М. – Все цвета радуги будут с нами сегодня. Все эти названия – белый, красный, желтый, зеленый, синий…
О. – Попробуем понять, как они дошли до жизни такой – до есть, до нынешнего своего вида. А заодно разберемся с ключами. С одним ключом… и с другим ключом.
М. – Прилагательные, которые обозначают цвета, сейчас предстают перед нами ничем и никак не мотивированными. Обычные наименования. Но ведь образовались же они когда-то!
О. – Более того, по мнению языковедов, все эти «цветные» прилагательные еще и сверстники. И образованы были при помощи суффиксов. Разве что «красный» можно отнести к исключениям. Остальные возникли очень давно и известны во всех славянских языках. Их относят к исконному лексическому фонду русского языка.
М. – Слава богу, хоть что-то исконное у нас осталось.
О. - Ну, справедливости ради, надо сказать, что среди цветовых прилагательных немало иноязычных. Например, бежевый, палевый, оранжевый, лиловый, фиолетовый, бордовый, пунцовый – все они из французского языка.
М. – Поэтому мы начнем с «белого». Как отмечал Николай Шанский в своей книге «В мире слов», это прилагательное едва ли не самое старое. Это общеславянское слово, которое образовалось от индоевропейского *bha – светить, блестеть, сиять.
О. – Образовалось при помощи суффикса –l, хотя теперь это часть корня, конечно.
М. – То есть, изначально слово «белый» имело значение «блестящий, светящийся». Представьте, его дальние родственники – слова «фонарь» (от древнегреческого phanos – свет, блеск) и «фантазия» (тоже греческое phantasia – видение, призрак).
О. – Но интересно и другое: к прилагательному «белый» в каком-то смысле примыкает и слово «синий»! В момент своего рождения оно тоже значило «блестящий, сияющий», потому что образовалось с помощью суффикса –n- от той же основы –si-, что и глагол «сиять». Синий и сиять – родственники.
М. – Тесно связаны между собой и прилагательные «зеленый» и «желтый». С одной стороны, они обозначают смежные цвета спектра. Но есть у них и более прочные узы, настоящий узы родства! Эти общеславянские слова – однокорневые, отличаются друг от друга, по сути, только суффиксами, с помощью которых были образованы.
О. – Да, это так. Слово «зеленый» - производное с помощью суффикса –ен- из той же основы (-zel-), что и диалектное «зель» (трава, зелень). А слово «желтый» образовалось с помощью суффикса –t- от основы –gil. Вот эти самые –zel- и –gil- на самом деле одна и та же непроизводная основа, они отличаются между собой только в звуковом плане. Значение этих форм поначалу вообще не различалось, и это ярко проявилось в словах «зеленый» и «золото» (что буквально значило «желтое»).
М. – Вот так своеобразно отразилась в языке близость зеленого и желтого цветов. Зато красный… красный – это совсем другое дело. Но о «красном» - минуты через две. После того, как переберем все известные нам ключи, да еще при помощи слесаря.
О. – Ключ, которым мы отпираем замок или заводим игрушку, и ключ, который бьет из земли, друг на друга совершенно не похожи, они ничего общего не имеют. Да и слова, которые их обозначают, тоже чужие, хотя звучат и пишутся одинаково.
М. – Они, как выражаются языковеды, образуют омонимическую пару, хотя встречаются друг с другом крайне редко. Впрочем, среди фразеологических оборотов есть выражение, где эти слова-омонимы слились воедино, создав выразительный каламбур: «Жизнь бьет ключом, и все по голове».
О. – Эти два ключа обычно считаются словами, которые совпали случайно, напоминает Николай Шанский. Слово «ключ» как техническое приспособление толкуется как родственное существительному «клюка» (палка с загнутым концом, крюк), однокорневое латинскому clavis (ключ). Ну, а «ключ» как родник относят к глаголу «клюкать» (шуметь, бурлить, клокотать – о воде).
М. – Между тем, по мнению Шанского, например, такое исконное различение ключа как технического приспособления и ключа как родника неверно. Ведь было время, было, когда они входили в одну семью слов, причем сначала в ней появилось слово «ключ» как название технического приспособления, а уж потом на его основе слово «ключ» со значением «источник, родник».
О. – Об этом же писал и языковед Макс Фасмер: «Ключ, отмычка перешло на родник, как на отомкнутое недро земли». То есть, в конечном счете два «ключа» появились из одного и того же источника. Как ни удивительно, но это исконно русское существительное общеславянского характера родственно иноязычному слову «слесарь».
М. – Конечно, десятая вода на киселе, но все-таки родня. Слово «слесарь» пришло к нам из немецкого языка в 17 веке. А там, в немецком, Schlosser – это производное от слова Schloss – замок, запор. Ведь когда русский язык заимствовал «слесаря», это слово означало именно мастера, который делал замки и ключи! Так что ключи, замки и слесари (именно слесари, а не слесаря) из одного семейства.
О. - Мы уже упоминали, что прилагательное «красный» стоит особняком по отношению к другим цветовым обозначениям. Во-первых, потому, что слово довольно молодое. Но дело не только в этом. Дело в том, что в данном значении слово «красный» свойственно только русскому языку. Посмотрите, в других славянских языках для обозначения красного цвета до сих пор пользуются старыми названиями, образованными от основы черв- (украинское червоний, болгарское червен, польское czerwony).
М. – Не уверена, что все это знают, но в общеславянскую эпоху из червей особого вида делали красную краску. Вот откуда название.
О. – Но собственно русское цветовое прилагательное «красный» возникло на основе общеславянского красьный (то есть, красивый, хороший) от слова краса, то есть «украшение». И, кстати, в первоначальном значении слово «красный» свободно употребляется сейчас во всех других славянских языках, кроме русского.
М. – Ну, а у нас в своем исходном значении встречается только во фразеологических оборотах типа долг платежом красен, ради красного словца, красная цена, красная девица, на миру и смерть красна. Тут уж все понимают, что речь идет не о цвете… Но, раз уж заговорили о красном, надо два слова о черном сказать.
О. – О, тут получится именно два слова, не больше. Дело в том, что оно не поддается этимологическому анализу. Вот не поддается, и все тут. Вроде и есть там древний суффикс –н-, но угадать это можно только на фоне балтийских соответствий, вроде литовского Kirsna – черная. Да и то это название реки.
М. – В общем, как говорят в таких случаях, дело ясное, что дело темное. Или черное.
О. – Никаких темных или черных дел нам в этой программе не хотелось бы. Мы стараемся иметь дело со словами ясными и прозрачными – хотя бы в смысле происхождения.
М. – Другое дело, что это не всегда получается. Так что до встречи через неделю. И до новых слов!
Говорим по-русски. Радио-альманах
06.01.2013
