Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Аналитика

29/09/2017

Откуда берутся нормы?

Зво́нит или звони́т? Один или одно кофе? Услышав неправильное употребление различных слов и выражений, грамотные люди зачастую яростно поправляют каждую ошибку, однако устойчивость языковой нормы — вещь сама по себе сомнительная. В рамках Городских дней науки московский лингвист кандидат филологических наук Александр Пиперски рассказал о том, как стоит относиться к некоторым правилам русского языка.

Языковая норма — всегда выбор из встречающихся в реальной речи вариантов. Если нормативные предписания существуют, значит человек всё же использует неправильные формы — просто они не считаются достаточно авторитетными, чтобы их употребление было общепризнанным. Есть нормы, которыми мы оперируем постоянно — например, одеть кого-то и что-то надеть. Однако бывают ситуации, когда основная часть носителей языка не знает норм и использует другие, более привычные вариации. Так, мы говорим у власть предержащих, хотя правильно — у властей, и, если вдруг начнем использовать закрепленную в словарях форму, нас вряд ли поймут окружающие. Иногда наоборот — верное употребление известно, но не используется в речи. Так, есть правильное до скольких часов вы работаете, хотя в реальности проще спросить сокращенное до скольки?

— У меня есть пример из проекта «Тотальный диктант», — рассказывает Александр Пиперски. — Год назад в тексте Андрея Усачева было такое предложение: «Нет, боги, кроме ссор между собой, никаким другим спортом не занимались, но любили с (не)скрываемым от смертных азартом следить за спортивными состязаниями из поднебесья». Я долго сомневался и в итоге написал раздельно — ведь есть зависимое слово! В результате у меня имеется одна орфографическая ошибка и четверка за диктант, ведь правило гласит: такие слова с приставкой «не» пишутся раздельно при условии, что есть зависимое слово в творительном падеже. Когда я рассказываю этот пример другим образованным людям, они допускают ту же ошибку — то есть многие такого правила просто не знают.

Возникает вопрос: в чем смысл подобных законов и стоит ли всегда доверять нормативным источникам? Если посмотреть старые правила, можно заметить, что норма постоянно меняется: это видно на примере словаря 1843 года «Справочное место русского слова» Алексея Греча, сына известного филолога.

— Я открыл книгу на букву «Н» и выписал ряд предписаний, — добавляет Александр Пиперски. — Оказалось, тогда было неправильно говорить надо —  уместнее надобно.  Не наизусть, а наизуст — слова же идут из уст, зачем здесь мягкий знак? Не неувядаемый, а неувядающий — первое прилагательное образовано от страдательного причастия, и по значению получается предмет, которого не увядают. При этом в любом современном словаре вы найдете слово неувядаемый. Всё это показывает, как меняется языковая норма, и, возможно, еще 170 лет спустя половина рекомендаций, кажущихся нам актуальными, будет выглядеть странно.

Всё же существуют прописанные правила, но зачастую происходит противопоставление норм «де-юре» и «де-факто». По федеральному закону порядок утверждения норм русского литературного языка при его использовании в качестве государственного определяется Правительством РФ.

— Во-первых, не очень понятно, что такое государственный язык, — размышляет лингвист. — Так, я сейчас читаю вам лекцию. Использую ли я русский язык в качестве государственного? И как правительство определяет правила орфографии и пунктуации?

В 2009 году вышел приказ Министерства образования и науки РФ о списке грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы русского языка при его использовании в качестве государственного. Там перечислено четыре источника, но и у них есть свои недостатки. Так, «Грамматическим словарем русского языка» Андрея Зализняка крайне сложно пользоваться в практической жизни: чтобы узнать, как склоняются слова, нужно прочитать 140 страниц предисловия. Более того, слова отсортированы в обратном алфавитном порядке — по последней букве, а если она одинаковая, то, соответственно, по предпоследней. Это полезно для филологов, лингвистов — чтобы все слова на «-ость» или «-ий» оказались в одном месте. Для человека, который должен использовать русский язык в качестве государственного, такой источник крайне неудобен.

— Если бы все школы обязали закупить такой набор словарей, издательству, выпустившему их, можно было бы позавидовать, — рассказывает Александр Пиперски. — Другое дело, что с этим списком больше ничего не происходило — только бурные обсуждения по поводу найденного в одном из источников слова йогу́рт (это уже устаревшая и непривычная норма).

