Шрифт Permian Typefaces специально разработали для Перми. Такой роскошью, как собственный шрифт, до сих пор не мог похвастаться ни один российский город. Однако разработчик Permian Typefaces, дизайнер Илья Рудерман большим достижением это не считает, а называет средством первой необходимости для любого современного мегаполиса. «Соль» расспросила дизайнера об особенностях шрифтовой айдентики и о том, как ее понимают в России. Кому как не «Соли» разговаривать с Рудерманом, если учесть то, что журнал издательского дома верстается шрифтом Permian.
«Любое использование шрифта Permian будет отсылать к Перми»
— Пермский центр развития дизайна, придумавший создать для Перми собственный шрифт Permian Typefaces, настаивает на том, что без него сегодня нельзя, что иначе — несовременно. Действительно ли индивидуальный шрифт — такая необходимая городу деталь?
— Свой собственный шрифт любому городу нужен так же, как собственная айдентика. Как только город начинает разговаривать с окружающим миром на своем собственном графическом языке, так сразу же возникает необходимость этот графический язык подкрепить индивидуальным шрифтом. Это может быть Helvetica, который скорректирован под этот город, или немного скорректированный всем известный Times New Roman. На визуальную коммуникацию работает целый инструментарий: логотип, цвета, графика и так далее. Это как инструментарий в быту — вроде ложки, вилки и прочего. Если ты хочешь съесть мясо, глупо не использовать при этом нож, ведь с ним удобнее. Так же и со шрифтом. Шрифт — очень важная, фундаментальная составляющая любой визуальной коммуникации, без нее никак.
— Пермь получила от вас шрифт Permian. Кто теперь в первую очередь должен им воспользоваться?
— Насколько мне известно, предполагается, что Permian со временем станет доступен всем, не только пермякам. Но, как ожидает инициативная команда, к тому времени шрифт будет уже так часто появляться в городе, что его начнут легко узнавать и ассоциировать с Пермью. Так что любое использование его где-нибудь в Туле будет отсылать к городу Перми. Как конкретно пермяки будут использовать Permian, я не знаю. Я просто разработал шрифт, а что с ним делать — уже не моя забота.
— То есть вы полностью передали права на этот шрифт Пермскому центру развития дизайна?
— Авторские права на Permian принадлежат мне: я его нарисовал и навсегда останусь его автором. А имущественные права сейчас принадлежат ПЦРД.
— Шрифт Permian Typefaces зарегистрирован?
— Нет. По сути, российское законодательство не знает о специфике шрифтовой деятельности. Понимаете, нас, дизайнеров шрифтов, в России всего пара десятков. Специфика профессии такова, что законодательство не очень понимает, к какому разряду нас причислить: к художникам ли, к дизайнерам или еще к какой другой творческой профессии. К тому же, разница в шрифтах бывает настолько незначительна, что не эксперт даже не сможет сказать, где уникальный продукт, а где его клон. Поэтому у нас нет возможности охранять нашу работу. С другой стороны, пермские заказчики и не собираются защищаться: в их интересах использовать шрифт Permian как можно чаще, чтобы он стал узнаваемым.
«Заказчики не знают, чего хотят»
— Правда, что несколько лет назад у вас уже был заказ от госкомпании: вы создавали логотип «Росгосстраха» — тот, что с крылышками?
— Я действительно входил в рабочую группу компании «Телеателье» под руководством покойного Семена Левина. Команда приблизительно год занималась разработкой, поддержкой и расширением брендбука «Росгосстраха». Это была долгая и кропотливая работа, нужно было прорисовать не только буквы, но и все эти «птички-крылышки». Однако это не очень связано с работой над шрифтом Перми, потому что формально заказчиком здесь выступает не государство, а дизайн-центр.
— Чем отличается заказчик — госкомпания от частного предпринимателя?
