Аналитика

Как ракету назовешь, так она и полетит. Или не полетит. 

1 марта президент России Владимир Путин в ходе Послания Федеральному собранию представил ряд новых образцов оружия. Глава государства подчеркнул, что у некоторых новых видов стратегического оружия пока нет наименований, предложив гражданам принять участие в выборе названий.

Если на минуту отвлечься от сущности предложенных Владимиром Путиным социально-экономических инициатив и тактико-технических характеристик новых видов вооружения, можно обратить внимание, что в нынешнем Послании «точками силы», точками кристаллизации общественного внимания стали вопросы… лингвистики. И действительно…

«Кстати, условные наименования этих двух новых видов стратегического оружия России – крылатой ракеты глобальной дальности и беспилотного подводного аппарата – пока не выбраны. Ждем предложений на сайтах Министерства обороны».

«…Ракета, летящая с гиперзвуковой скоростью… Мы назвали эту систему «Кинжал».

«…Предприятия промышленности России приступили к серийному производству этой системы – этого еще одного нового вида стратегического оружия России (планирующий крылатый блок. – «НГ»). Мы назвали его «Авангард».

«Тем, кто интересуется военной техникой, также хотел бы предложить, попросил бы, чтобы они предложили название и этой новой технике, этому новейшему комплексу (лазерного оружия. – «НГ»)».

«Конечно, каждое слово имеет значение…»

Это уже стало одним из основных элементов нашей государственной самоидентификации: Россия – логоцентричная страна, то есть страна, где к логосу, к слову, особое, иногда мистическое, часто – метафизическое и почти всегда – сакральное отношение. Ничего удивительного, что призыв президента называть новые типы и виды оружия новыми именами попал в подготовленную почву.

Президент Чеченской Республики Рамзан Кадыров предложил назвать новую российскую крылатую ракету «Пальмира». Первый вице-спикер Совета Федерации Николай Федоров выдал два варианта: «Американская мечта» и «Песец». Депутат Госдумы Михаил Дегтярев придумал для крылатой ракеты название «Голубь мира». Еще один депутат Госдумы Адальби Шхагошев – «Тишина». А губернатор Ленинградской области Александр Дрозденко – «Добрыня»; беспилотную подводную лодку, считает Дрозденко, нужно назвать «Муромец». Помощник президента РФ Владислав Сурков предложил назвать один из видов оружия «Гиви» (в честь командира подразделения ополчения Донбасса Михаила Толстых, позывной – Гиви).

Про языковое творчество в соцсетях и говорить (извините за оксюморон) не приходится: «Чебурашка», «Беркут», «Осиновый кол», «Солнечный зайчик», «Умиротворение», «Кирдык»… Можно улыбнуться, поиронизировать, оценить игру слов. (Мне, например, очень нравится «Солнечный зайчик».)

Но между тем, выбирая название для нового оружия, нужно учитывать не только природное остроумие россиян. «Как вы яхту назовете, так она и поплывет» – высказывание капитана Врунгеля, героя знаменитой повести для детей Андрея Некрасова (1937), вошло у нас в поговорку. В нашем случае дело куда серьезнее: «Как ракету назовешь, так она и полетит». Но самое важное, что она может «полететь» еще до всякого физического запуска. Ведь в современном мире удачно выбранное название «товарного продукта» уже само по себе играет роль той самой мягкой силы. Иногда эта мягкая сила бывает убойной.

Игра слов порождает игру смыслов. Вспомним хотя бы слова, придуманные русским поэтом Велимиром Хлебниковым еще в начале XX века: вместо аэроплан – самолет; вместо авиатор (авиатриса) – летчик (летчица).

Начиная обдумывать этот лингвистический феномен мягкой силы, мы неминуемо и очень быстро упремся в проблему конкуренции русского с английским языком. По некоторым оценкам, 30% ключевой лексики в современном русском языке – английская. И это на самом деле не самый приятный признак.

По мнению авторитетных ученых-экономистов, сегодня у нас в стране, в России, практически нет собственного промышленного развития. Мы не создаем новых артефактов предметного мира. (Это, конечно, тема для отдельного разговора.) Следовательно, нет и экспансии и укрепления позиций, нет обогащения языка новыми словами с русской основой (этимологией). А ведь были! И не только знаменитый «спутник», но и, например, не менее легендарная марка фотоаппарата «Смена-8М», производства Ленинградского Оптико-механического объединения (ЛОМО). Название этого устройства стало именем нарицательным: «Смена-8М» занесена в Книгу рекордов Гиннеса как самый массовый фотоаппарат в мире – суммарный объем выпуска моделей «Смена-8» (выпускался в период с 1963 по 1971 год) и «Смена-8М» (1970-е – середина 1990-х годов) превысил 20 млн штук. Кстати, это был первый фотоаппарат, возвратившийся с вершины Эвереста (1982) в исправном состоянии. Недаром в Западной Европе существуют фан-клубы этого фотоаппарата, родилось даже направление визуального искусства – ЛОМОграфия.

Или совсем уж удивительный пример. Неожиданно в 60-е годы прошлого века произошло заимствование русского инженерного термина «электрошлаковая сварка». Он немедленно вошел в английский язык как чистая калька и уже из английского, без всяких изменений, перекочевал во французский.

И вот теперь президент РФ добавил нам толику исторического оптимизма: «Всей стране и всему миру известны теперь названия наших новейших самолетов, подводных лодок, систем ПВО, ракетных комплексов морского, воздушного и наземного базирования. Все это – новейшее, высокотехнологичное оружие последнего времени».

И все-таки что нам делать с названиями этого «новейшего, высокотехнологичного оружия последнего времени»? Отдавать это на откуп счетчику сайта Министерства обороны РФ? А ведь существует специальный раздел лингвистической науки – ктематонимика: изучает словесные товарные знаки и фирменные наименования (ктематонимы). И выбор названия – это сложная, многокритериальная задачка. Например, желательно учитывать в названии продукта ответы на такие вопросы: это будет национальный или интернациональный термин? Образный или без-образный? Удобен ли он будет для машинной обработки или нет? (Последнее, кстати, и определит во многом распространение нашего термина по планете.)

И в этом смысле надо внимательно проанализировать варианты названий новейших видов российского вооружения, которые предложила депутат Госдумы Наталья Поклонская. Боевой лазерный комплекс она видит под названием «Крым»; беспилотный подводный дрон – «Севастополь».

«Крым» мне кажется очень удачным названием. И для русского уха, и для английского (а также – немецкого, французского, итальянского и проч. и проч.). А вот «Севастополь» – это слишком локально. Как «Песец».    

Андрей Ваганов
 
Об авторе: Андрей Геннадьевич Ваганов – заместитель главного редактора «НГ», ответственный редактор приложения «НГ-наука».