Мария Рыбакова - автор трех романов - "Анна Гром и ее призрак", "Братство проигравших", "Острый нож для мягкого сердца" - и двух сборников рассказов и повестей - "Тайна" и "Слепая речь", лауреат премий "Эврика" (Москва, 2000) и Сергея Довлатова (Санкт-Петербург, 2004). Ее книги переведены на немецкий, испанский и французский языки. Родилась в Москве в 1973 году. Училась в МГУ на филологическом факультете, в Берлине в Свободном университете, изучала классическую филологию. Получила степень доктора философии в Йельском университете. До недавнего времени работала в California State University, Long Beach в Лос-Анджелесе. С осени 2007 года преподает древние языки в San Diego State University.
- Маша, что означают для вас понятия "хорошая литература" и "писательский дар "?
- Только я буду отвечать не за себя, поскольку не могу сказать: "Я как хороший писатель..." Это умение сильно отвлечься от себя и быть объективным. Даже когда человек описывает собственные эмоции, важно остаться в стороне. Искусство, в частности, литературу, портит пристрастие к собственным желаниям и фантазиям. Допустим, мне очень хочется, чтобы все было хорошо, и я начну писать нечто "розовенькое". Или мне захочется выплеснуть агрессию - я напишу боевик. И в том и в другом случае результат будет плохой. Когда же человек не обращает на себя внимания, прислушивается к миру, получается что-то стоящее. Вот хотя бы увидеть игру солнечного света на гладком столике и передать не через свое собственное "я", а отвлеченно от себя: не я такая проникновенная и чувствительная, а свет такой красивый.
- Вы отрицаете субъективизм в искусстве ?
- До конца от себя не уйдешь. Пропуская через собственное "я" впечатления, конечно, придаешь им индивидуальность. Плохо, когда человек сознательно это делает, когда пишет для самовыражения. Я слышала от других писателей мнение, что книги стоит писать лишь для того, чтобы не покончить с собой или не сойти с ума. Хотя это правило не будет работать для развлекательной литературы, детективов, приключений.
- А лично вы значительную роль отводите сюжету ?
- Это очень сильно зависит от замысла книги. Если книга бессюжетна, то она должна быть такой обоснованно. Например, если хочется подчеркнуть бессмыслицу мира, разорванное сознание.
- Когда вы читаете других авторов, анализируете их стиль, мастерство ?
- То, о чем вы говорите, скорее относится к литературоведам. Писатели же, как дети, читают взахлеб, живут книжкой. Лично я очень увлекаюсь. Недавно читала "Лорд Джим" Джозефа Конрада и гораздо больше в тот период жила в этой книжке, чем в своей собственной жизни.
- Следите ли за современной литературой ?
- Не очень: я больше по Гомеру специализируюсь. Современную западную литературу я не читаю, потому что книги очень дорого стоят, а современную русскую литературу я в Америке не встречаю.
- Почему вы уехали в Америку ?
- Я была в Берлине, очень сильно влюбилась, думала покончить с собой. Но решила вместо этого написать роман про то, как я покончила с собой, и уехать куда-нибудь далеко. Появилась возможность отправиться в Америку, что я и сделала. В Америке я как раз написала первый роман - "Анна Гром и ее призрак". Мне было тогда 23 года. Так что Америка и литература для меня оказались символически связаны.
- Это был первый литературный опыт ?
- Серьезный - да. В 20 лет я написала повесть в подарок на день рождения подруге, в 22 года - рассказ, но они потерялись.
- Выходит, не политические мотивы заставили вас уехать из страны ?
- Когда я уезжала, Россия была довольно свободной страной. Шел 1994 год.
- У некоторых молодых российских писателей - Захар Прилепин, Михаил Елизаров и т.д. - наблюдается сегодня ностальгия по СССР. Как вы думаете, чем это может объясняться ?
- О писателях, которых вы назвали, ничего не могу сказать, я недостаточно хорошо знаю их творчество. Скажу о другом. Очень не хочется чувствовать себя дерьмом. Ведь если СССР был преступным государством, то все, даже мы, молодые, - все-таки немножечко дерьмо. Это ранит. Хочется спрятаться за большой идеей и отождествить себя с Богом или с Народом: мол, не мы гнобили, а нас гнобили.
- У вас никогда не было желания выразить свою гражданскую позицию ?