— У меня нет большого опыта работы с государством, есть только опыт наблюдения. Могу сказать одно: государство — очень медлительный заказчик. Оно очень медленно принимает решения, медленно осуществляет те или иные перечисления. Государству, кстати, еще и свойственно менять правила в процессе игры.
— Это замечание справедливо и в отношении бизнеса.
— Согласен. В нашей стране в принципе свойственно менять задачу в процессе работы.
— Может, это от того, что нет четкого представления о конечном результате?
— Причин на самом деле может быть много. Но факт остается фактом — заказчики в России часто меняют концепции. Никто не готов следовать начальным договоренностям. Эта фантастически меняющаяся картина мира невольно отражается на алгоритме работы. Нас вынуждают откладывать все на последний момент.
— То есть и вы, бывает, тянете со сдачей работы?
— Я тоже. Потому что я не знаю, в какой момент заказчик изменит правила. А рассчитывать на то, что этого не случится, может только идеалист. Не меняю замысла только я сам, когда выступаю заказчиком (такое иногда бывает), поэтому, надеюсь, со мной работать приятно.
— Что это за ситуации, когда вы оказываетесь в роли заказчика, а не исполнителя?
— Я куратор курса «Шрифт и Типографика» в Британской высшей школе дизайна. Курс готовится за год до начала учебы. Не за месяц, не за неделю — за год все готово, прописано, и все лекторы по этому плану работают. И я всех призываю к этому: без необходимости не меняйте правил. Это очень важно. Каждому советую: попробуй хоть раз дойти до конца. Поймешь, что оказался не прав, — поменяй движение. Но дойди до конца. Не готов закидывать удочку далеко — двигайся маленькими отрезками. Не надо пятилеток! Поверьте, это решит большинство наших проблем, а может, даже изменит нашу картину мира.
«Нельзя Довлатова и Пушкина набирать одним шрифтом»
— Когда вы разрабатываете новый шрифт, что для вас служит определяющим началом?
— Прежде всего задача. Все в мире графического и шрифтового дизайна зависит от нее. Именно в задаче кроются зачастую графические особенности будущего шрифта. Ну и, конечно же, шрифтовую эстетику определяет мода. Мы с легкостью узнаем исторические эпохи по шрифтам, пускай, порой, и не осознанно. Мы помним шрифты консерватизма, нам нравятся титры кинофильмов 1950-х годов. И точно так же по шрифтам мы будем со временем распознавать 2010 год.
— По-вашему, какой из сегодняшних шрифтов лучше всего подходит для чтения книг на электронных носителях?
— На каком языке, на каком носителе?
— Ориентируемся на айпад, на кириллический текст.
— Сейчас работают только те шрифты, которые обладают специально созданными инструкциями (hints) для отображения на экране. Не все современные шрифты ориентированы на такие задачи. Я, например, свои шрифты к такому уровню не подвожу: это очень тяжелый труд, для каждого кегля нужно делать свою пиксельную версию, да и заказчик редко нуждается в такой проработке шрифта.
У нас в стране в целом есть огромные проблемы с присутствием на рынке качественной новой кириллицы, не говоря уже о том, что мы не успеваем следить за новейшими мировыми технологиями. Мы с обычными-то носителями не справляемся, какие там айпады! Вот я недавно принимал участие в жюри конкурса «Газетный дизайн» — нет слов. Все тексты написаны «Гельветикой», в наборе — болд. Это было весной, а я до сих пор в шоке, настолько все грустно. Нам нужно для начала профессиональное сообщество научить проявлять уважение к тексту, чтобы искоренить все эти болды, которые читать совершенно неудобно.
— В таком случае, есть ли какой-то идеальный шрифт, с вашей читательской точки зрения?
