматься много чем еще.
Потомок Петра, Александр I, вскоре после своего воцарения издал указ от 14 апреля 1801 года – упразднил Тайную экспедицию Сената и запретил пытки при допросах. Очевидно, к тому времени в элите общества уже распространилась нелюбовь к «спецслужбистам», созрело ощущение, что пытать нехорошо, что политический сыск – это, может быть, необходимо, но стыдно и т.д. Это ощущение, разумеется, пришло нелегко и не сразу, но в один прекрасный момент механизм нравственного прогресса все-таки заставил понять: слово «пытка» уже необратимо окрашено, несет на себе несмываемое клеймо запретности не слова, но явления. Ведь чем отличается просвещенный человек от дикаря? Тем, что для него есть вещи (и соответственно слова) самоочевидные. Такие, в которых его не нужно убеждать, их ему доказывать.
Но это достигается не сразу и не всеми. Ведь сам Александр тогда, к апрелю 1801-го, едва успел прийти к власти в результате заговора и убийства своего отца Павла и причастностью к этим событиям остался замаран навсегда. Подобного рода двусмысленность – источник повторяемости того зла, которое осуждается «не до конца».
В истории нашей страны повторяющиеся циклы «оттепелей» и «заморозков» – общеизвестная банальность. В меньшей степени на слуху случаи совершенно гротескные, когда события, так сказать, не самые светлые словно разыгрываются вторично ровно (или приблизительно) через сто лет. Это особенно характерно для последних семи лет правления Николая I, которые были отмечены максимумом и репрессий, и несвободы всюду, где можно и нельзя. 14 апреля 1848 года был учрежден секретный (опять секреты и тайны!) цензурный комитет для наблюдения за печатью – Бутурлинский комитет, по имени графа Дмитрия Бутурлина, который там председательствовал. Там впервые взялись цензуровать уже опубликованные статьи, если их кто-то собирался перепечатать. Запретили обсуждать любые мероприятия. Журналы, которые до этого имели сколько-нибудь выраженное свое лицо, его лишились. Перенесемся на сто лет вперед – и увидим, что именно на последние сталинские годы эта картина похожа больше всего. При всех возможных оговорках. Кстати, сталинская армейская контрразведка «СМЕРШ» («Смерть шпионам») была создана 14 апреля года 1943-го.
Зато 14 апреля 1908 года, аккурат в день 60-летия Бутурлинского комитета, а по старому стилю в день смеха 1 апреля, в Петербурге вышел в свет первый номер знаменитого юмористического журнала «Сатирикон». Тогда, надо сказать, цензурные нравы были все-таки более цивилизованные.
Утверждение прогрессивных понятий происходит в обществе с помощью законодательных сводов, кодексов, словарей, библиотек. В Нью-Йорке 14 апреля 1828 года вышел составленный Ноем Уэбстером «Американский словарь английского языка». В самой Англии 14 апреля 1931-го были впервые изданы правила уличного движения. А есть еще такой процесс, как создание и усвоение новых слов, словарных ячеек. Так, как произошло, например, со словом «телескоп», которое впервые употребил принц Федерико Цези 14 апреля 1611 года.
А библиотеки – просто напрашивающаяся тема сегодня, в день рождения графа Николая Румянцева (1754–1826). Фигура в чем-то, я бы сказал, набоковского плана, причем сочетающая черты двоих Набоковых: и отца-кадета, и сына-писателя. Сын генерал-фельдмаршала Петра Румянцева-Задунайского успел побывать в разные годы и офицером, и министром хлеба и земель, и министром иностранных дел, и государственным канцлером. Но важнее оказалось в конце концов другое. Он построил Мариинскую водную систему. Он был меценат, чьим именем названы один из атоллов в Тихом океане и открытая в одной из организованных им экспедиций бабочка. Наконец, он как коллекционер-библиофил создал Румянцевский музей, из которого выросла главная в нашей стране национальная библиотека. Ей бы по праву и быть названной в его честь, а не в честь Ленина, который там сиживал.
Характерная деталь. Румянцев умер от паралича, который его настиг в 1812 году, вскоре после вторжения Наполеона. Душа франкофила и сторонника союза с Францией этого не выдержала.
Петр Спивак
материалы: Независимая Газета© 1999-2007 Опубликовано в Независимой Газете от 14.04.2010Оригинал: http://www.ng.ru/historyday/2010-04-14/16_day.html