На самом деле, есть совершенно другие источники, по которым определяются нормы. Чтобы проверить орфографию и пунктуацию, нередко используются справочник Дитмара Розенталя — широко известный источник русской орфографии и пунктуации, — а также словари Ожегова и Ушакова. Часто вспоминают и словарь Даля, но он был составлен в середине XIX века и имел установку на отражение диалектов, поэтому большая часть того, что есть в словаре Даля, не является современной литературной нормой. В 2016 году «Яндекс» провел исследование: сколько слов из словаря Даля сейчас используется в поисковых запросах? В итоге, 32 % распространены до сих пор, а чуть меньше 30 % используются крайне мало, причем треть из них — только при поиске значений. Выходит, это уже давно не актуальный источник, что подтверждают и другие примеры: в частности, Даль считал, что нельзя говорить обыденная жизнь — правильно обиходная, потому что обыденная означает суточную, однодневную. Поэтому толковый словарь Даля — скорее ценнейший лексикографический памятник русской культуры.

— Сейчас часто используется сайт «Грамота.ру», который во многом опирается на словарь Кузнецова, — поясняет лингвист. — Такие инструменты нередко влияют на наше поведение, и «де факто» источником нормы стал человек, который представил этот словарь на популярном ресурсе, а не правительство РФ.

Иногда норму пытаются объяснять логически: например, внутренняя часть обложки книги называется фо́рзац, а не форза́ц — потому что в заимствованном немецком слове ударение ставится на первый слог. При этом в немецком есть слово с тем же корнем — абза́ц, и почему-то никому не приходит в голову установить норму по иноязычному образцу. Другое слово, уже греческого происхождения, — катало́г. Если заимствование произошло через французский язык, то ударение ставится на последний слог, а если через греческий — в зависимости от падежа. Возникает вопрос — почему мы вообще должны сохранять нормы других языков?

— Если любой аспект языковой нормы можно поставить под сомнение, как нам быть? Надо думать — хотя бы подсознательно, — добавляет Александр Пиперски. — Мне вспоминается пример академика Ивана Бардина. Однажды его спросили: «Как вы говорите — кило́метр или киломе́тр?» Он ответил, что когда находится на заседании президиума Академии наук, то говорит киломе́тр, потому что иначе академик Виноградов будет морщиться. А на родном Новотульском заводе он уже говорит кило́метр — а то скажут: «Эх, зазнался Бардин!». Это очень глубокая мысль: говорить правильно — значит, не так, как в словаре, а насколько это уместно в коммуникативной ситуации.

«Зачастую люди не видят себя со стороны, и слово «кофе» — отличный тому пример. В рамках небольшого эксперимента в середине 2000-х годов на лексической конференции у стола для кофе-брейка кто-то положил диктофон. Выяснилось, что доктора и кандидаты наук в 70 % случаев говорили о кофе в среднем роде! Словари допускают этот разговорный вариант, и он часто встречается у писателей-эмигрантов — например, у Набокова. Я считаю, что говорю «кофе» в мужском роде, но иногда ловлю себя на употреблении в среднем. Более того, я уверен: это происходит гораздо чаще, чем мне кажется».

Языковая норма — не то же самое, что и литературный язык, который, кстати, хорошо показывает: стоит отходить от постоянной ориентации на словари. Многие произведения, считающиеся вершинами русской литературы, не всегда соблюдают предписания, и как раз это делает их интересными. Взять пример из «Чевенгура» Андрея Платонова — там, помимо прочего, есть фраза: «Зимой же он существовал на остатки летнего заработка, уплачивая церковному сторожу за квартиру тем, что звонил ночью часы». Глагол звонит в русском языке — непереходный, и для того времени подобное употребление не было нормой. Так что Платонов пишет произведение не на литературном языке в строгом смысле этого слова, и возможно, в противном случае его тексты стали бы менее выразительными.

— Язык — как одежда: бывают разные стили, и нельзя сказать, что один лучше другого, — подытоживает лингвист. — Мы понимаем: есть диапазон допустимого — от меньшей до большей официальности. Скажем, я пришел к вам читать лекцию в повседневной одежде, а не в пляжных плавках или фраке с цилиндром, потому что это неуместно в данной ситуации. С другой стороны, на приеме у британской королевы бо́льшая часть из нас сегодня смотрелась бы нелепо — равно как если бы мы пришли во фраке на пляж. Каждый раз люди пытаются одеться сообразно ситуации, это касается и языковой нормы, так что важно говорить не как в словаре, а уметь вовремя переключаться.

Лекция Александра Пиперски прошла в рамках федерального просветительского проекта Информационного центра по aтомной энергии «Энергия науки».

 

Алёна Литвиненко

Фото автора


http://www.sbras.info/articles/simply/otkuda-berutsya-normy