— Не существует идеального шрифта. Невозможно наложить десять шрифтов друг на друга, как-то их усреднить и получить некую общую объединяющую шнягу, которая бы стала идеалом. Потому что, помимо общности каких-то линий, есть еще эстетика комфортного, приятного графического высказывания. Например, сегодня вокруг меня беспредел, все на меня давят, и от этого мне хочется все видеть острым. А завтра я буду в миролюбивом настроении, и мне будет хотеться всего такого кругленького, мягонького. В этом смысле подходящего на все случаи жизни шрифта нет и быть не может. Шрифт должен быть ситуативным, уместным.
Скажем, Ницше приятнее читать в какой-нибудь красивой «Антикве». Потому что это Ницше, и нам хочется добавить его тексту немного красок девятнадцатого века. А в советское время у нас все собрания сочинений — Пушкина, Толстого, Пастернака, Довлатова — набирали одной и той же академической гарнитурой. Корректно ли это? Любой западный типограф скажет: так нельзя. Нельзя и Довлатова и Пушкина набирать одним шрифтом — это же просто не логично. Это же графический язык.
«В России считают, чем крупнее буквы, тем эффективнее. Я не знаю, как с этим бороться»
— Есть еще примеры того, что вам кажется столь же возмутительной ошибкой?
— Вы замечали когда-нибудь, сколько «крика» окружает нас на улицах? Например, ШИНОМОНТАЖ. У нас в стране искренне считают, что набор одними прописными буквами является выделительным, верят, что такая надпись лучше считывается, что она видна издалека и так далее. Но это не так. ЭТО НЕ ТАК! Точнее, это характерно только для текста. Именно в тексте подобная надпись будет бросаться в глаза. Но даже там графический крик тоже не всегда уместен.
Все, что нас окружает, это тексты, которые мы считываем: в работу нашего мозга входит распознавание смыслов каждого слова, попадающего в поле зрения, хотим мы того или нет. Так вот на российских улицах все шрифтовые высказывания на нас орут. Почему никто не думает о том, что графический язык выражает разные эмоции? Если слово набрано с большой буквы — это литературное повествование. Если же с маленьких букв, это — шепоток. Курсив подразумевает поэзию, это выделение личного. Но, увы, наша типографическая культура пока состоит лишь из криков.
— Отчего такое дурновкусие?
— Это не дурновкусие. Есть некоторые факторы, влияющие на наши стереотипы. В русском языке сравнительно длинные слова. И порой обывателю кажется, что прописные буквы действуют на потребителя эффективнее. А может, виновата «Азбука», ведь именно из нее мы впервые получаем представление о буквенных формах, и, возможно, наш масс-маркет ориентируется на необразованных людей, предполагая что иные формы букв людям просто незнакомы. На мой взгляд, это ужасно! Кто придумал, не знаю, но бороться с этой глупостью нет сил, потому что она засела в подсознании. Хотя всеми исследованиями доказано, что мы гораздо быстрее распознаем строчные буквы, тогда как прописные буквы мозг воспринимает как единый блок, внутри которого еще надо разбираться. Не крупностью определяется скорость восприятия, а разборчивостью и легкостью, разнообразием графем. Чем они разнообразнее, тем скорее мы распознаем текст. Это не секреты профессии, это простейшая логика.
— Вы уже по-своему начали менять отечественную ментальность — преподаете начинающим дизайнерам в Британской высшей школе дизайнеров. А собственную студию собираетесь открывать?
— Может ли педагогика изменить отношение к шрифту и типографике? Думаю, да, но потребуется много лет. В любом случае, серьезное общение на эти темы в профессиональной среде, на мой взгляд, единственный выход. Про собственную студию я думал когда-то давно, отчасти сейчас она существует в лице меня самого. Но заниматься серьезным бизнесом в этой стране мне уже не хочется, да и какой бизнес можно построить на шрифте. Это слишком дорогой продукт, требующий исключительного профессионализма и отнимающий массу сил и у производителя, и у заказчика. Какой уж тут бизнес.
Наталья Овчинникова /03 ноября 2010
Фото: Екатерина Федорова / Соль