- Политика - это наука, как биология или экономика. Ею должны заниматься специалисты. Мое мнение по поводу политики разделяет такое количество людей, что если я его выскажу, оно будет очень банально. Хочется жить в свободной стране. Для меня очевидно, что современная Россия - несвободная страна. И этим все сказано.
- Вернемся к литературе. Как вы придумываете книгу? К примеру, последний роман "Острый нож для мягкого сердца ".
- Идея пришла в голову абсолютно случайно. Несколько лет назад в кафе я встретила бразильца. Больше я его не видела, но он очень мне запомнился. Общие знакомые рассказывали мне про него разные истории: по одним выходило, что у него есть сын, по другим - у него никого нет. Его имя по звучанию было похоже на слово "река". Как-то засыпая, я думала о нем и, как это часто бывает, вела с собой внутренний диалог. Случайно оговорилась и произнесла вместо его имени - "река". Тут же родилась идея написать книжку про бразильца, который был рекой. В романе он, правда, не бразилец, а просто латиноамериканец и не совсем похож на того, кого я встречала в кафе, но это уже неважно.
- В последней вашей книге есть и жестокость, и жесткость. Чем это вызвано ?
- Меня несколько раз обвиняли, что я пишу либо очень грустно, либо очень жестоко, убеждали, что в жизни присутствует не только темная сторона. Кто знает, может быть, это мой недостаток. Но я вижу в жизни в основном темные вещи. Возможно, мне в дальнейшем откроется иное.
- Может быть, трагические, темные вещи помогают объективно оценить то хорошее, что есть в своей собственной жизни ?
- Мне нравится такой подход. А еще можно сказать, что, сопереживая, мы становимся лучше. Кроме того, мы воспринимаем печальное намного острее, чем приятное. Интересно, что все люди из числа моих знакомых, которые много шутят, кажутся мне в глубине души грустными. Мне говорят: ты пишешь много грустных вещей, ты - ужасный меланхолик. А я, наоборот, довольно веселый человек. Наверное, я сгоняю всех своих бесов в книги.
- Как создавался ваш авторский стиль ?
- Думаю, что это врожденное, над стилем я не работала. Я много переписываю свои тексты: пишу от руки, затем переписываю от руки, заношу в компьютер и продолжаю править текст там. Может быть, на мой стиль повлияло то, что я много изучала греческий и латынь. В этих языках фразы должны быть точными, не может быть ничего лишнего, есть специфические указания для стиля.
- Интересное сочетание методов работы с текстом. Мне казалось, что писатели делятся на тех, кто работает с рукописями, и тех, кто работает исключительно на компьютере .
- Мой самый первый роман я написала на компьютере, но я больше никогда не буду этого делать. На компьютере очень обманчиво выглядят фразы: напечатанные, они выглядят очень красиво. А когда пишешь от руки, замечаешь, насколько они уродливые. При переписывании вновь видишь, какие они уродливые. В компьютер я заношу уже проработанный текст, но и затем он подвергается правкам. Дело, конечно, не в электронике: чем больше переписываешь, тем лучше фраза.
- Много времени уходит на работу с текстом ?
- Последний роман я писала год и три месяца. Наверное, для тонкой книжки это долго.
- Свои старые рукописи сохраняете ?
- Я старалась, но в частых переездах все растеряла. Авторы же обычно не считают себя великими. Сложно серьезно к себе отнестись.
- Создание книги - занятие абсолютно интимное? Обсуждаете со знакомыми роман в процессе его написания? Может быть, выкладываете главы в Интернете ?
- Обычно я показываю конечный продукт. Если дать посмотреть полромана, люди, не зная замысла, могут дать неправильный совет. Про Интернет - остроумная идея, но я очень частный человек, никогда ничего не выкладываю.
- Вам приходилось общаться со своими читателями ?
- Очень мало, я боюсь это делать. Отношения с читателем - интимное дело. Пожалуй, это самые близкие отношения, которые можно себе представить. Ты доверяешь самые сокровенные, важные мысли, свой внутренний мир. Кто-то тебя очень глубоко узнает, читая книги. Большей близости на самом деле нет. Общение с друзьями вовсе не такое глубокое, как общение с читателем. Может быть, поэтому мне боязно: кажется, что человек меня досконально знает.
- В Америке воспитывается жесткое отношение к пиратству. Если бы читатели стали копировать и распространять ваши книги, как бы вы к этому отнеслись ?
- Конечно, приятно, если кто-то любит твои книги. Но мне бы очень хотелось когда-нибудь жить за счет своих публикаций. При пиратстве это будет невозможно.
- Вы упоминали частые переезды. Где вы еще жили ?
- Год в Китае: нашла в Интернете объявление о работе и поехала туда преподавать. Это было уже после того, как я проучилась несколько лет в Америке. Жила на реке Меконг на границе Таиланда и Лаосской Республики. Я, кстати, пыталась выучить китайский язык, но ничего не получилось. Я очень люблю узнавать новое. Старое, то, что я уже пережила и увидела, для меня не имеет большой прелести. У меня никогда не было ностальгии, я никогда ни по кому не тосковала. В прошлое меня не тянет.
- Как вы относитесь к старинным вещам ?
- Очень люблю на них смотреть, приходя в музей или к кому-нибудь в гости: это очень красиво. Но у меня никогда не возникало желания этими вещами обладать. Старинные вещи притягивают тем, что они связаны с людьми или историями, удаленными от нас во времени или в пространстве. В некотором смысле, они являются для нас познанием нового. Что мне нравится в России, так это старинные города, средневековая архитектура.
- Попробуйте представить свой идеальный дом. Каким он будет ?
- Идеальный дом для меня - это гостиница. Я обожаю гостиницы. Половина удовольствия от путешествия - пожить в гостинице, чтобы все было совершенно имперсонально, чтобы не было и налета моего "я". Гостиница - это освобождение от личных вещей и полное обнажение того, что ты есть на самом деле. Кроме того, гостиница отражает суть нашего существования на этой земле: мы же очень временно здесь, на короткий срок. Гостиница - очень человеческое место. В последней книге неслучайно действие начинается в гостинице. Но общежития я не очень люблю: там нет личного пространства и слишком много коллективного.
- При переезде с места на место берете с собой книги ?
- Ой, нет. Книги точно надо прочитывать и отдавать. Они начинают скапливаться, а к ним привязываешься.
- Вы человек города или природы ?
- Мне комфортно в большом городе. Я люблю смотреть на людей. В городе без красивых построек я еще как-нибудь проживу, а пустынные улицы меня угнетают. Сейчас я живу в городе на мексиканской границе. Странный город: это практически пустыня на берегу моря, все здания крайне простые, в виде кубов. Яркий свет и резкие тени, похоже на картины Джорджо де Кирико. Пустынно. Люди куда-то прячутся. Когда хожу, меня не оставляет ощущение, что ноги не касаются земли. Кажется, что я вот-вот проснусь. Никаких традиций, полная свобода от всего, полное отсутствие реальности.
- К какому поколению вы себя относите? Какие люди вам ближе ?
- Я думаю, что в любом поколении очень мало людей, которые по-настоящему интересны. Не в общечеловеческом смысле, конечно, а конкретно для вас, для меня. Их немного будет в старшем поколении, немного - в младшем. Не в поколении, а где-то еще ты находишь людей, к которым тебя сильно притягивает, чувствуешь к ним большую близость. Хотя в идеале, конечно, мы должны уметь общаться со всеми. Надо, чтобы весь мир был в диалоге, чтобы ты воспринимал любого человека и любой предмет как собеседника.
- А для чего мы должны уметь общаться со всеми ?
- Наверное, в этом мире все не случайно. Если мы кого-то встречаем, то для чего-то это нужно. От нас зависит, как мы эту встречу воспримем. Смысл в том, чтобы вступить в личные отношения со всеми.
- У вас уже есть замысел следующей книги ?
- После того как я написала третий роман, новых мыслей пока нет. Со мной такое первый раз: после окончания романа вдруг - тишина. Возможно, это потому, что в последние два года в моей жизни ничего очень плохого не происходит. Мне кажется, невозможно предугадать, когда и из-за чего автор начнет новый роман. На протяжении десяти лет, которые я пишу, каждый день в голове придумывается история. Часть из них уходит, часть превращается в тексты. Может быть, в этот самый момент, когда мы с вами разговариваем, зарождается мой новый текст. Посмотрим.
Кирилл Василенко
"Культура", № 27
